Глава 4

Латавитанки были в отличном расположении духа, шептались между собой, делясь подробностями приключения с пастухами, и не обращали внимания на запакованных в странные костюмы пришельцев с Эдема, шагавших следом. Расвед замыкал шествие, не спуская сердитых глаз с крепыша Кофа и шаткого, как ковыль, Руди. Он не понимал, о чем они говорили, и это раздражало.

– Сука твоя сестра, – бурчал Коф, – чтоб ее драконы сожрали. Обманула всех. Куда только распорядители смотрели, психологи хреновы! Знали бы, что она нас предаст, – сбросили бы груз и сразу улетели. Сдохнем все. Змеюка подлая. Тоже ведь сдохнет.

– Не ругайся, – глухо отозвался Руди.

Он влюбился в сестру с первого взгляда и не хотел, чтобы живая, полная чудес планета, на которой она живет, пострадала. Его радовали синие звездочки васильков в душистой траве, звенящие в высоте пичуги, разноцветные бабочки, перелетающие с цветка на цветок. Руди старался не смотреть на идущих впереди дикарок, но невольно его взгляд задерживался на крепких загорелых телах, так гармонично вписывающихся в яркую картину нового для него мира. Он найдет янтарную драконицу, обезвредит смертоносное орудие, заслужит прощение сестренки и останется здесь навсегда. Как он раньше не понимал, на какое чудовищное преступление пошел, согласившись помочь Кофу?

Отряд не успел отойти далеко, когда послышался тревожный сигнал и крики: “Драконы! Драконы!”

Обернувшись, Расвед увидел, что над косогором кружат ненавистные твари. Один, два, три… Раздался воинственный верезг.

– Бегите! – закричал Расвед.

Латавитанки помчались вперед, перепрыгивая ручьи и впадины. Длинный спуск заканчивался лесом – желанным укрытием от драконов. Расвед скоро оставил позади замешкавшихся чужеземцев. Руди бежал, стараясь не отставать от Кофа, но от напряжения у него застучало в висках и закололо в боку; он согнулся пополам, ловя воздух ртом.

– Погодите! – прохрипел он, заваливаясь на бок, но все спутники были слишком далеко, чтобы его услышать.

Когда Коф добежал до леса, Расвед окликнул его из оврага, где прятался с латавитанками:

– Где твой друг?

Коф понял, пожал плечами. Расвед вылез, подошел к Кофу, выглянул из-за дерева. Склон по которому они бежали не давал обзора. Куда пропал этот непутевый болван.? Чего проще, сбежать вниз, к лесу! Зыркнув недовольно на Коха, Расвед пошел искать Руди. Он поднимался все выше и выше; парня нигде не было. Не следовало бросать его, но неужели этот недалекий чужеземец не мог сообразить, что надо изо всех сил удирать от атакующих драконов! Наконец, Расвед нашел Руди. Тот полз на четвереньках по высокой траве, захлебываясь слезами.

– Ты почему остановился? – рявкнул Расвед.

Руди замер, протер глаза и торопливо пополз к иданцу.

– Повредил что-то? – Расвед подал ему руку и поставил на ноги.

Руди хватался за бок, но все у него было цело. Расвед позволил чужеземцу опереться на руку, и тот повис у него на локте, судорожно всхлипывая. Они не прошли и полпути назад, когда из-за горы вылетел дракон и накрыл их тенью. Руди зажмурил глаза и схватился обеими руками за охотника, лишив того возможности двигаться. Дракон заметил их, зашипел. Расвед попытался освободиться от тяжелой ноши и дотянуться до меча. Он помнил предсказание Ённы о том, что смерть его не заставит себя долго ждать, но умереть в объятьях перепуганного пришельца было слишком нелепо.

Вся жизнь промелькнула перед глазами: спокойные, полные смысла дни в Чарачаре, насильственно врученный ему меч , которым он убил драконицу, встреча с Говорящей со звездами, которая поспешно отправила его с глаз долой совершать подвиги. Но он не успел дойти. Когда-нибудь Ятрим, если вдруг объявится, опишет все красиво. Кто знает, есть ли толика правды в историях о героях? Лицо красноволосой мелькнуло, как дорогое видение. Затылком он чувствовал, что дракон пикирует на него и истеричного идиота. Одна за другой ослепили его вспышки света, вой дракона резанул по ушам, оглушая и лишая воли, но чудовище не опалило их огнем, не смяло в комок и не разодрало когтями. Всего в двадцати шагах от них дракон упал. Земля дрогнула, посыпались камни. Расвед увидел Кофа, который шел к ним, удаляясь от кромки леса, и целился из непонятного оружия в другого дракона. Мелькнул голубой луч, и Расвед невольно зажмурился. Враг увернулся, но не напал и спешно набрал высоту, чтобы уйти от опасности.

