2

Никто не понимал, откуда взялась связь между Роей и Эсси. До несчастного случая люди считали это странностью или еще хуже – тем, чего следует остерегаться. Хотя для Рои их связь была просто данностью. Она никогда не задумывалась, что могло бы быть по-другому.

Эсси первая назвала эту связь «гулом», потому что так она ее чувствовала: что-то глубинное и яркое, словно песня, льющаяся изнутри.

После несчастного случая гул изменился. Они больше не могли отделять свои мысли, чувства и особенно боль.

Они стали единым целым.

Почти восемь лет Эсси жила в голове Рои, а Роя – в голове Эсси.

Поэтому молчание сестры выглядело так странно.

«Может быть, она вернулась в Поющий Дом», – подумала Роя, мчась обратно и вслушиваясь в тишину, нарушаемую лишь прерывистым дыханием Маковки.

Роя всматривалась в горный массив, вздымающийся вдали, чьи темно-синие вершины торчали, как острые пики, над землей. Над горами поднялась половинка луны, заливая равнины серебристым светом; шкура на загривке Маковки заиграла мягкими переливами.

Время от времени в вышине проносились чьи-то тени.

Роя знала, кто это.

Драконы.

Когда-то их было много в здешних краях. Не так давно люди Дакса летали в небе верхом на свирепых существах. Но во времена правления его бабки драконы обернулись против драксоров. Бывшие союзники стали непримиримыми врагами. Так длилось до тех пор, пока Аша, сестра Дакса, не положила конец разрушительному правлению своего отца.

Драконы начали возвращаться.

Время близилось к полуночи, когда они зашли в знакомые конюшни Поющего Дома. Лошади приветствовали их мягким фырканьем и помахивали хвостами. Стойла были вычищены, пахло свежим сеном и сухой глиной.

Роя быстро сняла седло с Маковки и завела ее в стойло, а потом направилась по дорожке к дому. Огни в Поющем Доме были погашены, только в главном зале горел очаг, который зажигали на ночь.

– Эсси? – тихонько позвала Роя, снова потянувшись за гулом.

Собаки – Нола и Нин – при ее приближении залились лаем, но, узнав хозяйку, бросились ласкаться. Роя проскользнула мимо них, миновала ряды фиговых деревьев и вошла в дом.

Внутри было темно. Роя провела ладонью по пыльным каменным стенам. Камень. Такое отличие от белой штукатурки комнат в Фиргаарде… Рое больше нравились простые каменные полы и грубо высеченные проемы окон в ее жилище, чем мозаика и арочные своды во дворце. Ей больше нравился запах дыма и акаций, чем мяты и лайма.

Здесь был другой мир. Ее мир. Тот самый, что она скоро покинет – во второй и последний раз.

Снова она позвала сестру.

Снова осталась без ответа.

Эсси не могла улететь, не предупредив Рою.

Они были неразлучны. А завтра утром Роя отправится через пустыню с мужем, которого не любит, в место, которое никогда не станет ее родным домом. Она не может ехать одна.

Ей необходимо, чтобы сестра была рядом.

Роя остановилась перед дверью в их с Даксом спальню, еле сдерживаясь, чтобы не удариться в панику.

«Она просто злится, что я сбежала, – убеждала она себя. – Завтра утром ты проснешься, и Эсси будет сидеть на своем обычном месте возле твоей подушки».

Войдя в комнату, Роя глубоко вздохнула, отогнала прочь беспокойство и закрыла за собой дверь. Лунный свет лился из окна, широкой полосой ложась на постель.

Постель была пуста.

Рою это не удивило. Она избегала ложа Дакса, как чумы, и в ответ тот искал общества других женщин.

Ее семейство об этом не догадывалось. Никто не знал, какие слухи ходили по дворцу в Фиргаарде – что ее муж каждую ночь берет в свою постель новую девушку.

Рое было все равно, сколько женщин побывает в постели Дакса, по крайней мере, до тех пор, пока он не лезет в ее. Так ей было легче оставаться его женой.

