Глава 5

Меня неторопливо пробовали на вкус, исследовали все потаённые уголки. Посасывали, нежно целовали, поглаживали, пальцы проникали внутрь, отчего удовольствие становилось ещё пронзительнее, глубже, и хотелось большего. Я уже не понимала, на каком свете нахожусь, что-то бессвязно бормотала, то и дело срываясь на стоны, когда жаркий язык дразнил трепещущий кусочек плоти. Стол позади оказался очень кстати, потому как ноги ослабли и норовили подогнуться, и только благодаря поддержке Лёши я не падала. А он словно нарочно растягивал, доводил меня до самой грани и оставлял буквально в шаге от освобождения, отстраняясь и тихонько дуя на горящее от его мучительно-острых ласк лоно.

– Ещё… П-пожалуйста, ещё-о-о, – всхлипывая, бормотала я, чувствуя, как напряжение внутри неумолимо растёт с каждым прикосновением. – Л-лёш-ша-а!..

Мне казалось, я сойду с ума, если не получу долгожданное облегчение прямо сейчас, ногти царапали плечи Каменева, ничуть не заботясь, что делаю ему больно. Я не контролировала себя, купаясь в эмоциях и ощущениях, откровенно подставлялась под его губы и пальцы, хватая открытым ртом воздух и наслаждалась, наслаждалась… Тем, что мы только вдвоём. Тем, что в действиях Лёши нет пошлости и грязи. Тем, что со мной обращались так, как и должен мужчина, если женщина ему нравится. И не думала о том, что будет дальше, завтра, послезавтра. Алексей, словно почувствовав, что я уже на пределе, сжалился, и в следующий момент его язык мягко прижал пылавший от долгих ласк клитор, а палец медленно, глубоко проник в меня, усиливая переживания в разы. И мир перестал существовать…

Я хрипло закричала, выгнувшись и запрокинув голову, раз за разом окунаясь в волны чистого экстаза, сгорая в восхитительных эмоциях. А Лёша не отпускал из нежного плена, заставляя выпить до дна, впитать всё, и отстранился только тогда, когда я обессиленно обмякла, тяжело прислонившись к столу. Однако оставалась ещё нотка неудовлетворённости, на дне души, и хотя по телу разливалась приятная истома, мне хотелось большего. Хотелось вместе с Лёшей, снова ощутить, как он двигается во мне, и от одной только мысли об этом мышцы послушно сжались, а низ живота стянуло от вновь нахлынувшего желания. Я выдохнула, с трудом переведя дух, но сказать ничего не успела: Каменев выпрямился, его ладони подхватили меня под попку, а губы требовательно прижались к моим, примешивая к слабому вкусу вина мой собственный, сладковатый, пряный. Ох. Удивительно, но осознание, что буквально несколько мгновений назад этот рот так же страстно целовал меня между ног, лишь добавило перца в кровь. Голова снова закружилась, и я даже не отследила момент, как меня легко подняли и перенесли – к другому столу, чуть пониже и удобнее.

Моя спина коснулась прохладной поверхности, поцелуй продолжал отнимать дыхание, и я лишь крепче обняла Лёшу за шею, когда он прижал меня к столу. Глухо всхлипнула, почувствовав, как по влажным складкам легко скользнула твёрдая головка, подбираясь к давно готовому входу, и бёдра сами подались навстречу, красноречиво выдавая все мои желания. Точнее, только одно – ощутить его внутри снова, заполнить гложущую пустоту. Снова принадлежать ему целиком и полностью и задыхаться от восторга и осознания этого простого факта… Словно отвечая моим мыслям, Лёша замер на несколько мгновений, а потом напряжённый, горячий член начал мучительно медленно входить в меня, отчего тело выгнулось и задрожало от нахлынувших ощущений. О-о-о-о. Именно этого не хватало, чтобы наслаждение стало полным, мои ноги обхватили Каменева, а мышцы сжались, впуская глубже, дальше, до самого конца.

– Да-а-а!.. – хрипло простонала я, захлебнувшись восторгом и крепко зажмурившись, внутри всё дрожало от напряжения.

