3

«Тьма отступала. Понемногу, по одной капле, но отступала. Та самая звенящая нить, ведущая в один из вариантов будущего, постепенно наливалась светом. Еще неярким, мерцающим, но уже вполне реальным. Теперь Абао могло осознать, что значит слово «тюремщик», это существо, запершее его во Тьме и обжигающем холоде, а потом поддерживающее в нем тень призрачной жизни, позволяя выпить немного живой, дымящейся крови. Отвратительно, но другого выхода, чтобы не потерять рассудок, не было. Нить зазвенела в тот момент, когда «тюремщик» столкнулся с чем-то иным. Чем-то, способным менять реальность. Абао потратило почти всю накопившуюся жизнь, чтобы увидеть еще хоть что-то, и перед тем, как снова потеряло способность мыслить, успело услышать новое слово – «Крис»…»

– Да чтоб тебя, Кристина!

Я нехотя открыла глаза, оглядываясь по сторонам. Спальня. Незнакомая. Мягкая огромная кровать, ворох невесомых одеял и приятная, гладкая прохлада шелка. Солнечный свет струился сквозь неплотно закрытые шторы, обливая золотом край стола и кусок жемчужно-серого однотонного ковра. Я совершенно бессовестно спала, уютно устроившись щекой на смуглом плече все того же виконта, прижимаясь к нему всем телом. Да твою ж мать. Опять что ли?

Зато я, наконец, смогла рассмотреть его подвеску: серебряные сдвоенные мечи, соприкасающиеся кончиками лезвий и краями эфесов, образуя треугольник. Посередине круг с чем-то, похожим на молнию, незнакомый символ, если это вообще – символ.

– Где мы? – спросонок мой голос был чуть хриплым.

– В моем поместье, – проворчал мужчина, высвобождая плечо, – три часа от Дайсара, если тебе интересно.

– Как мы сюда попали?

– Утром приехали, похоже.

– Н-да? А что это мы вчера такое пили?

– Абсент.

На сей раз в голове вполне прояснилось, а внутренние голоса со злорадством припомнили мне наперебой и Кловера, и Феникса, и Джазира, и мое намерение до того – просто мирно тихо отдохнуть, безо всяких порождений Бездны.

– Ты помнишь, что вчера потащил меня в гости к демону?– полюбопытствовала я, с интересом разглядывая хмурящего брови Кейна.

– Надеялся, этого после абсента не вспомнишь ты. Извини, – проворчал Кейн, – но тебе ничего не грозило. Феникс – мой давний знакомый, я сбываю ему всякую хрень, он ее изучает, а потом делится результатами. Он практически безобиден, в каком-то смысле.

– Значит, Джазир…

– Стигийский амулет позволил ему опознать и мою шпагу и Феникса. Так что я попутно оказал летописцу услугу, избавив его от лишних проблем.

Я приподнялась на локте, и шелковое покрывало поползло закономерно вниз. Кейн только головой покачал, высвободив руку и садясь на кровати.

– Так, – мужчина завернулся в простыню, – я пошел умываться, если к моменту, когда я вернусь, ты еще не будешь одета, я тебя все-таки разложу на этой самой кровати и трахну. Боги свидетели!

Он вышел, хлопнув дверью чуть громче, чем стоило, а я принялась натягивать штаны, прислушиваясь к шуму льющейся воды. Спальня была большая, с огромной удобной кроватью, на которой можно было спать хоть вдоль, хоть поперек, застеленной темно-синим шелком, а если зарыться носом в подушку, можно ощутить, как тонко пахнет ткань сиренью. Слишком широкая даже для двоих, на кованой спинке – подсвечники, держатель для бутылки в виде металлического, свернувшегося кольцом змея, и полочка под кальян. Тот, кто выбирал мебель, определенно знал толк в разврате.

Стены обтянуты серо-голубой тканью, а два больших окна занавешены длинными тяжелыми шторами. На одном столе давно остывший кофейник и две чашки, а другой завален книгами, похоже, Кейн любил читать перед сном, когда ночевал тут один. Я из любопытства взяла тяжелый том с самого верха в руки – история. Потом кое-что об оружии, тактика и стратегия, нашлись даже пара фолиантов на старом имперском языке, определенно запрещенные по всей Ойкумене. А в углу обнаружилась гитара с посеребренными струнами.

