– Я уже два дня здесь блуждаю. Ни поесть толком, ни поспать, как в полуобмороке хожу. Невнимательным стал, вот и оступился.

– Хорошо, что мы подоспели вовремя, – заметил Буги, – а то бы «буль-буль» и – прощай, Дебори. Как тебе повезло!

– Наверное, я везучий, – пробурчал подгорец.

– Из какого ты клана? – испытующе разглядывал его Юниэр.

– Я из Дома Халцедона, достойный человек, – положил руку на сердце Дебори. – Сын Рори Сердоликого.

Хорошо сказал, почтительно. Для подгорца его клан – это становая жила, любовь и верность, незыблемая, как сама гора.

Путники пожалели подгорца. Дебори вымылся в ручье, прополоскал одежду. Потом его накормили ротами; он кривился, но ел.

– Какой-то у него вид, – шепнула Мирэя Юниэру, когда Дебори не было поблизости, – недобрый.

– Тебе показалось, – рассмеялся Юниэр. – Все подгорцы мрачноваты и необщительны. И тоскуют вдали от любимых гор.

Поскольку путники были недостаточно знакомы с Дебори, в планы свои его не посвятили. Сказали только, что идут в гости, в Веселку. Подгорец поинтересовался, где это место, и заверил, что, хотя Ратанцы намного дальше, ему с ними по пути, и, возможно, позже им встретятся его спутники. Он уверен, что его ищут, – подгорцы своих не бросают. Дебори попросил позволения присоединиться к отряду.

– Конечно, – разрешил Юниэр, – мы хоть какую-то дорогу знаем, а ты опять в болото попадешь. Пойдем с нами, вместе веселее.

Чувствуя, что цель их близка, друзья быстро продвигались вперед, шутили, смеялись, даже Буги и Шумми не придирались друг к другу. Только Дебори был печален, но его можно было понять: потерял друзей, да еще в болоте искупался. День близился к закату.

– Пора отдохнуть, – остановился Юниэр, – а то не успеем устроиться на ночлег до наступления темноты.

– Я могу собрать хворост для костра, – вызвался вдруг Дебори, когда путешественники выбрали поляну для ночлега.

– Только не ты, – усмехнулся Юниэр, – не хватало еще тебя искать.

– Я хочу быть полезным, – настаивал Дебори.

– Да пусть идет, – вступился за него Буги, который устал и не хотел идти за дровами сам.

– Ладно! Если что, кричи.

Путники с удовольствием растянулись на траве, расслабляя утомленные мышцы, а подгорец ушел за дровами. Очень скоро друзья пожалели, что отправили его одного. Он долго не возвращался, а темнело быстро, и, в конце концов, Шумми и Юниэр сами набрали дров и развели костер.

– Ну не мог он опять в болото провалиться! – воскликнул Юниэр.

– Наверное, что-то другое случилось, – пожал плечами Шумми.

– Угу, – поддержал его Буги, ежась даже у костра, – может быть, грибуноглот горемыкой не побрезговал.

Все замерли. Буги был прав. Они подошли довольно близко к Веселке, и враг, возможно, рыскал где-то рядом, а они только сейчас о нем вспомнили. Стало неуютно и очень тихо.

– А вот и я! – раздался вдруг радостный голос, и все вздрогнули, как будто увидели огромного грибуноглота с вилкой в руке, а не Дебори, согнувшегося под тяжестью сухих дров.

– Мы уже думали, что ты не придешь, – заметил Буги, – собрались на стол накрывать, помянуть тебя ротой да бротой.

Дебори сердито сверкнул глазами.

– Рановато вы со мной распрощались.

– Почему ты так долго бродил? Мы же волновались! – отчитала его Мирэя. – Мало ли, кого тут ночью встретишь!

– Я же рядом был, – оправдывался Дебори.

– Предлагаю ночью по очереди в карауле стоять, – сказал Юниэр – Спасибо, Дебори, что принес так много дров, теперь мы до утра сможем поддерживать огонь в костре. Отдыхайте все; я первым буду сторожить, потом тебя, Буги, разбужу, потом Шумми и последнего – Дебори. Так что спите, не теряйте времени.

– А сказка! – воскликнул Шумми. – Мирэя расскажет?

– А ты без сказки не можешь? – спросил Юниэр.

– Настроение какое-то паршивое, может, улучшится, – смущенно ответил Шумми.

– Хорошо, – согласилась Мирэя, – я расскажу вам легенду об открытии острова Байлаш.

