Глава пятая

Нежный, но настойчивый луч восходящего солнца отыскал щель между шторами и проник в спальню Джайны. Привыкшая просыпаться в этот час, волшебница моргнула, сонно улыбнулась, выгнула спину, спустила ноги с кровати, встала, набросила одеяния мага и раздвинула темно-синие занавеси.

Утро выдалось великолепным – розовым, золотым, а там, где заря еще не успела прогнать прочь сумрак ночи, сиреневым. Распахнув окно, Джайна расправила плечи, с наслаждением вдохнула соленый воздух, подставила лицо морскому ветру, который не замедлил взъерошить ее золотистые волосы, спутавшиеся во сне. Море, неизменное море! Она была дочерью лорда-адмирала, а брат как-то раз в шутку сказал, будто в жилах всех Праудмуров течет морская вода…

Воспоминания об отце и брате навевали легкую грусть. Охваченная ею, Джайна оперлась о подоконник, вздохнула и, наконец, отвернулась от окна.

Причесавшись, она уселась за небольшой столик, усилием мысли зажгла свечу и устремила взгляд на мерцающий огонек. С этого она, если только удавалось, начинала каждый день. Это помогало сосредоточиться, приготовиться ко всему, что ни подбросит ей…

Внезапно Джайна встрепенулась и изумленно округлила глаза. Что-то назревает. Что-то вот-вот произойдет. При этой мысли ей тут же вспомнился вчерашний разговор с Киннди (сейчас гномка, вне всяких сомнений, еще спала: просыпалась она так поздно, точно родилась среди ночных эльфов), рассказ о ее визите в Даларан и последующих тревогах. «Я чувствую: в Даларане что-то неладно, – сказала Киннди. – Буквально носом чую!»

Теперь неладное чувствовала и Джайна: наверное, так – каждой косточкой – чувствуют приближение шторма старые моряки. Сердце слегка заныло, предвкушая беду. Пожалуй, с утренним ритуалом придется повременить.

Поспешно умывшись, она оделась и к тому времени, когда в дверь постучал один из самых доверенных ее советников, верховный маг Тервош, успела спуститься вниз и приготовить чай. В отличие от Киннди, Тервоша не связывали с Кирин-Тором никакие официальные отношения. Ему, как и Джайне, больше нравилась вольная жизнь, и с течением времени между ними, удалившимися в Терамор, точно пара бунтарей-одиночек, завязалась крепкая взаимовыгодная дружба.

Казалось, Тервош чем-то обеспокоен.

– Леди Джайна, – заговорил он, – я… э-э… тут кое-кто хочет вас видеть. Он не назвался, но предъявил рекомендательное письмо от Ронина. Подлинное, я проверил.

С этими словами он подал Джайне свиток, скрепленный знакомой печатью с изображением глаза, символа Кирин-Тора. Сломав печать и развернув пергамент, Джайна с первого взгляда узнала руку Ронина.

Дражайшая леди Джайна!

Прошу помочь подателю сего всем, о чем бы он ни попросил. Дело его устрашающе серьезно, и уверяю: здесь потребуется любая помощь, какую только мы, практикующие маги, в силах ему оказать.

Р.

При виде этого Джайна едва не ахнула. Что же должно было произойти? Что на свете могло побудить Ронина написать нечто подобное?

– Впусти его, – велела она.

Встревоженный не меньше Джайны, Тервош кивнул и удалился. В ожидании Джайна налила себе чаю и глубоко задумалась. Спустя минуту в гостиную вошел незнакомец. Лицо его скрывал низко надвинутый на лоб капюшон плаща. Одет он был в простую дорожную одежду – несмотря на столь дальний путь, без единого пятнышка. Двигался он с гибким, упругим проворством, и синий плащ из дорогой ткани развевался за его спиной. Остановившись, незнакомец поклонился и расправил плечи.

– Леди Джайна, – звучным, приятным голосом заговорил он, – прошу прощения за столь ранний и нежданный визит. Хотелось бы мне прибыть к вам иначе.

С этим он откинул назад скрывавший лицо капюшон и неловко улыбнулся. И от людей, и от эльфов он унаследовал лучшие черты. Иссиня-черные волосы до плеч, целеустремленность в ясных синих глазах…

Джайна узнала его немедля. Глаза ее округлились от удивления, чашка со звоном разбилась об пол.