«Ты напоминаешь мне кота, – усмехнулся Лусус, – на новом месте первым делом нужно обнюхать все углы, но все-таки ты не собираешься одеваться, а?»

С рубашкой вышла проблема: белый шелк был насквозь прожжен слева, как раз там, где на моей коже расплескались огненные символы инфернальной Печати. Шпага. Наверняка, ее влияние, впрочем, на коже не было ни намека на ожог, и то – хлеб.

– Кейн? – позвала я через дверь, постучав в нее согнутым пальцем для приличия. – Можно у тебя еще одну рубаху одолжить?

– Не слышу, – отозвался мужчина.

– Рубашка! – повторила я громче.

– Да не слышу я! Выйду – скажешь.

– Ага, – проворчала я себе под нос, заворачиваясь поплотнее в простыню, – ты выйдешь, я не одета, опять скажешь, что я виновата.

Я приоткрыла дверь, сунув нос внутрь. Просто спросить про одежду – ничего больше.

– Слушай… – и осеклась, поняв, что снова изрядно накосячила.

Виконт стоял спиной ко мне и как раз вылил на себя кувшин воды, холодной, судя по температуре в ванной и отсутствию пара. А я не могла глаз отвести от его фигуры: стройный, широкоплечий, обрисованный сверкающими в солнечных лучах каплями, а мокрые белые пряди прилипли к его шее и плечам. Он полуобернулся ко мне и только головой покачал.

– Ну? Что еще? – с сарказмом осведомился мужчина, дернув раздраженно уголком рта.

– Рубашку еще одну можно у тебя одолжить? – я так и не заставила себя отлепить от него взгляд.

– Окажите мне честь, графиня, – теперь голос прямо-таки сочился чистым прозрачным ядом двухвостой кобры, – гардероб в вашем полном распоряжении! Или сначала желаете еще понаблюдать? Ни в чем себе не отказывайте, прошу вас!

– Прости, – я выскользнула за дверь, прижалась к ней спиной и от души рассмеялась.

Это становилось откровенно забавно. Виконт Дэрэт ничуть не походил на моих старых приятелей по Академии, но еще больше отличался он и от моих странных друзей из Дай-Пивка. Дэвлин и Эрик заставляли меня взрослеть, Кейн был старше и позволял мне ребячиться. Валять дурака. И это его больше не злило. «Если что, прячься за моей спиной и моей шпагой», неожиданно приятное ощущение, что кто-то другой взваливает на себя ответственность. Ну, не считая того, что это друг моего отца, конечно. Впрочем, согласитесь, после «мужа сестры» это не так уж и плохо звучало.

«Зато ты перестала дергаться, – заметил Лусус, – по поводу всего произошедшего. Дэвлин, Эрик, потеря чар…»

«И ты снова улыбаешься, – согласился Шепот, – как думаете, он специально?»

«Что?»

«Отвлекает от хреновых мыслей? Вчера нас, вон, весь вечер развлекал…»

«Вино, нижний город, экскурсия к демону, которому пятнадцать тысяч лет, отличное развлечение!»

«Но если Феникс знает, кто нас… э-э-э… создал, мы же сможем как-то это из него вытянуть».

«Возможно… Но что насчет Абао? Где-то в мире ползает какая-то легендарная тварь, не стоит ли сообщить своим?»

А вот это была хорошая идея, но на сей раз у меня ничего не вышло: ни Десятый, ни Дэвлин, ни Эрик не отвечали, да и Вэль, похоже, был у себя дома.

«Что-то не к добру это все…» – проворчал Лусус.

«Попробуем чуть позже».

«Все равно ничего больше мы сделать не можем, не свяжемся до завтра – пойдем к мэтру Ольсину, он все равно в курсе почти всей этой истории, или к Шаггорату с Да Ки Нэ, а у нас все равно даже сил больше нет».

