Глава 1

Милана

Телефон, лежавший на кровати, вновь зазвонил. Машинально посмотрев на дисплей, подошла и перевернула экран.

– Не поднимешь? – спросила меня соседка по комнате и, по совместительству, лучшая подруга Соня.

Лучшей подругой она стала не сразу. Изначально мы с ней не поладили. Она относилась ко мне предвзято. Да, я, если честно, к ней тоже, мягко говоря, не очень дружелюбно отнеслась. Соня считала меня избалованной гадиной. Именно так думали обо мне русскоговорящие студенты. С чего такое мнение, понять сложно. В отличие от них, я жила в общежитии и старалась скромно себя вести.

Но, если ты не напиваешься регулярно в хлам, не дымишь как паровоз и не нарушаешь нормы и правила приличия, то ты не такая, как они, а это уже повод для злословий. Вот так, с подачи какого-нибудь идиота, ты становишься избалованной, зазнавшейся дрянью. И неважно, что ты для этого и повода не давала. Может, мое нежелание делиться своими проблемами, заниматься «дружеским сексом» и ныть под очередную бутылку спиртного делало меня в глазах соотечественников эгоисткой и высокомерной выскочкой? Не знаю. Да еще и успеваемость хорошая, что мне в плюс, конечно, не засчиталось.

Соня со своими предубеждениями очень меня разозлила. Или я просто срывалась на ней за всех? Первую проведённую вместе неделю в одной комнате мы даже не общались. Но тут свою роль сыграл случай. Я заболела, а Соня не могла пройти мимо и оставить чихающую, сопливую студентку с высокой температурой одну. Словно мамочка она принялась заботиться обо мне, не требуя благодарности. За эти несколько дней мы узнали друг друга немного лучше и, впоследствии, не расставались.

Легкая, веселая, симпатичная Соня стала мне очень близка. Иногда я завидовала ее уму, характеру, жизнерадостности. Обучение Сони не оплачивал папочка: она добилась всего сама. Выиграла грант на обучение в Англии. Ее родители не были бессовестно богатыми. Они содержали небольшой уютный ресторан на краю города. Вкусная кухня и демократичные цены позволяли им долгие годы оставаться на плаву.

Теперь я была не одна в этом большом и чужом мире. Я знала, что есть человек, который поймет и поддержит. За годы, проведенные в Англии, многое поняла. Перестала кичиться своим происхождением, чаще и вовсе скрывала, кто я такая. Отлично помнила слова Тимура, что я сама по себе никто, пока не докажу обратное.

Телефон продолжал трезвонить, бить по натянутым нервам тихой грустной мелодией. Посмотрев на Соню, отрицательно качнула головой, плюхнулась на кровать и прикрыла лицо руками.

– Хочешь, я отвечу? – как-то расстроено прошептала она.

– Желаешь услышать новую порцию угроз от Ильи Сергеевича? – невесело улыбнулась я, посмотрев на нее сквозь пальцы.

– Да ладно! Угрожает он тебе, а не мне. На мои хрупкие плечи ложится только все это терпеливо выслушивать.

Наконец-то телефон перестал звонить. Можно выдохнуть. Ненадолго, правда, через полчаса в комнате вновь раздастся знакомая мелодия.

– Что будешь делать? – подвинув стул, Соня уселась напротив. В этом вся она: при ее холодной, нордической, я бы сказала, красоте, быть доброй и мягкой. Переживать за близких людей, стараться помочь и поддержать. Она может быть просто рядом, но ты ощущаешь, что ей небезразлично все, что происходит с тобой.

– А что мне остается делать? Полечу на родину. Если через неделю не вернусь, все мои счета папенька заблокирует, а потом прилетит и за шиворот утащит домой. Второй раз номер с поступлением не пройдет.

– Лан, ну, сколько раз тебе говорить? Ты не обязана выходить замуж за этого Тимура! Ты уже взрослый, самостоятельный человек, возьми и откажись!

– Соня, ты моего отца не знаешь?! Он каждый день об этой свадьбе напоминает. Нам словно поговорить больше не о чем. Мне эти три года, что я украла у судьбы, еще аукнутся.

Соня рассмеялась, вспомнив, как мне это удалось сделать. О своем поступлении ей я поведала чистую правду. В первые два года обучения в колледже умудрилась отложить приличную сумму наличных. Ежедневно снимая с карты на расходы, экономила и откладывала. Не было постоянных покупок в бутиках, кучи брендовых шмоток. Вот так и удалось скопить денег, хватило для оплаты трех лет в университете.