– О, это моя вина, – сказал Калесгос, бывший Аспект стаи синих драконов, и взмахнул рукой.

Расплескавшийся по полу чай исчез, осколки собрались воедино, а пустая чашка прыгнула в ладонь Джайны.

– Благодарю, – проговорила Джайна, криво улыбнувшись гостю. – Вы также лишили меня возможности встретить вас, как подобает. Что ж, по крайней мере, могу предложить вам чаю с дороги.

Калесгос улыбнулся в ответ, однако взгляд его так и остался предельно серьезным.

– Спасибо, это было бы очень кстати. Сожалею, но времени для формальностей и любезностей у нас нет. Рад видеть вас снова, пусть даже при таких обстоятельствах.

Придя в себя, Джайна недрогнувшей рукой налила обоим чаю. С Калесгосом она встречалась во время свадьбы Го’эла и Аггры, и он понравился ей с первого взгляда, хотя возможности для бесед им не представилось.

– Добро пожаловать в Терамор, лорд Калесгос, правитель синих драконов, – совершенно чистосердечно сказала она, подавая ему чашку. – Благородство ваших деяний и доброта вашего сердца мне хорошо известны. В доставленном вами письме меня просят оказать вам любую посильную помощь, и вы ее получите.

Опустившись на диван, Джайна жестом пригласила его присоединиться к ней. К ее немалому удивлению, гость, существо столь могущественное и древнее, принял чашку едва ли не со… смущением!

– Сотрудничество с вами, леди, для меня великая честь, – сказал он. – Ваши достоинства также общеизвестны, и я не устаю вами восхищаться. Ваши познания в магии, ответственность, с которой вы применяете сию великую силу, не говоря уж о силах более, так сказать, прозаических – талантах дипломата и правителя, – достойны всяческого уважения.

– О-о, – протянула Джайна. – Что ж, благодарю вас, но, как все это ни лестно, вы вряд ли прибыли сюда из Нордскола ради обмена комплиментами.

Гость вздохнул и поднес к губам чашку.

– К несчастью, вы правы, леди…

– Просто Джайна. В моем доме церемонии не приняты.

– Джайна… – Гость поднял взгляд. В его синих глазах не осталось ни следа прежней непринужденности. – Мы в беде. Все до одного.

– То есть… твоя стая?

– Нет, не только мой народ. Речь обо всем Азероте.

– Ну, это уж сущие выдумки! Или, как минимум, преувеличение. В какую бы беду ни вляпалась стая синих драконов на сей раз, всех и каждого в Азероте эта беда уж точно не коснется!

Остановившаяся на пороге Киннди выглядела разом смущенно и недоверчиво. Волосы ее торчали торчком. Похоже, она собрала их в хвостики, даже не притрагиваясь к расческе. Скорее позабавленный, чем рассерженный остротой ее языка, Калесгос вопросительно взглянул на Джайну. Вспомнив, как Киннди призналась Страдалице в том, что ее не принимают всерьез, Джайна подумала, что Калесгос наверняка вскоре оценит ее по достоинству.

– Калесгос, позволь представить тебе Киннди Искросвет. Мою ученицу.

– Как поживаете? – сказала Киннди, наливая себе чаю. – Я слышала ваш разговор с верховным магом Тервошем за окном, вот мне и стало любопытно.

– Рад знакомству, будущий маг Искросвет. Не сомневаюсь: всякий, кого Джайна согласилась взять под крыло – достойный ученик.

Киннди шмыгнула носом и поднесла к губам чашку.

– Вы уж простите меня, сэр, – отвечала она. – Учитывая недавние события, я и другие даларанские маги слегка… опасаемся вашей стаи. Ну, то есть… вы понимаете: война, попытки истребить всех других магов… и тому подобное…

Сердце Джайны дрогнуло. Ее двадцатидвухлетняя ученица едва ли не обвиняет бывшего Аспекта синих драконов, как минимум, в том, что натворил его предшественник… если не в том, что и сам он доверия недостоин!

– Киннди, Калесгос – мирный дракон. Он совсем не таков, как Малигос. Он…

Кейлек поднял руку, учтиво перебивая ее.