Я позволила беседе в моей голове продолжаться без моего участия, устроив набег на гардероб хозяина дома. Надо же, какой порядок. Рубахи и брюки, камзолы, куртки, плащи, несколько официальных костюмов гербовых цветов. Отдельная полка со свернутыми ремнями. У Кейна определенно был весьма хороший вкус. Обнаружился в дальнем углу и некий склад забытых вещей – элементы исключительно женского гардероба, и я похихикала, не побрезговав рассмотреть парочку чудовищных образцов, отделанных вульгарными розовыми и красными кружевами. Ладно, тут тоже понятно, постоянный источник Инферно рядом всегда влияет на темперамент, по себе знаю. Так, сорочка. Пусть будет ради разнообразия темно-серая, как штормящее море, из плотного шелка с перламутровыми пуговицами.

Виконт Дэрэт вышел, полностью одетый, но босиком, вытирая волосы пушистым темным полотенцем, и сел на край кровати, рассматривая меня.

– Поговорим?

– Давай, – я присела рядом.

Холодные льдистые глаза уставились мне в лицо, виконт стал совершенно серьезным.

– Это на счет твоего срыва, семилиста, того, что ты оказалась под моим одеялом, ну и прочих глупостях.

– Внимательно слушаю.

– Дай я догадаюсь. Дело не в магии, да? Ты обиделась на какого-то мужчину, – констатировал он, – и позавчера пустилась во все тяжкие, это – нормально. Бывает. Что ты так смотришь? Мы с тобой проговорили весь день. Ну не ведут себя женщины так по другим причинам. Чары, не чары, потеряла, не потеряла – чушь. Даже история с принцем – не то. Это наверняка – мужчина, к которому ты на самом деле не равнодушна.

– Допустим, – не стала я опускаться до неуклюжей лжи, – но это так, ерунда, скоро отпустит.

– И это он втянул тебя во все твои проблемы?

– Только отчасти…

– Так это все-таки – Бреннон? – прямо спросил виконт, перебивая объяснения. – Из-за того, что он предпочел тебе Елену?

Я пожала плечами, не желая обсуждать предложенную непростую тему.

– Нет, дело не в Эрике. Мы с ним не были вместе, мы просто друзья. Хотя и очень близкие друзья, признаю. Слушай, ты же не собираешься вытрясать из меня душу на тему моих взаимоотношений с людьми?

– Но и просто отпустить тебя в таком состоянии я не могу. Расскажи мне, кто он, и что с тобой произошло? Может, я смогу чем-то помочь.

– Не стоит, – покачала я головой, – со мной и так все будет нормально. Раньше я рассказывала окружающим о своих проблемах, а потом решила, что не стоит поднимать им настроение таким способом.

– Детка, вот только не надо путать меня со своими столичными дружками!

– Извини.

Он вздохнул, а потом встал, подошел к бару и налил нам по пузатой рюмке коньяка, всучил мне одну из них, а из второй сделал хороший глоток сам, снова присаживаясь рядом. Ага, вот так правильное похмелье и приводит к длительному запою.

– Ну, хорошо. Я еще вчера должен был бы вернуться в поместье твоего отца и сдать тебя ему с рук на руки. Это было бы разумно и логично. Но вместо этого… А, мертвяки! Видишь ли, Кристина, я попробовал… какая ты, и увлекся, а это уже никуда не годится. Мои увлечения на пару недель, не больше. Тем более, ты дочь Ларри. Бездна! Но я могу сказать себе «стоп», только если не нравлюсь женщине или если у нее есть другой, ты меня понимаешь? Пунктик у меня такой.

Я чуть наклонилась к нему, растягивая губы в усмешке и ловя себя на том, что получаю откровенное удовольствие от флирта с этим мужчиной. Не просто, чтобы отвлечься ото всех дурацких мыслей мира, нет. Мне нравился сам процесс. Ловить малейшее изменение его лица: как он хмурит брови, как растягивает тонкие губы недобрая кривая усмешка. Настоящая игра – ходить по самому краю, но не перейти своими выходками незримую границу. Дразнить, но не до обиды. Флиртовать, но не до прямого предложения. Тоже фехтование своего рода, только словами, а не клинками. Впрочем, словом можно ранить – не хуже, чем ударом шпаги, а молчание может добить вернее укола мизерикордии. Виконт был куда опытнее меня и в такого рода поединках, так что я могла ни в чем себя не ограничивать и развлекаться по полной.