В давние времена Дамарх Извратитель подчинил себе почти все земли Крора. Народы Крора ненавидели его лютой ненавистью, но их страх был еще сильнее. Тысячи людей рубили лес и строили великий флот для Дамарха. Ему мало было власти, и он стремился найти новые земли и расширить свои владения.

Бессмертный Дамарх, как все нирриты, жаждал разрушения. Но не только прекрасные, с любовью созданные миры были его целью, любил он топтать лучшие души, унижать достоинство, глумиться над чувствами людей и фейров. Он знал, что все его ненавидят, и забавы ради устраивал поединки, предлагая даровитым магам попробовать его уничтожить.

Хем не был магом. Отец его, Джой, строил корабли, а вот о матери говорили, что она майяви. Кто-то верил, но значения этому не придавал. Не всякая майяви даже хворь изгнать сумеет, а уж с магами в колдовстве тягаться и подавно. Когда Хем вызвался противостоять Дамарху, все решили, что обезумел парень или жизнь ему не мила. Пытались отговорить. Только Джой сказал: "Пусть идет". А мать, Сорель, обняла сына и благословила.

Дамарх скривился при виде Хема, скучно ему было с такой жертвой: сдохнет после первого удара. Глупый парень даже меча заколдованного не взял, встал, как баран покорный, и руки к груди прижал. А Дамарху пришлось голову ломать, придумывать, как продлить забаву с жалким простолюдином. Уставились друг на друга злыми глазами. И вдруг Хем развел ладони и выплеснулся на ненавистного владыку свет, яркий, как взорвавшаяся звезда. Не успел Дамарх отскочить, не сумел глаза отвести. Вымело его этим светом за пределы Шамбары, в мир, где носятся гонимые ветрами, неприкаянные духи, а плоть его рассыпалась прахом.

Зрители поединка, ослепленные вспышкой необычного света, не поняли, что произошло. Был Дамарх и… исчез!

Хем сжал кулаки, стиснул зубы, по щекам его потекли слезы. Вместе с благословением отдала ему мать свою силу. Была Сорель феей Радуги, и совершила праду – пожертвовала собой ради живых. Такой была сила ее света, что ниррита выбросило из мира, к которому он присосался пиявкой.

Потрясенные люди стояли на площади и не знали, что делать. Вдруг синяя молния пробила облако, и прямо перед Хемом опустился дракон по имени Вечер. Толпа кинулась врассыпную, но все услышали его громовой голос: "Собирай войско, Хем Светоносный! Мало победить Дамарха, нужно взять Изморг, освободить народы Крора от приспешников тирана, пока они не опомнились!"

Быстро разлетелась весть об удивительной победе, люди воспрянули, окрыленные надеждой; собралась толпа и двинулась на Изморг. Первым летел Хем на синем драконе. По дороге присоединялись к ним все жаждущие биться за свою свободу.

Знал Сарказ, верный прислужник Дамарха, что разъяренные люди сокрушат Изморг, камня на камне не оставят, но не испугался. Зачем сражаться, если сила его в колдовстве. Самые смелые, честные и отважные гибнут первыми. Встретил армию нападавших густой, ядовитый туман, и пали многие воины, даже не достигнув вражеских ворот. Самого Хема вынес из отравленного марева Вечер. Птицы полетели назад, предупредить всех, кто следовал за Хемом, чтобы спасались бегством. Люди, звери, змеи, – все спешили прочь от смертоносного тумана, который полз за ними следом. Понял Хем, что не остановится Сарказ, погубит земли Крора, отравит все вокруг, но не сдастся! И тогда приказал Хем всем живым взойти на корабли, которые построили для Дамарха, и спасаться в море. Кто успел, уплыли от опасности, а туман дополз до берега и развеялся. Много магических сил потерял Сарказ и не стал преследовать беглецов.

Места, отравленные туманом, долго еще считали гиблыми. От самого Изморга до Прибрежных гор протянулась "Горькая просека".

– Прибрежные горы мы до сих пор называем «Душегубцами», – усмехнулся Дебори. – Опасные места.

– А бухту, где строился флот Дамарха, называют "Проклятой Гаванью". Никто не селится там, – кивнул Юниэр.

– Я слышал, что черные шатуны выползли из мари, – вставил словечко Буги.

– Давайте послушаем про Байлаш, – сердито потребовал Шумми. – Откуда Хем знал про остров?

