Глава 1
Мое первое настоящее приключение без парня

Международный аэропорт Лос-Анджелеса -> Аэропоорт Парижа – Шарль-де-Голль -> Амстердамский аэропорт Схипхол

Отправление: 24 марта 2000 года

Первый раз, когда я выпустила пар в поездке, не был рожден из желания ловить момент. Он был рожден из глубокого отчаяния.

Мне было 26 лет, и я отправилась в Европу с подругой детства, Хоуп, на эдакий «девичник» после разрыва с моей первой и самой последовательной любовью, Вито. (Конечно, его звали совсем не так. Я позволила ему самому выбрать себе имя для романа. Поэтому допустим, что у меня были шестилетние отношения с мужчиной по имени Вито.) Я залечивала разбитое сердце точно так же, как и многие другие 26-летние девчонки, пережившие серьезный разрыв на заре третьего тысячелетия, – то есть я проколола пупок, подстриглась, как Мег Райан во «Французском поцелуе», и отправилась в Амстердам.

Но сначала я немного расскажу о мужчине, из-за которого на моем теле появился пирсинг. Мы с Вито встретились на первом курсе колледжа, близко подружились (наша дружба была сдобрена крепким алкоголем и тем фактом, что мы оба уехали далеко от всех своих знакомых), а затем наконец страстно влюбились – так страстно, как только бывает у всех в первый раз. Мне потребовалось 15 лет погони за тем первым ощущением, чтобы понять: оно никогда больше не повторится. Медленно учусь.

Мы влюбились друг в друга в начале 90-х, поэтому мы с Вито были уверены, что фильмы с Итоном Хоуком и Вайноной Райдер – это про нас. (А еще фильмы Итона Хоука и Жюли Дельпи. Вообще говоря, все фильмы с Итоном Хоуком.) После окончания колледжа я и Вито смеялись над нашими друзьями, которые сразу после выпускного устроились на работу в агентства и консалтинговые компании. Сами мы собрали рюкзаки и отправились на лето в Европу, а затем провели волшебные осень, зиму и весну, работая и катаясь в Вейле в Колорадо. Там мы снимали комнату у двух братьев, которые много говорили о своих шотландских предках и пытались стать «альпийскими моделями».

«Надо просто гонять по красным трассам и выглядеть супершикарно», – объяснял младший брат.

После Вейла Вито поступил в Калифорнийский университет Санта-Барбары, а я переехала в Лос-Анджелес, чтобы попытаться писать для телевидения. На практике это значило 80 часов в неделю водить по городу машину, полную оборудования и кофе для сценаристов. Это значило полное отсутствие времени на мои собственные сценарии, а также обилие мужчин-сценаристов, которые замечали, как ты строчишь что-то в углу, и говорили «Оооо, ты что-то пишешь? Как мило!» Это значило проводить обеды, подкидывая им гениальные идеи для сценария, которые они записывали слово в слово, пока ты все больше обнадеживаешься и гордишься собой с каждым «Отличная идея!». А потом: «Когда-нибудь ты станешь великолепной женой продюсера». Это значило бросать шуточки в сценарной и слышать в ответ «Оо, разве она не милашка?» – а потом просьбу повторить свою шуточку, прыгая и размахивая руками или, возможно, сидя на коленях у продюсера. И в итоге это значило всегда-всегда смеяться над своей жизнью.

Как бы то ни было, пока я разбиралась с миром Голливуда, Вито переехал в пахнущую жасмином Санта-Барбару, чтобы серфить, работать на полставки рейнджером в национальном парке и изучать экологию – то есть он стал человеком, который ну никак не смог бы жить в Лос-Анджелесе, где обитают сценаристы. Следующие три года мы мотались туда-сюда сотни километров, чтобы увидеться, и я уже начинала подумывать о смене рода деятельности. Однако, несмотря на все усилия, у меня не получалось придумать никакого другого занятия для себя, я не могла составить новый план на жизнь даже при всем желании.

В результате мы с Вито в 20 лет стали планировать свою пенсию. Правда. Не было варианта, при котором мы могли бы провести следующие 30 лет своей жизни вместе так, как хотели. Поэтому мы просто пропустили данную часть и сошлись на том, что где-нибудь в 2035 году мы оба уйдем на пенсию и будем жить на авокадовой ферме в краю вина.

Но игнорировать реальность слишком долго невозможно, и тогда наши отношения, как сказал Вито, «превратились в разговоры об отношениях». В 24 года мы пошли к семейному психологу.

– Я просто не вижу себя человеком, который живет в Лос-Анджелесе. Кроме того, меня просто убивает то, сколько бензина мы сжигаем, гоняя туда и обратно каждую неделю, – восклицал мой измученный защитник окружающей среды.