– Нет, все в порядке. Кому-кому, а мне лучше других известно, сколько зла причинил мой народ всем остальным, владеющим тайной магией этого мира. Подобного отношения я привык ожидать от всякого, кто… э-э… кто не принадлежит к синим драконам, – сказал он, слегка улыбнувшись гномке. – Одна из важнейших моих задач – если не как Аспекта, то как вожака стаи – показать всему миру, что не все мы одобряли Войну Нексуса. И что после смерти Малигоса мы даже не пытаемся ни контролировать других адептов тайной магии, ни манипулировать ими.

– Но разве не в этом цель и задача стаи? – возразила Киннди. – Разве не в этом долг самого Аспекта? И разве ты, вроде как, не продолжаешь играть эту роль, пусть даже лишившись уникальных сил?

Калесгос устремил взор в даль. Когда он заговорил, голос его зазвучал и тише, и в то же время глубже, при этом все же оставаясь узнаваемым:

– «Магию должно регулировать, сдерживать и направлять. Но в то же время ею должно дорожить, ценить ее и не держать под спудом. И это противоречие придется решать тебе».

По спине Джайны пробежала дрожь. Киннди заметно присмирела. Взгляд Калесгоса прояснился, посветлел, и гость вновь обратился к хозяйкам.

– Некогда эти слова произнес Норганнон – титан, даровавший Малигосу силу Аспекта.

– Выходит, ты верно понял мою мысль, – сказала Киннди.

Осознав, что Калесгос ничуть не обижен, и решив, что ей разумнее всего придержать язык (пусть разбираются между собою сами), Джайна откинулась на спинку дивана и обратилась в слух.

– Любые слова можно понимать по-разному, – продолжал Калесгос. – Малигос предпочел счесть себя верховным хранителем магии. А когда ему пришлось не по нраву, как пользуются магией другие, решил отнять ее у всех, кроме себя самого и собственной стаи. Подумал, что только они могут ценить ее и дорожить ею. Я же предпочитаю регулировать, сдерживать и направлять лишь собственную магию. Служить для других примером. Вдохновлять остальных ценить ее и дорожить ею. А все, Киннди, вот почему: с тем, чем ты воистину дорожишь, тебе не захочется обращаться небрежно. То, что тебе дорого, не захочется держать под спудом – напротив, им захочется поделиться. Вот так я хранил магию этого мира, и храню по сю пору. Но теперь я больше не Аспект, а просто вожак стаи. И в этой роли, поверь, более чем рад помощи Кирин-Тора и всякого, кто пожелает помочь.

Киннди задумалась, болтая в воздухе не достающей до пола ногой. Превыше всего на свете гномы ценили логику, и методический ум позволял Киннди оценить слова Кейлека по достоинству. Поразмыслив, она согласно кивнула и заговорила:

– Тогда расскажи нам, что обещает затронуть всех и каждого на Азероте.

Извиниться за свое поведение она даже не подумала, однако недоверия к вожаку стаи синих драконов, очевидно, более не питала.

По-видимому, сия перемена не укрылась и от Калесгоса.

– С реликвией, известной как Радужное Средоточие, издавна хранившейся в стае синих драконов, вы, безусловно, знакомы, – сказал он, обращаясь к обеим хозяйкам.

– Да. С ее помощью Малигос создавал волноловы, перенаправлявшие токи магической силы Азерота в Нексус, – ответила Киннди.

Пожалуй, Джайна уже поняла, в чем дело, но всей душой надеялась, что неправа.

– Верно, так оно и было, – подтвердил Калесгос. – И эту древнюю реликвию у нас похитили.

Киннди побледнела, как полотно. Глаза Джайны округлились от ужаса. Каково сейчас Калесгосу? Этого ей было даже не вообразить, и она выпалила первое, что пришло на ум:

– Спасибо… за то, что ты решил довериться нам и просить нас о помощи.

С этими словами, повинуясь внезапному порыву, она крепко стиснула его руку. Калесгос бросил взгляд вниз, вновь взглянул ей в глаза и кивнул.

– Говоря, что беда коснется всех и каждого, я вовсе не преувеличивал. Я известил обо всем Ронина, а после полетел прямо сюда. И ты, юная леди, – сказал он, обращаясь к Киннди, – узнала об этом третьей, если не принимать в счет драконов.

– Я… я польщена, – запинаясь, пролепетала Киннди.