– Хем не знал, но верил, что на другом краю океана, есть прекрасные земли шанкар. Многие жители Крора думали, что это легенда, а шанкар придумали их предки для самоутешения. Хем же надеялся, что шанкары существуют и не дадут умереть его людям. И в Нара он верил. Сорель учила сына, что Нар не бросил свой народ на произвол судьбы. Он просто странствует по Вселенной и созидает новые миры или обороняет их от нирритов. Нар помнит о людях, которых он привел в этот мир, и не помогает им только потому, что со многими проблемами люди могут справиться сами.

Много дней корабли блуждали по морю, только не встречались им новые земли. Измученные страхом и голодом, отчаявшись, беглецы просили Хема развернуть корабли и даже завидовали участи тех, кто погиб в тумане.

Однажды ночью рулевой разбудил Хема и указал рукой на светящийся корабль-призрак, плывущий впереди, – он не поверил своим глазам, хотел, чтобы Хем подтвердил, что корабль ему не мерещится. Видение не исчезало, а двигалось впереди флотилии, озаряя ей путь. Сердце Хема дрогнуло, порываясь вдогонку за ним. Сам Нар привиделся ему у штурвала.

Хем объявил своим людям, что они спасены. Нар приведет их к землям шанкар, и они приютят скитальцев, как некогда Каратар принял небесные ковчеги Нара и расселил изгнанников космоса на своих землях.

Никто не знает, как долго еще длилось это плавание: время потеряло значение, люди перестали ощущать голод и жажду и порой казались призраками сами себе. И, наконец, свершилось! Обрисовались контуры долгожданной земли. Зазвенели восхищенные голоса, расцвели улыбками лица. А золотой корабль стал вдруг подниматься все выше и выше в небо, и люди наблюдали заворожено, пока он не растаял в дымке облаков.

Корабль исчез, но земля никуда не делась, и скоро флотилия Хема пристала к гостеприимным берегам. Это и был остров Байлаш – теплый, красивый, богатый растительностью и непуганой дичью. Хем понял, что это не земли шанкар, но люди его радовались тому, что есть. Вода в источниках была чистой и вкусной, рыбу можно было ловить руками, деревья манили диковинными плодами и благодатной тенью. И все это изобилие принадлежало им, а не Дамарху!

Хем в смятении ушел в горы, поднялся выше и осмотрелся. Он увидел на западе, на горизонте, что-то сияющее, манящее.

"Почему ты не остался с нами? – воззвал Хем к Нару. – Чем мы плохи, чем не радуем тебя? Будь нам отцом и учителем! Может, ты не хочешь отвечать за нас – твоих созданий, или тебе стыдно за нас перед шанкарами?"

Дрогнула гора перед Хемом, и его вдруг обдало теплым светом. Зажмурился Хем и услышал Голос: "Вы дороги мне. Для вас создан этот прекрасный остров, на котором есть все, что пожелает душа человеческая. Живите дружно, не открывайте сердца злу, ненависти, зависти и не ищите земли шанкар! Лучше жить хозяевами на своей земле, чем гостями в чужих пределах. Я всегда вижу вас, высоко над землей глаз мой – Золотой Наян, все вы как на ладони! Назначаю тебя, Хем, вождем над людьми, учителем, отцом и примером. Прими в дар от меня Янтарное Зеркало. Захочешь моего совета в трудную минуту, подойди к зеркалу, и решение придет".

Хем открыл глаза и увидел огромное зеркало, прозрачное как жидкий мед, глубокое как горное озеро, гладкое как полированный щит. Отблески небесного пламени играли в нем; Хем видел себя, и небо, и жемчужные облака. Еще шаг, и он окажется на той стороне, уйдет в мир горний и увидит Нара. Но он не сделал этого шага и стал первым королем Сундара.

Мирэя замолчала, устала.

– Спасибо, Мирэя, голос у вас такой задушевный и красивый, не наслушаешься, – вздохнул Шумми и задумался.

– Янтарное зеркало? – вдруг проявил интерес Дебори. – Таких не бывает.

– Королевская реликвия. Во времена правления Манвира зеркало перенесли во дворец, и с тех пор оно стоит в тронном зале.

– А вы что, видели его? – недоверчиво хмыкнул Дебори.

– Видела, – в глазах Мирэи таилась печаль. – Говорят, пока короли Сундара правят по заветам Нара, Сундар пребудет вечно.

– Оно, правда, большое? – не унимался Дебори.