Узнав о том, что я поступила, отец кричал, угрожал, но, в конечном итоге, не сразу, но все же сдался. Что было хоть и маленькой, но победой. Он сначала, конечно, заблокировал карты, вынуждая таким образом вернуться домой. Сдаваться не собиралась – пришлось искать подработку. После занятий я бежала покупать газету. А потом методично звонила по всем объявлениям и слышала в ответ, что уже взяли работника или я им не подхожу. Когда надежды уже не осталось, руки стали опускаться, мне наконец-то удалось устроиться работать официанткой в небольшое кафе. На расходы в это время денег практически не оставалось. Недальновидность сыграла со мной злую шутку.

Отец выжидал еще больше месяца, затем сжалился и разблокировал карту. Потом он еще долго удивлялся, почему я не кинулась сразу же тратить деньги. Папа был уверен, что у меня за это время скопились немалые долги. Не знаю кто, но некто ему настучал, что я официанткой работаю. Узнав об этом, отец не поленился прилететь и устроить скандал. Меня вежливо попросили уволиться. Долго я еще вспоминала чопорное лицо своего работодателя. На него впервые, видать, повышали голос да еще на непонятном ему языке. Он умудрялся повторять все матерные слова, что употреблял мой родитель, при этом глаза его становились все больше похожи на блюдца.

– Ланка, а, может, пока есть неделя, реализуем наш план? – с надеждой в голосе спросила Соня.

– Сонь, не начинай! Это не мой план, а твой. И он еще более дурацкий, чем план отца выдать меня замуж за Тимура, – вспомнила об этом и мне хотелось затопать ногами, как капризной девочке, переколотить все в комнате, но я знала, что это не поможет, зачем зря сотрясать воздух.

– Но вы же с Антуаном любите друг друга! – всплеснула она руками, зло уставившись на меня.

– И что? Антуан не собирается жениться: ему всего двадцать три! А твой план: забеременеть и родить от него ребенка, иначе как бредом больной фантазии я назвать не могу! Да и какая с меня мамочка, а с Антуана папочка? Он сам еще большой ребенок! Не спорь, я считаю, что дети должны быть желанными обоими родителями, а не решением проблем одного из них.

– А еще он бедный парень, а ты – дочь банкира, – недовольно пробубнила она, плюхаясь обратно на стул.

– Соня! – прервала я эту ложь. – Ты когда-нибудь почувствовала между нами социальное неравенство? – возмутилась громко, яростно, почувствовала, как слезы обжигают глаза. Меня больно задели ее слова.

– Я не о богатстве твоем речь веду. Не выдумывай! А о том, что твой отец никогда не примет такого зятя.

– С чего ты взяла? Думаешь, Тимур богат?

– Нет? – удивилась она.

Тут и понятно, я никому, даже ей, в деталях не рассказывала о позоре пятилетней давности. И что отец буквально заставил Тимура дать обещание, что тот на мне женится.

– Нет! Он работал у отца начальником безопасности.

– Ну, тоже не бедный, наверное. Зарплата у них ого-го.

– Сейчас у него свое охранное агентство, – как-то нехотя призналась я, словно стыдилась этого. – Отец рассказывал, – поспешила оправдаться, – Но о его доходах не знаю и знать не желаю.

Папа чуть ли не дифирамбы ему поет. Гордится так, словно он его родной сын. Ведь уволившись сразу после той ночи, он смог самостоятельно встать на ноги, открыть свое дело и преуспеть в нем. Желаю ему удачи!

Но не хочу… Не хочу с ним пересекаться! Я пытаюсь вычеркнуть из памяти тот день. Никогда больше не возвращаться к тем воспоминаниям, идти своей дорогой в этой жизни, а не с нагловатым красавцем, когда-то покорившим невинное девичье сердце.

– Ну, и ладно. Но с Антуаном-то ты можешь поговорить? Он до сих пор не в курсе, что ты возвращаешься домой?

– Да как-то не до разговоров было, – слукавила, опуская глаза.

Сама не понимала, почему молчу, не говорю ему об этом. Будто расскажу – и единственный защитный барьер падет, ничего уже не спасет от предстоящего брака. Иллюзия развеется. А мне еще хотелось верить, что смогу найти выход, вновь убежать.

– Понятно, – засмеялась подруга, толкнув меня в плечо. – И чем вы это, позвольте узнать, занимались? Ай-ай-ай! – еще сильнее толкнула она в плечо – и я повалилась на кровать от неожиданности.

– Отстань! – схватив за руку, повалила Соню рядом с собой.

Она думает, что у нас с Антуаном все по-взрослому, но это не так. И не потому, что я себя берегу для Тимура. Нет! До Антуана были Алекс, Марио, Ник, но ни с кем я не могла переступить психологический барьер: легче было расстаться, чем объяснять, почему я отказываюсь от секса. Антуан терпеливо ждал, поэтому мы почти полгода вместе.