– Что ты повис на нем, как отчаявшаяся любовница? – отчитал Коф Руди. – Беги в лес, не позорь меня!

Руди разжал пальцы и стал кланяться Расведу, извиняясь.

Охотник подошел к черной туше, скатившейся со склона. Этот дракон был намного меньше фиолетовой самки, которую он зарубил в Чарачаре, но Расвед не испытал чувства превосходства, потому что чужеземец разделался с противником в одно мгновение! Чем он стрелял? Что еще у него есть в арсенале? Потревоженные камни катились с горы.

– Уходим, – сказал Расвед, перескакивая через замшелый камень. К Руди от пережитого страха вернулись силы, и скоро все трое добежали до леса.

– Это было круто, – сказала Зияра Кофу. – Дай посмотреть на штуку, плюющую лучи.

Коф проследил за ее жестом и отвел протянутую руку.

– Я же не прошу потрогать твои стрелы, – буркнул он.

Зияра нахмурилась. Расвед следил за горой, которую они покинули. Несколько драконов кружили над трупом, но ни один не снижался. Чуткие твари тоже боялись невиданную штуковину со смертоносными лучами. Это на руку его отряду. И хорошо бы суровый пришелец не обратил свое оружие против них.

– Как исчезли? – спросил Гун.

– Черные драконы спугнули их, как я и предполагал.

– Что все воины исчезли? – уточнил Гун.

– Да. И не только. Пропали тираварцы из местных деревень, как будто побросали весь свой скарб и дружно провалились под землю.

– Занятно. А яки остались?

Шишире на мгновение показалось, что Гун насмехается над ним.

– Яки остались.

– Может, стоит проверить под землей. Вдруг майяви навела на вас морок, и пока вы выпали из реальности, все ее люди успели скрыться в подземных убежищах. Ты же знаешь, что пугины первыми обжились здесь и изрыли землю ходами вдоль и поперек. Они могут годами не выползать на поверхность, им уютно в прохладном мраке. Вспомни, как редко мы замечали тираварские деревни!

– Их нет под землей, – вздохнул Шишира. Неужели Гун думает, что ему не пришло в голову это проверить. – Роламбинов полно, а тираварцев нет. Боюсь, все намного хуже.

– Чего ты опасаешься? Говори.

– Я думаю, что тираварцы – пришельцы с Эдема, обладающие способностью телепортироваться между планетами. Все это время они отвлекали наше внимание, вели по ложному следу, пугали техническими совершенствами. Вспомните сон Бхишу! Что если их магия сильнее нашей?

– Драконья магия превосходит всякую другую!

– Вы бы видели, как быстро, легко и одновременно они покинули поле боя! Что будет, если сотни тысяч эдемцев материализуются на Иде? С лучами, убивающими драконов!

– Ты представляешь себе расстояние между нашими планетами? – спросил Гун после долгого молчания.

– Я не хочу недооценивать врага.

– Найди Дакини. Найди яйцо смерти.

На острове между мирами было сумрачно. “Даже настроение от такого пейзажа фиолетовое”, – подумала Чарона, увидев небо, затянутое темными пурпурными облаками. Неприветливое море накатывало на берег, и волны пенились и шипели, прежде, чем отступить. Необъятное пространство всегда было разным, но даже при теплом свете Нимеланы, когда вода казалась бирюзовой и ласковой, ей не хотелось подходить близко. Чарона подождала пока все дерзумы и жители тираварских деревень соберутся на берегу. На шее каждого из них был талисман, похожий на ее собственный, – дарем. Он служил для того, чтобы на Реплике не забывали о неприкосновенности гостей, находящихся под защитой Зернистого. Убедившись, что все ее люди целы, Чарона спросила:

– Цори, ты привел в наш стан героя. Как думаешь, он был в сговоре с драконами?

– Это моя оплошность, госпожа, – скорбно вздохнул пастух. – Порадовала меня летучая мышь, которая ела с руки, и я взял ее с собой в наше тайное убежище; а сегодня тучи летучих мышей полетели за нами в поход.

