Как же мне хотелось ее поцеловать. Поцеловать, прижать к груди, и пусть она увидит все самое худшее во мне, и пусть скажет – ничего, ты все равно мне нравишься.
– Тут я тебя прерву, Дэнни, – сказал Шон. – Давай попробуем сначала, только теперь скажи мне, что ты по-настоящему чувствуешь, а не то, что ты, как тебе кажется, должен чувствовать.
– Ты говорила, что хочешь узнать меня настоящего, – сказал я наконец. – Ты правда так думала?
– Да, – тихо ответила она, и, когда я поднял на нее глаза, тот взгляд исчез: я снова был человеком.
– Мне это трудно дается, – сказал я. – Быть честным с людьми.
– Вот и хорошо, потому что я считаю так: способность принимать человека со всеми его странностями – основа любых хороших отношений. Я, представь себе, верю в безусловную любовь.
Пусть она обращается со мной как с маленьким, но сейчас мне было хорошо в ее объятиях, в ее обволакивающей мягкости и запахе лавандового лосьона для рук, что лежал у нее в сумочке. Я начинал понимать, почему нормальные люди любят все это.