Опять томительная пауза, мой судорожный вздох и почти хныканье прямо в губы Лёши, и такое же медленное, дразнящее движение назад. И снова вперёд, чуть резче и сильнее, до сладкой боли и моего тихого возгласа. А очень скоро мои стоны стали громче и протяжнее, когда толчки внутри стали быстрее, глубже. Жаркое, тяжёлое дыхание обжигало мои приоткрытые губы, и в какой-то момент мои руки оказались прижаты к столу над головой, а пальцы Каменева уверенно скользнули между нашими телами, добираясь до сокровенного. И когда они нежно погладили горевший огнём кусочек плоти, я вскрикнула от яркой вспышки наслаждения, вцепившись в его плечи и окончательно потерявшись в восхитительных переживаниях.

Всё смешалось: мощное движение внутри, мягкие прикосновения к болезненно пульсировавшему клитору, жадные поцелуи… Меня закручивала сверкающая воронка, затягивая всё глубже, тело растворялось в ворохе эмоций, палец Лёши скользил всё быстрее по откровенно мокрому лону, а его член двигался во мне с каждым выпадом всё чаще. Господи, это были лучшие мгновения в моей жизни, когда наконец я задрожала, балансируя на грани и оттягивая долгожданный миг освобождения, а потом рухнула в бездну с протяжным, громким стоном. А за мной туда последовал и Лёша, судорожно выдохнув и сжав меня в крепких объятиях, удерживая, пока меня сотрясали волны удовольствия…

Не открывая глаз, я обмякла, чувствуя приятную опустошённость. По телу разливались томная нега и сладкая усталость, а на припухших, искусанных губах цвета довольная и счастливая улыбка. Шевелиться сил не осталось, сонливость навалилась тёплым, невидимым одеялом, и веки отяжелели. Я мимолётно отметила, что, кажется, ресницы мокрые – я плакала? Неудивительно, учитывая силу полученных эмоций и то, что впервые в жизни занималась сексом по собственному желанию, с мужчиной, который мне нравится, и которого я хотела без всякого принуждения и шантажа.

– Лилечка… – тихо прошептал Лёша, приподнявшись надо мной, и слышать от него своё уменьшительное было намного приятнее, чем от Глеба.

Каменев целовал моё лицо, расслабленные губы, умопомрачительно нежно и аккуратно, и глаза снова защипало. Как же мне этого не хватало, и как буду скучать по этим мгновениям. Нет, не буду думать, не сейчас. Я обняла Лёшу за шею, сглотнув ком в горле, и так же тихо прошептала:

– Спасибо. За всё… – мягко поцеловала его чуть ниже уха, зажмурившись крепче и загоняя непрошеные слёзы.

Хватит на сегодня мокроты, а то точно начнутся расспросы. Лёша хмыкнул мне в висок, обнял и выпрямился, придерживая. Моя голова склонилась на его плечо, глаза всё так же были прикрыты, а по телу разливалась слабость. Меня легко подняли на руки и куда-то понесли – полагаю, наконец, в кровать, но на этот раз, только спать. На большее я уже была не способна. Смутно помню, как меня уложили на мягкое, заботливо накрыли одеялом, и я с долгим вздохом прижалась к сильному, тёплому телу рядом. Засыпать на плече Алексея оказалось ужасно удобно, а его бережные объятия дарили чудесное чувство защищённости и заботы… Как жаль, что утром придётся возвращаться в неприглядную реальность.

Каменев проснулся утром раньше Лили. Она крепко спала, свернувшись калачиком и натянув одеяло до самого носа, тихонько сопя, и Алексей несколько минут любовался расслабленным, умиротворённым лицом, борясь с желанием коснуться мягких губ. Справился с порывом и тихонько встал, не став будить девушку. Пусть отдыхает. Лиля только пошевелилась, ресницы дрогнули, но она не проснулась. Каменев светло улыбнулся, чувствуя, как в груди защемило от прилива нежности, и неслышно вышел в кухню, на ходу застёгивая штаны. Вчера, собираясь на этот корпоратив, он и думать не думал, что всё так закончится. А теперь Лилю не хотелось оставлять одну, совсем. И ещё, узнать, что же всё-таки происходит между ней и Самойским. При воспоминании о вчерашней некрасивой сцены на лестнице, свидетелем которой Алексей невольно стал, внутри рождалось глухое раздражение к своему заму, и руки сами сжимались в кулаки.

Остановившись у окна, Каменев рассеянно глянул во двор, чуть нахмурившись, и тут в кармане завибрировал телефон. Глянув на экран, Алексей ответил на звонок, внутренне подобравшись.

– Да, Вася, – негромко произнёс он.

– У меня новости, – сразу приступил к делу следователь. – И не очень хорошие, Лёха. Лиля твоя сирота, их родители разбились несколько лет назад, воспитывает сестру…

– Я это уже знаю, – перебил его Алексей. – Давай дальше.