– Большое, – кивнула Мирэя и отвернулась, чтобы никто не заметил, как ей больно. Юниэр понял, что воспоминания растревожили ее, придвинулся ближе и обнял любимую.

– Довольно расспросов, Дебори! – сказал Юниэр. – Ложись спать.

– Нет, я не усну. Отдохните лучше вы, а я посторожу. Когда устану, то разбужу кого-нибудь. Надо же, такое зеркало! Прозрачное, гладкое и огромное… жидкий мед, – бормотал Дебори, не находя себе места.

Юниэр колебался одно мгновение: все-таки Дебори для них – случайный прохожий, стоит ли ему доверять. Но ему так хотелось успокоить Мирэю. Он кивнул подгорцу и увел ее от костра.

– Почему Нар допустил, чтобы папу убили? Если он, правда, все видит, почему он допустил? – заплакала Мирэя в голос.

У ее возлюбленного не было ответа на этот вопрос, он обнимал ее и целовал слезы на щеках, пока усталость после трудного дня не одолела их обоих.

Грибуны разместились поудобнее, и скоро Буги засопел под негромкое потрескивание углей в костре. Дебори, сгорбившись, сидел у огня, мечтательно глядя вдаль.

Шумми лежал с закрытыми глазами, представляя себе чудесный остров Байлаш. "В этих благословенных землях, – думал он, – все должно быть по-другому". И он представлял деревья с золотыми стволами и большими лиловыми листьями. "Пойду, поговорю с Дебори", – решил Шумми, чувствуя потребность поделиться с кем-нибудь мыслями, навеянными рассказами Мирэи. Он повернулся и увидел, что подгорец занят странным делом: заливает их костер водой. "Жарко ему, что ли?" – удивился Шумми. Он забеспокоился, но вместо того, чтобы разбудить остальных, решил проследить за подгорцем сам.

Дебори, потушив костер, тихо встал и исчез в темноте. Луна еще не взошла, и Шумми едва различал силуэт беглеца, преследуя его по пятам. Люди растерялись бы в такой тьме, но грибуны, как говорится, "слышат пятками". Подгорец продвигался довольно быстро, как будто прекрасно знал куда идет. "Заблудится такой, как же! – думал Шумми. – Он лучше меня этот лес знает".

Через какое-то время встревоженный Шумми почуял запах дыма и услышал угрюмые голоса. Дебори добрался до своих дружков. Шумми затаился в кустах. У костра сидело три подгорца, они радостно гикнули при виде соплеменника. Вид у них был самый разбойный. Напрасно Юниэр считал подгорцев не опасными, на взгляд Шумми, все они были злобными, бородатыми стариканами, замышлявшими страшные козни.

– Ну что, атаман, принес добычу? – спросили подгорцы после приветствий.

– Они пустые, хуже нищих, – отмахнулся Дебори. – Я порыскал по сумкам – одно фейрское дерьмо. Зря время потратил. Рассказали мне о волшебном зеркале из янтаря, но оно далеко, где-то на острове. Надо уходить, пока они не проснулись.

– Что ж ты их не зарезал? Спокойнее было бы.

– Зачем? Все-таки они достали меня из болота. А что наша пленница, молчит?

Тут Шумми заметил, что неподалеку от говорящих лежит сверток и едва шевелится.

– Да хоть ты тресни, молчит, угрозы не помогают.

– Значит надо пытать, – распорядился Дебори.

Подгорцы подтянули сверток ближе к костру, и Шумми увидел знакомое лицо. Все в нем перевернулось от возмущения, и он едва не крикнул: "Волнушка!" – но прикусил язык. "Негодяи, мерзавцы, – думал он, – как они посмели ребенка украсть? Что она им сделала?"

– Что ты надумала, дорогая, за это время? – приторным голосом спросил Дебори, вынимая кляп изо рта своей жертвы. – Скажи что-нибудь хорошее.

– Заплесневелый лишайник, волосатая кукуруза, шелудивый скунс, – затараторила Волнушка без остановки, и Дебори снова заткнул ей рот.

– Смотри сюда, – прорычал разозленный подгорец, – ты сама этого хотела. И он приказал приятелю покрепче держать ноги Волнушки, а сам принялся раскалять на костре железный ломик.

– Почему я не взял с собой меч? – мучился Шумми, в ужасе наблюдавший эту картину. Он схватил с земли большую палку, и, когда орудие пытки уже подносили к коричневым пяткам Волнушки, Шумми выскочил на поляну, размахивая дубиной. Он почувствовал себя безрассудно храбрым.

