Цитаты из книг автора «Кристи Голден»

Почувствовал чье-то присутствие рядом с собой раньше, чем услышал либо унюхал, развернулся, испуская боевой клич клана, занес окровавленную секиру… И увидел девочку-подростка, почти еще ребенка, безоружную, визжащую от ярости. Она голыми руками вцепилась в доспех на ноге, стараясь оторвать. Зубы оскалены, по щекам струятся слезы. Вся в синей крови, слишком много крови, наверняка чужой, платье пропиталось ею, прилипло к телу. Ударяла бессильно, с глазами, обезумевшими от боли и злобы.

На одно ужасное мгновение показалась тем самым подростком, виденным Дуротаном и Оргримом годы назад. Нет, не может быть – та девочка же взрослая женщина. Но все же, может, это она и есть?.. Но неважно – девчушка с отчаянной храбростью, бессмысленно и жалко пыталась голыми руками причинить вред орку в доспехах и верхом на волке.

жаждешь, изнемогаешь – уж я-то вижу. И за последние месяцы твое умение выросло достаточно, чтобы ты стал полезен мне. Наша связь – отнюдь не от уважения, обожания и прочего в том же роде. Она – от взаимной выгоды и шкурных интересов. Что значит – она окажется прочной. Гул’дан замер в нерешительности, не зная, что и сказать, то багровея, то бледнея. Нер’зул наблюдал с удовольствием. – Как… пожелаете… – выдавил, запинаясь, Гул’дан.

Если мне приходится лгать – я прощаю и чужую ложь. Живешь ты, чтоб захапать побольше власти. Ты алчешь ее

Так либо иначе, все живые слабы, какой бы расы или племени они ни были. Иногда эта слабость – лишь оборотная сторона силы. Иногда – погибель. А временами – и то, и другое разом. Мудрый понимает свою слабость, и учится жить с нею. Глупец же подчиняется ей и гибнет. Но временами наибольшим глупцом оказывается как раз мудрейший.

Но временами наибольшим глупцом оказывается как раз мудрейший.

У людей есть мудрые, верные, поразительно точные слова об этом. Они гласят: «Не помнящие своей истории обречены пережить ее вновь». И еще: «Знай своего врага!»

Пророк был на голову выше самых рослых стражей города, хотя казался не столь сильным. Его тело, одетое в мягкие, легкие одежды, казалось тоньше, не столь мускулистым. А кожа светилась удивительной, теплой алебастровой белизной!

И тут Валериан понял. Доверие. Ну конечно же, это должно быть доверие, а как же иначе. Храбрость, верность, даже любовь – все это он мог легко ей отдать. Но в его жизни случались предательства, и доверие, настоящее, идеальное доверие было куда сложнее заслужить.

– Я боюсь поцелуя, он пчелиный укус, – шепотом продекламировала она, – днем и ночью влачу я страха тягостный груз[10]…