– А ты уверен, что ты мне нравишься?

– Мне тебе это доказать? – проворчал Кейн, криво ухмыльнувшись.

– Как это, интересно? – приподняла я выразительно одну бровь.

Он коротко хохотнул, взяв меня за подбородок, так что тот легко уместился в кольце из большого и указательного пальцев виконта, принявшихся поглаживать кожу.

– Хочешь меня подразнить?

– Еще не знаю, – расстояние между нами снова сократилось, а в воздухе заплясали еще невидимые, но уже приятно царапающие кожу молнии, – а чего хочешь ты?

– О-о-о! Много чего! В любой городской книжной лавке можно найти книгу с перечнем всех моих сокровенных желаний. Только у них это называется сводом законов.

– Даже так?

Какие у него тонкие губы, пересеченные узким старым шрамом справа. Не стал избавляться от него, и когда-то сломанный нос тоже не стал править. Красив все-таки, зараза. Пальцы принялись ласкать щеку, спустились на шею, а потом усмешка стала холодной и циничной.

– Что, совсем выросла девочка? – негромко проговорил мужчина. – Я – друг твоего отца. И сейчас я трезв и полностью в себе, поэтому могу себе позволить разумное поведение. А еще мне кажется, после всего, что было вчера, ты можешь, по крайней мере, ответить на один простой вопрос. Что с тобой происходит?

Я покачала головой, не прекращая улыбаться, уже даже не потому, что не хотела говорить о Дэвлине, а просто, чтобы не прекращать этот диалог. А еще хотелось увидеть, что он сделает, если я продолжу в том же духе. Я понимала, что нам не стоит переходить границу, он знал это абсолютно точно, и это вот это самое «нельзя» и заставляло искрить между нами воздух. Отношения между мужчиной и женщиной – штука в принципе безумная и нелогичная. И «нельзя» за пару дней может превратить легкое увлечение в сумасшедшую страсть, мгновенно сходящую на нет, если вдруг станет «можно».

Виконту надоел этот бессмысленный диалог, Кейн встал, протягивая мне руку.

– Ну ладно. Пошли.

– Куда? – я приняла ладонь, и он рывком поднял меня на ноги.

– Хочу тебе кое-что показать, а потом так и быть, накормлю завтраком, хотя, видят боги, ты это не особо заслужила.

– Что?! – рассмеялась я, выходя из комнаты вслед за ним. – Не заслужила еду и чашку кофе?! Вот уж не думала, что вы такой жадина, виконт!

– Ваше поведение – просто неприлично, – пробурчал он с вернувшейся иронией, сворачивая к лестнице, ведущей вниз. – Будь на вашем месте кто-то еще, графиня, я бы вот вообще не церемонился в методах.

– Да-а-а? – терпеть не могу лестницы, так что пришлось снова уцепиться за его локоть.

– Да, для начала бы отшлепал.

– О! И часто вы прибегаете к таким методам воспитания, виконт?

– Случается.

– Да вы, я вижу, знаете толк в разврате, м-м-м?

– А вы?

Я чуть подумала над ответом, оглядывая подвал, в который мы спустились по широким ступеням, и ведь ни души вокруг. Только темный камень, несколько фонарей, да дверь, которую Кейн распахнул передо мной.

– Ну, пока никто не жаловался. А что это мы, собственно, здесь делаем? Подвал? Вы собираетесь приковать меня к стене? Или подвесить на цепях?

– Простите, графиня, я вас разочарую: предпочитаю более традиционные способы любить женщину.

– А… – начала я и осеклась, когда вспыхнул свет магического фонаря, резанув по адаптировавшимся к темноте глазам.