– Пасут твою секретаршу, Лёш, – огорошил Василий. – Крепко пасут. И сестру её тоже.

– Оп-па-а, – протянул Каменев и прищурился. – И кто пасёт?

– Выясняю, – коротко ответил собеседник. – Но типы сомнительные, кое-кто фигурирует в базе данных по статье «бандитизм», – добавил он. – Серьёзные братки. Как найду, кто их крышует, сразу перезвоню.

– Хорошо, – Алексей кивнул. – Вась, не снимай наблюдение, – попросил Каменев. – Не нравится мне всё это.

– Мне тоже, – серьёзно согласился следователь. – Девочка чистая, обе чистые, нигде ни в чём не числятся и даже свидетелями не проходили. Не думаю, что кто-то из них замешан в этом грязном деле.

– Напрямую, может, и нет, – протянул Алексей и прошёлся по кухне. – Но кто-то из них может быть косвенно связан с теми, кто замешан, – осторожно намекнул он, пока не уверенный в своих подозрениях насчёт Самойского.

– Кстати, вчера к Лиле приезжал некто Глеб Самойский, – словно угадав, о чём думает Лёша, добавил Василий. – По крайней мере, джип по номерам принадлежит именно ему.

Каменев подобрался, изнутри раскалённым языком лизнуло раздражение.

– И зачем он приезжал? – медленно спросил Алексей.

– Понятия не имею. Ждал во дворе, она спустилась к нему, посидела в машине, потом вышла и вернулась домой, – отрапортовал следователь. – Может, разговаривали о чём-то, Лёш, не знаю.

– Угу, разговаривали, – пробормотал хмуро Каменев, уверенный, что… не разговаривали.

Неужели между Лилей и Глебом что-то есть? И с согласия ли девушки это что-то вообще?

– Ладно, Вась, спасибо, – чуть громче сказал Алексей. – Держи меня в курсе тогда.

– Обязательно, Лёх. Хороших выходных, – и следователь отключился.

Каменев повертел телефон, сунул обратно в карман и направился в ванную – из спальни пока не доносилось ни звука, Лиля спала ещё.

Я нехотя выплывала из сладкой полудрёмы, пытаясь понять, что меня разбудило. Какое-то смутное тревожное ощущение, как будто я что-то забыла вчера… Шумно вздохнув, я потянулась, не открывая глаз, и поняла, что лежу в постели одна – Алексея не было. Из ванной доносился шум воды, и мелькнула запоздалая мысль, что запасной бритвы у меня нет, ведь Каменев – первый мужчина, побывавший в моей квартире. Вспомнила вчерашний вечер и не сдержала мечтательной улыбки, продлевая эти чудесные мгновения перед тем, как вернуться в суровую реальность. Потому что в голове красной лампочкой вспыхнула следующая мысль: телефон. Я же вчера его так и не включила, и он лежит в сумочке, а последняя где-то в коридоре осталась, где я её бросила. Велико искушение не включать, конечно, но вдруг Аня звонить будет? Коротко вздохнув, я отбросила одеяло и села, чувствуя, как приятно тянет мышцы после вчерашних упражнений.

Набросив халат, вышла в коридор, невольно косясь на дверь ванной. Хотелось, конечно, присоединиться, и утро стало бы ещё чудеснее, но телефон важнее. Подавив очередной вздох, подняла сумочку и достала трубку, нажав на кнопку и чувствуя, как внутри возрастает нервное волнение. Не покидала уверенность, что Глеб уже в курсе, где я и с кем провела эту ночь, и… ему точно не понравится. Телефон пиликнул, возвещая, что я снова в сети, и, прикусив губу и собравшись с духом, я посмотрела на экран. Пропущенные вызовы, сообщения… «Лиля, ты где?» «Возьми трубку немедленно». «Перезвони мне, Лиля». «Ты что, обиделась?» «Потом поговорим». Последнее сообщение выглядело особенно зловеще.

Радостное настроение улетучилось, я побрела обратно в спальню, не сводя взгляда с трубки и решая мучительную дилемму: позвонить Глебу сейчас, или сначала позволить себе восхитительное утро в компании Лёши. Первое и скорее всего, последнее. Словно угадав мои мысли, телефон завибрировал, и на экране высветился знакомый номер. Самойский. Выдохнув, как перед прыжком в ледяную воду с высокого обрыва, я приняла звонок.