– Мы что, серьезно будем добавлять топливо к списку наших проблем?! – восклицала я.

– Я просто говорю, это правда меня заботит.

Психолог взяла паузу. «Итак… вы будете проводить три ночи в неделю вместе, а Кристин будет жить в Санта-Барбаре три весенних месяца, – сказала она, пытаясь нарисовать перед нами абсурдную картину. – Для некоторых такой вариант подошел бы. Как считаете, вашей «проблеме» он поможет?»

Мы смеялись над ее словами. Но годы спустя я осознала, что это, пожалуй, самое правильное, что мне когда-либо говорил психолог.

Полностью недоступный Вито, все шесть лет говорящий мне, что он хочет быть со мной, – вот что мне подходило. Проще простого было оставаться полностью уверенной в нем. Позже от многих доступных мужчин я узнаю, как на самом деле провел те шесть лет Вито.

Но я долгое время ничего не знала. В результате я написала данную книгу.

Наши проблемы в конце концов заставили нас расстаться. Мы поплакали, обнялись и поклялись любить друг друга вечно. Он посадил меня на поезд до Лос-Анджелеса, и всю дорогу я проревела, зная, что потеряла Того Самого и что никто никогда больше не поймет и не полюбит меня так, как он. Я надеялась, что он едет по дороге вслед за поездом на машине и будет ждать меня вечером на вокзале. Но когда я сошла с поезда, на станции никого не было.

Через пару месяцев родилась идея девичьей поездки.

Мы с Хоуп встретились в восьмом классе, в первый же день занятий, мы обе были новенькими в школе и прибились друг к другу в поисках тепла среди прохладных отношений средней школы. Мы остались друзьями, когда я отправилась в Северо-Западный университет, чтобы ходить на регби и поднабрать лишние килограммы, злоупотребляя пивом и пиццей, а она поступила в Орегонский университет, чтобы гонять на мотоцикле под дождем и исхудать из-за наркотиков. К концу колледжа рядом мы смотрелись так, будто я ее съела. Хоуп всегда умудрялась делать сотню дел одновременно, поэтому она отучилась семестр в Эквадоре и выпустилась с двумя степенями – по бизнесу и по испанской литературе, получив два высших образования за четыре года. К 26 годам она выросла в любящую приключения, спортивную, вечно жизнерадостную женщину, которая много работала и много кутила. Поэтому, когда она пригласила меня составить ей компанию в командировке в Амстердам, чтобы повеселиться без парней (в чем я очень нуждалась), было несложно сказать «да».

После четырех лет работы ассистентом на разных ТВ-шоу мне только предложили первую работу сценариста на «Шоу 70-х», которое должно было стартовать в следующем июне. То есть в моей жизни случилось чудо, означавшее, что на горизонте замаячила дата, когда я наконец-то начну выплачивать долги по кредитам. (Четыре года зарплаты ассистента завели меня в долги из-за такой роскоши, как носки и еда.) Поэтому я купила билет на самолет – жди меня, веселье для девочек! А затем Хоуп пригласила своего парня поехать с нами.

«Ты же не против, правда?»

Я вообще-то была против. Чувствуя, что я буду пятым колесом, я постаралась отмазаться, когда бойфренд Хоуп решил все исправить, пригласив своего лучшего друга.

«Господи, только не Майк!» – протестовали мы обе.

Но очень милый Майк, вылетевший из университета и стоящий на учете в полиции наркоман, с голубыми волосами, розовой кожей и глазами грызуна, был в деле.

«Ооо, звучит так мило, – говорили мне друзья Майка понимающе. – Майк, как мне кажется, точно сможет помочь тебе забыть о разрыве!»

Я отвечала коротким «мм», пока Хоуп извиняющимся взглядом смотрела на меня поверх своего алкогольного напитка.

Мы начали поездку в Париже, где Майк сопровождал наш поход по культурным достопримечательностям города фееричными комментариями вроде:

о соборе Нотр-Дам – «О, так вот в честь какого места назвали школу!»

о Лувре – «А че такое Лувр?»

о европейских скорых – «Они такие, другие!»

Нас всех поселили в одну комнату в древнем разваливающемся отеле рядом с небольшим парком на Сене, прямо напротив собора Парижской Богоматери. Примерно за $30 за ночь, с видом на собор, это был самый отстойный отель в самом лучшем месте в мире, и я останавливалась в нем за четыре года до этого во время нашей постуниверситетской поездки с Вито. Место просто сочилось воспоминаниями о моей первой поездке в Европу с моей первой любовью, так что настроение было не то чтобы en rose^[2].