– На помощь! – заорал он в полную глотку. – Юниэр! Скорей! Бей предателя! Налетай!

Грибун надеялся напугать подгорцев и, они, правда, сначала всполошились. Шумми сунул палку в костер и отогнал всех от Волнушки.

– Юниэрррр, – не переставая, кричал Шумми, – круши их, бей!

Подгорцы чуть было не сорвались с места, но быстро поняли, что, кроме размахивающего дубиной грибуна, никого вокруг нет. Положение Шумми стало незавидным. Четыре приятеля, напоминающие один другого, как братья-близнецы, с красным блеском в глазах и звериным оскалом, одновременно вынули из-за поясов топоры и завертели ими в воздухе.

Волнушка умудрилась выплюнуть кляп и завизжала так, как могла визжать только она: "Аааааа… помогите!"

Все на мгновение оглохли. Отголоски этих криков разбудили Юниэра, Мирэю и даже Буги. При свете только что показавшейся луны они увидели, что костер потух, и ни подгорца, ни Шумми рядом с ними нет. Тут снова до них донеслись вопли Волнушки, и все трое, не задавая лишних вопросов, кинулись на зов. Буги содрогнулся от ужаса, ему привиделся Шумми, исчезающий в ненасытной пасти грибуноглота.

Подгорцы набросились на Шумми, но тот не дрогнул. Раскаленной палкой он ткнул в бороду первого прыгнувшего на него разбойника, борода вспыхнула; но второй подгорец ударил Шумми топором по голове, и тот рухнул без сознания. Пока один из злодеев тушил бороду, другой заткнул рот Волнушке и, взвалив на плечи ее легкое тело, помчался в лес. Сообщники побежали за ним.

Когда Юниэр, Мирэя и Буги прибежали на место происшествия, то увидели только поверженного Шумми, лежавшего лицом вниз с окровавленной головой. Юниэр повернул его на спину и прижался ухом к груди.

– Живой! – воскликнул он. – Сердце бьется.

Мирэя перевязала грибуну рану на голове. По счастью плотная шляпа смягчила удар, и топор скользнул по черепу, не повредив его. Шумми открыл глаза и увидел расплывчатые, как облака, силуэты своих друзей.

– Догоните их, пожалуйста! Там Волнушка! – просипел он, едва к нему вернулся дар речи.

– Где Дебори? – спросил Юниэр.

– Дебори – разбойник, и его приятели тоже. – Шумми попытался подняться на ноги, но упал.

– Ты полежи, мы попробуем освободить твоего друга. Буги, посиди с Шумми и позаботься о том, чтобы ему не стало хуже.

Юниэр и Мирэя побежали вслед за злодеями. Подгорцы были уже далеко, и они не могли их видеть, но слышали отдаленный топот сапог. Дебори и его приятели бежали, тяжело дыша и передавая друг другу сверток с Волнушкой.

– А ну-ка, стоп, – сказал вдруг Дебори, взглянув наверх, – все в овраг.

Разбойники сошли с тропинки и затаились в канаве. Перед ними сияли голубыми огоньками деревья, как будто множество светлячков сидело на стволах и ветвях. Они словно выстроились вдоль границы, образуя светящуюся изгородь.

Местные жители знали, что нельзя ходить за черту, обозначенную мерцающими деревьями. Те, кто попадал туда, не возвращались. Но никто не предупредил Юниэра и Мирэю. Они спешили, надеясь, что вот-вот настигнут беглецов, и не могли остановиться.

Подгорцы выползли из оврага, надрывая животы от хохота.

– Вот это погоня! – радовались они, – даже драться не пришлось.

Они вернулись к костру, чтобы передохнуть и упаковать вещи, так как в спешке все побросали, пытаясь убежать от грозных преследователей.

У костра сидел Буги, оставшийся присматривать за раненым. Он подскочил на два метра, когда увидел, как четверо подгорцев выросли из темноты.

– Ха, малявка! Привет. Что, не ожидал? Обрадовался до смерти, по лицу видно.

– Думал, что дружки твои наши головы сюда за бороды притянут! Не дождешься!

– Я тебе вот что скажу, Буги, – ухмыльнулся довольный Дебори, – твои друзья так быстро бегают, как косули! До сих пор, небось, скачут.

– Что с ними случилось? – дрожащим голосом спросил Буги.