– И оказались, на самом деле, драконами, – подтвердил Аги.

– Неплохо придумали, – сказала Чарона. – Что же делать? Надо найти драконицу, но мы не можем вернуться домой: драконы будут долго следить за Тираваром. Мне надо посоветоваться с Зернистым.

Дерзумы невесело побрели вслед за королевой вглубь Острова между мирами. Им приходилось и прежде бывать на Реплике, но они чувствовали себя неуютно. Чарона как-то объяснила им, что Реплика – это мир, который существует в воображении Зернистого, – туда никто не вхож без ведома и доброй воли хозяина. Поэтому враги никогда не найдут их. Тираварцы доверяли королеве, но боялись, что Реплика недостаточно настоящая и прочная, что в какой-то момент Зернистый отвлечется, а его фантазия развеется, и тогда им не удастся вернуться на Иду.

Чарона оставила тираварцев у подножия Большого утеса, а сама взобралась наверх, к своему другу. Зернистый красотой не отличался: его серо-бурая грубая шкура, покрытая колючими наростами, вспыхивала рубиновыми искрами, если на нее падал свет, но под мрачным, затянутым пеленой небом, дракон был похож на бугристый холм с лапами. Чарона подошла к нему и прижалась щекой к его морде. Зернистый не пошевелился, но она сразу почувствовала, как обнимает ее облако сочувствия и внимания.

– Городские драконы нашли тебя.

– Пришельцы с Иты привезли смерть на нашу планету.

– Это тревожная новость. Они хотели увезти тебя на Иту.

– Надо уничтожить их корабли. Я не хочу, чтобы они прилетали сюда. Пусть убираются к себе со своей смертоносной музыкой!

– Не стоит этого делать. Было всего три планеты, и Сирин погиб.

– Они тоже хотят, чтобы все здесь умерли!

Дракон и девушка помолчали. Спокойная сила Зернистого гасила вспышки гнева в сознании Чароны.

Вдруг глаза ее засветились надеждой.

– Ты мог бы создать целый мир, Зернистый! Мир, который принадлежал бы нашим друзьям. Этот остров не предел твоих возможностей.

– О, на это ушли бы века! Твои друзья не смогли бы оценить мои труды.

– Как думаешь, музыка смерти может задеть Реплику?

– Музыка смерти не должна прозвучать, – судя по тону, Зернистый рассердился на нее за то, что она задала этот вопрос.

– Городская драконица унесла яйцо, – вздохнула Чарона.

Зернистый был таким незыблемо спокойным, что иногда ей нравилось испытывать его терпение.

– Осталось совсем мало времени. Они выследили нас и теперь будут мешать.

– Ты могла бы договориться с драконами Граца. Им грозит та же беда, что и всей планете.

– Они не стоят одного твоего когтя, – фыркнула Чарона. – Было бы здорово, если б музыка действовала только на них!

– Ида – дом для многих народов и прочих живых существ. Мой остров – фантазия, которая держится по моей прихоти. Случись что со мной, грани миров сомкнутся, и Реплика исчезнет без следа.

Чарона задумалась, глядя в морскую даль. Остров Зернистого привлекал многих драконов, склонных к созерцанию и избегающих стычек с воинственными соплеменниками, захватившими Грац. Городские драконы стремились привлечь всех ко двору и требовали присягнуть Айнодаве или теперь уже Бисе. На Реплике драконы-отшельники могли дни и ночи напролет лежать на песке и думать о вечном. Чтобы ни говорил Зернистый, его остров больше не принадлежал ему одному. Другие драконы тоже верили в его мир и укрепляли его фантазию.

Возможно, когда дживаны только начали создавать миры во Вселенной, их творения тоже были зыбкими и неточными, как наброски художника, и только со временем обрели яркость и плотность. Ида кажется такой реальной и незыблемой, потому что начала формироваться с древних времен.

Чарона представила, что будет, если она поверит, что Реплика – это ее дом. Постепенно ее душа привыкнет к острову, она не сможет представить, что есть место лучше и будет засыпать свернувшись калачиком под боком у Зернистого. Пройдут века, и Реплика надежно впишется в узор Вселенной и уже никогда не исчезнет!

– Приходил герой, – вздохнула Чарона. – Не шанкар. Самозванец.

– Что ты ему сказала?

– Отправила искать янтарную драконицу.

– Если он самозванец, то не справится, – проворчал Зернистый. – Ему понадобится твоя помощь.