Из-за моего крайне мрачного вида и того факта, что в последние шесть лет я не целовала никого, кроме своего бывшего, в головах моих компаньонов зародилась идея об «очищающей рецепторы встряске».

– Секс-сорбет! – пояснила Хоуп.

– А че такое сорбет? – спросил Майк.

От мысли об этом я чувствовала себя так, что мы снова и снова расстаемся с Вито, но в кино секс-сорбеты всегда помогают героям. В итоге я решила на ночь все-таки отпустить себя, и мы отправились в город, чтобы повеселиться.

Мы нашли много выпивки. И еще огромного, горячего австралийского бармена, который пригласил нас в квартиру к своему другу для продолжения банкета. Все складывалось очень даже ничего для меня и бармена, учитывая, что я пила со скоростью, характерной только для тех, кто пытается флиртовать после шести лет перерыва… Далее я ничего не помню, кроме того, как мы возвращаемся утром в нашу крошечную комнатушку на Сене.

«Бармен помог дотащить тебя вниз с четвертого этажа, – рассказала мне Хоуп. – Он был очень мил!»

Итак, мои рецепторы все еще не были очищены. На самом деле они скорее ощущали вкус вина и желчи. Однако наша поездка только начиналась.

После нескольких дней с Хоуп и мальчишками я решила провести еще какое-то время в Париже и отправила их в Амстердам без меня.

Мне нужна была передышка от Майка, и, кроме того, я хотела стать девчонкой, которая бродит по Парижу одна.

Видите ли, годами наши с Вито диалоги о путешествиях складывались так:

– Я хочу поехать на Гавайи на весенних каникулах, – говорил он.

– Мне на этой неделе нужно будет работать, – отвечала я.

– Ладно, я тогда поеду один, – решал он.

И ехал.

Сегодня Кристин образца 2013 года посчитала бы это очень верным решением. Кристин-2013 сделала бы то же самое и была бы в восторге от того, что рядом с ней мужчина, который может отправиться в путешествие один так же, как и она может тоже. Но, боже мой, Кристин-1998 чувствовала себя совершенно по-другому. Мне совершенно не хотелось никуда уезжать без Вито. Мне требовалось быть с ним каждую минуту. Стремясь поскорее его увидеть, я мчалась в Санта-Барбару с максимально возможной скоростью, не останавливаясь, чтобы сходить в туалет или охладить машину. Вито же больше походил на меня сегодняшнюю: радовался, когда у меня получалось поехать с ним, но любил и одинокие приключения.

Его стиль жизни сводил меня с ума.

Поэтому мне хотелось превратиться в девчонку, которая может и одна повеселиться в Париже. Мне было немного страшно, но я помнила урок, который преподала мне моя мама в бассейне на Гавайях, когда мне было семь. Я была застенчивой маленькой девочкой, единственным ребенком в семье, поэтому на каникулах обычно играла одна, боясь подойти к группам счастливых ребятишек и познакомиться. В конце концов в одну из поездок мама спросила меня, что бы я выбрала – каникулы без друзей или один страшный момент. Я собрала в кулак всю свою смелость и поплыла через бассейн к детям, где мне пришлось пережить этот страшный момент – и у меня появились друзья на все каникулы. С тех пор ради новых возможностей я всегда выбирала один страшный момент.

Я стала девочкой, которая знает, как сделать глубокий вдох, подобрать сопли и войти в любую комнату.

Поэтому я сделала глубокий вдох, посадила трех своих компаньонов на поезд до Амстердама и отправилась впервые в жизни гулять одна по незнакомому городу.

Но не все получилось гладко.

Я постоянно садилась не на те поезда в метро и обнаруживала себя в кафе без книги. (Практически невозможно нормально поесть в одиночестве и без книги. Попробуйте. Это просто ужасно.) В Париже практически нет мест, где женщина защищена от нежелательных приставаний французов. На улице меня постоянно преследовали какие-то придурки, однажды в 10 утра, когда я гуляла по парку, ко мне пристал мужик, до ушей завернутый в шарф, с вопросом, не хочу ли я стать его любовницей. Я нервничала, и мне было одиноко, и я писала Вито открытки из кафе, где мы сидели вместе, в ярости из-за того, что я нервничаю и мне одиноко. Вито бы отлично провел в Париже пару дней. Нужно было как-то менять ситуацию.

Видимо, поэтому-то я в один прекрасный момент и обнаружила себя на пути в бар, где работал симпатичный австралиец. Боже мой, я просто гуляла – и тут твой бар! Париж – такой маленький город!