Это была небольшая комната: полки с вазами, украшения, странное оружие, головы каких-то страшилищ, книжные полки, а напротив входа – большой портрет, от которого я не могла отвести глаз. В центре, салютуя шпагой, стоял Кейн, еще совсем молодой, в белой полурасстегнутой рубахе, широко улыбающийся, будто приглашал кого-то к барьеру. Справа высокий мужчина в гвардейском плаще с парой гномских револьверов, ироничная улыбка, сильные ладони, серые чуть прищуренные глаза и небольшая бородка – отец! Но какой он тут тоже молодой! Слева от виконта барон Тревор, массивный, широкоплечий, замахивающийся тяжелой секирой, зажатой в огромных лапищах, и он смеялся. Между отцом и Кейном, стоя в пол оборота, демонстрировала сползающий с изящного плечика голубой полупрозрачный пеньюар золотоволосая красавица с синими шальными глазами и чуть встрепанной прической, одна узкая ладонь скользнула бретеру в вырез рубахи, а другая сжималась за ее спиной на ременной пряжке моего отца. Она тоже смеялась и смотрела через плечо с вызовом. Возле Тревора перекидывала с ладони на ладонь фиолетовые молнии стройная и даже миниатюрная темноволосая женщина с карими глазами в мантии электрик. Возле бати еще один светлоглазый блондин, надменный и холодный с точеными чертами лица, одетый в костюм рейнджера, левая рука его – покрыта мерцающим голубым льдом.

На заднем фоне – фигура усмехающегося зеленоглазого мужчины в изящных очках. Мундир контрразведки, профессионально добрый взгляд, а в ладони – тоже револьвер, только больше и странной конструкции.

По краю картины полыхало мастерски нарисованное пламя, под ногами лежало собранное в кучу оружие, какие-то кости, только под босыми стопами золотоволосой красавицы пробивались ростки зеленой травы.

– Что это? – изумилась я, замерев перед полотном.

– Нас с твоим отцом и Тревором ты, надеюсь, узнала? Маг с молниями – виконтесса Мария Валлеби, ныне графиня Вилетти.

– Что?! – чуть не завопила я от изумления, вспоминая своего приятеля, некроманта-самоучку. – Мать Харла маркиза Вилетти?

– Именно. А ледяной следопыт – Рене граф Шатт.

Я уже могла только таращиться во все глаза, вцепившись в руку виконта.

– А вот эта красавица в центре – жрица Мирайи, Леонелла, сестра того самого герцога, и тетка твоего экс-жениха. Ты мне чем-то ужасно напоминаешь ее. А вот это занятный человек позади – бывший глава контрразведки, генерал Айзек Бреннон. Подкидывал нам всякое интересное, ну и помогал в случае, когда мы слишком зарывались.

Я обернулась к Кейну, ошарашенно, пытаясь как можно более безболезненно добавить новую информацию в мою картину мира.

– Ты, папа и Тревор дружили с отцом Тайи Шатт, матушкой Харла Вилетти и теткой Лео?! А помогал вам отец Эрика Бреннона?!

– А ты что, думаешь, – поднял он одну бровь, – твой отец просто так сквозь пальцы смотрит на твой образ жизни? Мы все уже это проходили, Крис.

– Но Бреннон-старший… Как он мог вас прикрывать, он же тогда руководил конторой? Должен был бы наоборот охотиться за такими, как вы, нет?

– Ну, – рассмеялся искренне Кейн, – не будь наивной, он всегда извлекал выгоду «и из наших, и из ваших», а вообще все его игры только при большой вежливости можно было называть «двойными».

– Ты… – я не знала, как спросить. – Ты же расскажешь мне? Как это было?

Он только молча улыбнулся и кивнул, мягко подтолкнул меня к выходу.

– Теперь идем завтракать.

Мы вышли в сад и уселись за накрытый стол, на котором уже стоял кофейник, чашки, тарелка с сэндвичами и еще одна с фруктами. Я смотрела на мужчину, размышляя, какие еще неожиданности преподнесёт мне наше внезапно затянувшееся знакомство? Одержимое оружие, демоны и охотники на демонов, команда авантюристов, в которой был мой папенька, а еще я посмотрела на изумленного Кловера, разнесла притон и похитила крупье из игорного дома. Ах, да, раздела барона, выиграла кучу золота и две ночи спала на плече мужчины, с которым так и не переспала, простите за тавтологию. Чудно, все-таки. Да уж, любопытно было бы посмотреть на отца в этой компании.

– А что сталось с Леонеллой? Она единственная, о ком я ничего не знаю. Это же та женщина, о которой ты говорил вчера, да? Как язык пламени?

Кейн улыбнулся, не отвечая прямо.