Отец и Тимур сыграли немалую роль, в том, что я до сих пор остаюсь девственницей. Папа мне все время ставил в пример маму. Она была во всем идеальной: красивой, воспитанной, порядочной. Никогда не опозорила себя ни словом, ни действием. Знала как себя вести, в отличие от меня. «Женщина должна беречь свою честь!» – кричал он. Я обязана была помнить, что у меня есть жених, чьё имя просто не имею права вымарать в грязи. Ведь этот позор коснется не только Тимура: я запачкаю и опозорю имя своего отца. А в нашем кругу люди любят злословить за спинами.

А Тимур перед самым отлетом сказал фразу, которая так въелась в мое сознание, что ничем вытравить ее не удалось: «В браке тебя ждет целибат, гуляй, пока есть время!». Словно какой-то дешевке бросил он мне эти слова. И я каждый раз себе доказывала, что я не такая, отказываясь от секса! «Дура?» – спросите вы. «Да, еще и какая!» – отвечу вам я.

А вот спать мне не давали совсем другие воспоминания, навязчивые, преследующие: обнаженное, рельефное, спортивное тело, без капли лишнего жира, плавно двигается над стонущей под ним женщиной. Упругие ягодицы сокращаются в такт резким, мощным толчкам. Лицо женщины в этих воспоминаниях почему-то приобретало мои черты. Злясь на себя, я, как правило, отправлялась принимать контрастный душ.

Тело ни одного из моих бойфрендов не могло и близко сравниться с телом Тимура. Неудивительно, что увидеть их в обнаженном виде мне не хотелось. Это даже не вызывало простого интереса.

– Я бы на твоем месте призналась Антуану, сбежала в Лас-Вегас и тайно вышла замуж, – вывела меня из задумчивого состояния подруга.

– Соня, я лучше тебя знаю, какие у Антуана планы. Жениться он собирается лет через десять, не раньше, поверь. А мой папа, увидев его, отправит меня в сумасшедший дом, объявит психически больной, аннулирует брак и посадит под замок.

– Да ладно, обычный европейский парень.

– Я с тобой согласна. И не надо его защищать! Я-то знаю, какой Антуан. Но представь его рядом с моим отцом?

– Вытащит кольца из ушей, снимет весь пирсинг с лица, сострижёт свои патлы и, вуаля, вполне приличный парень.

– А еще рубашку с длинными рукавами надеть не помешает. Не забывай о наколках.

– Да, парень явно погорячился с изображениями на своем теле. На здоровых качках это смотрится более эстетично, что ли, – скривила она губы, вспоминая моего бойфренда.

Я засмеялась. Соне нравятся большие парни. И Антуан, который практически одного со мной роста и телосложения, впечатления на нее не производит. Но мне с ним спокойно и уютно – это главное.

– Так, что ты скажешь Антуану?

– А что я ему могу сказать? Правду.

Наше радужное настроение испортил очередной звонок папеньки.

– Поднять? – спросила Соня, косясь на мобильный. Протянув ей смартфон, неуверенно кивнула.

– Алло, – произнесла подруга, включая громкую связь.

– Соня, ты? – раздался недовольный басистый голос из трубки.

– Да, – пропищала она, кривя губы, не сводя при этом с меня глаз.

– А где Милана? – грозно вопрошал он.

– Она за чемоданом в магазин поехала, – соврала так правдоподобно Соня, что я и сама ей поверила.

– Она хоть когда-нибудь берет с собой телефон?! Я устал ей дозваниваться! Зачем, спрашивается, его постоянно где-то оставлять?! Может… – неожиданно замолчал папенька. – Подожди, Соня, что значит «отправилась за чемоданом»?

– Ну, так она домой возвращается. Не вечно же ей в Англии оставаться! Вот и поехала в магазин за чемоданом, – уверенно продолжала врать подружка.

– А…

Посмотрев друг на друга, прикрыли ладошками рты, чтобы не засмеяться в голос. Нечасто моего папу можно сбить с толку.

– Вот и хорошо, – взяв себя в руки, по-деловому произнес он. – Спасибо, Соня. Приедет – пусть наберет, я буду ждать звонка. Надо уточнить, когда она вылетает, кто ее встречать будет.

– Все передам, Илья Сергеевич. Не переживайте.

– Пока, – холодно бросил он и отключил телефон.

– Пока-пока, – произнесла я потемневшему дисплею.

– Уф, пронесло.

– Ну, что, отправимся за чемоданом? – засмеялась, видя, как спадает напряжение с лица Сони. Я, наверное, выгляжу также.

– Нет, у нас есть еще неделя. Будем гулять, наслаждаться, устроим тебе самое бомбовое прощание с Англией.

– Крутой план, я его полностью поддерживаю, – отбив ладошкой пять, мы, смеясь, повалились на кровать.

Много позже мне пришло сообщение. Соне я его показывать не стала, как и говорить о нем. Не знаю, почему я промолчала? Но до отлета только об этом и думала. С каждым днем градус моего нервного напряжения возрастал.