– Почему не приходит настоящий? Он же обещал! – вспылила Чарона, схватила камешек и швырнула в море. – Я не могу все делать сама!

Чарона понимала, что Зернистый прав: было безответственно взвалить поиски драконицы на непутевого героя, да еще и отпустить с ним пришельцев, которые не могли и двух слов связать по-идански и служили легкой добычей. А кроме них, никто не знает, как устроено оружие! Но она с детства привыкла распределять обязанности; Зернистый сам учил ее манипулировать жрецами и прочими людьми!

Чарона закрыла глаза и позволила себе унестись в прошлое, когда храм Лотоса был обителью любви и добра, когда все прочили ей великое будущее, а возможность служить Ярким казалась блаженством.

Ей было всего пять лет, когда она впервые сбежала из храма, чтобы посмотреть на лунного жеребца. Выдумщица Рупа рассказывала, что он перепрыгивает через пропасть между столбами Тушара. Маленькая Чарона верила тогда в самые удивительные истории. Она проскользнула мимо охранников, сбежала по лестнице, перебралась через стену. Продираясь сквозь шиповник, девочка исколола руки и ноги, натерпелась страха, шарахаясь от теней и жутких ночных звуков, но все же добралась до первой небесной ступени и долго ждала, когда появится лунный жеребец. Потом уснула, так и не решившись проделать трудный путь назад, в храм, утонувший в кромешной тьме.

Проснувшись утром, она увидела шипастого дракона, сидевшего рядом с ней на небесной ступени. Чарона вскрикнула, и дракон медленно повернул голову и посмотрел на нее умными, блестящими, как камушки агата, глазами. Страх как рукой сняло.

– Здравствуй, Говорящая со звездами, – усмехнулся дракон.

– Здравствуй, Зернистый, – ответила девочка, без труда вспомнив это имя, и погладила шероховатую лапу зверя.

В тот день она чувствовала себя невесомой и как будто витала в облаках.

Жрецы говорили, что она особенная майяви, Дева Ночи, которая перерождается, чтобы вновь и вновь поддерживать связь с Талой и Тилвилой – покровителями Иды. Но она, хоть и заучивала наизусть древние гимны, не понимала, чего от нее хотят; да и воспитанницы в храме сомневались в ее избранности и часто дразнили.

“Жрецы столько раз ошибались, – говорила ей Рупа, – выбирали не ту майяви, оказывали ей почести, а потом появлялась другая танцовщица, и уже о ней говорили, что сами Яркие благоволят ей! А не оправдавшую надежд – переселяли в общие комнаты. Может, ты тоже ненастоящая!” Чарона поджимала губы и боялась, что Рупа права.

Один взгляд Зернистого рассеял все сомнения. Короткий разговор на оме вселил приятную уверенность в себе. Она вспомнила, что действительно та самая Говорящая со звездами, чей танец спасает мир от нелюбви. Чарона никому не рассказала о Зернистом, но продолжала убегать из храма, чтобы повидаться с ним. Он стал ее главным наставником и покровителем. Ее магический дар расцвел и превзошел чаяния жрецов. С тех пор и дети, и слуги, и взрослые танцовщицы, и жрецы относились к ней с благоговением и выполняли все прихоти.

Но предатели жрецы продали святой храм любви драконам. К тому времени Чарона была так избалованна, что искренне удивилась, что в мире что-то происходило против ее воли. Храм любви стоял заброшенный и, казалось, никто не вспоминал о нем.

Зернистый по-прежнему думал, что она – та ниточка, которая связывает Ярких с планетой Идой, и она продолжала танцевать для них и рассказывать о своих желаниях. Разве Яркие не могут защитить Иду от ужасного воя смерти? До сих пор люди долин верили, что великие шанкары живут в волшебных садах Амаравати; но, если это так, почему они допустили, чтобы драконы истребляли людей? Почему позволили чужому кораблю со смертоносным грузом прилететь на Иду? Или все они устали от мира? Похоже, единственный, кому было не безразлично, что случится с их домом, был ее прекрасный Вигалита. Он обещал перевоплотиться и найти ее в следующей жизни; и она ждала, ждала, а он все не появлялся и мог не успеть, раз миру осталось жить всего два дня! Ей был нужен новый план.

– У меня есть идея, – потянулся Зернистый, хитро улыбнувшись.

Чарона воспряла духом, она верила старому другу и всегда могла на него рассчитывать.