Но сегодня? Может, виной было так болезненно воспринимаемое отсутствие сестры, а может, ее унизительное положение в течение пяти дней… но сейчас пустая постель выглядела как издевательство.

Здесь был ее дом. Почти каждая девушка под этой крышей связана с ней родственной связью.

Рое безумно захотелось швырнуть что-нибудь в стену – но тогда она перебудит всех родных, и они примчатся узнать, что случилось.

Взяв себя в руки, она вытащила из-под кровати старинный сундук, инкрустированный слоновой костью, – подарок матери.

Роя сняла льняное платье и быстро натянула через голову ночную рубашку. Проверив, на месте ли нож, хранившийся в ножнах из телячьей кожи, – нож Эсси, который она пообещала сберечь, – она принялась задумчиво застегивать пуговицы.

Внезапно за дверью послышались голоса.

Кто-то переговаривался в коридоре, голоса звучали приглушенно, но было понятно, что один принадлежит молодому человеку, а другой – девушке.

Они хихикали, словно были нетрезвыми, шикали друг на друга, и хотя Роя не могла с уверенностью сказать, кто это, она вполне догадывалась.

Они подходили все ближе к ее двери.

Кулаки Рои сжались. Отчасти ей хотелось, чтобы он открыл дверь.

Хотелось, чтобы у нее появилась причина выхватить нож Эсси из ножен и ждать. Но та часть, что была несчастнее и слабее, прошептала: «Беги».

Так она и поступила.

Распахнув окно, она вскарабкалась на подоконник, а голоса раздавались уже за самой дверью. Прежде чем Роя смогла увидеть, с кем был Дакс, она спрыгнула в сад, и, когда дверь открылась, она уже шагала к комнате Лирабель.

Она ночевала у нее всю неделю. Одной ночью больше, одной меньше…

Прятаться у Лирабель в кровати стало ее привычкой после несчастного случая с Эсси. Чувствовать, что кто-то лежит рядом, что рядом бьется чье-то сердце… это успокаивало Рою.

Роя знала: наступит ночь, когда Дакс придет за тем, что ему принадлежит. Это неизбежно. Королю нужен наследник, а Роя была королевой. Продолжение рода – ее обязанность.

Но это случится не сегодня.

Разделенный народ

Когда Первый Намсара принес священный огонь из пустыни и основал Фиргаард, у людей Седого Ольна еще не было короля. Город еще не окружали крепостные стены. Народ сам управлял своей жизнью – решения принимали сообща, учитывая каждый голос. Тот, кто жил в достатке, делил пищу с неимущими. Слабых и больных уважали так же, как здоровых и сильных.

Люди Седого Ольна верили, что они принадлежат друг другу и поэтому заботились друг о друге.

Но шли годы, народ Седого Ольна прибывал, и со временем разногласия во мнениях переросли в раздоры. Люди перестали общаться на равных. Они начали замечать друг в друге различия, они забыли, что тот, у кого нет ничего, так же важен, как и тот, кто владеет многим. Они забыли, что каждый голос имеет значение.

Народ Седого Ольна забыл, как заботиться друг о друге.

Они захотели, чтобы власть над ними взял король, чтобы он придумал законы и правил ими. Они захотели создать армию, которая бы их защищала. Они захотели построить стены, которые не пускали бы к ним чужаков.

Не таким видел свой уклад Седой Ольн.

Но людям было все равно… и лишь немногие благочестивые помнили старые наказы.

Решения, говорили эти немногие, должны приниматься так, как растет дерево, – от многочисленных корней сквозь землю вверх к небу. Они не верили, что стены или воины с мечами защитят их от врагов, – потому что они не верили в существование врагов.

За свои убеждения они подвергались гонениям, над ними глумились и называли фанатиками. С тяжелым сердцем они решили покинуть Фиргаард.

Но это было не так-то просто сделать.

Они находились под властью короля, который вовсе не желал отпускать своих подданных. Король правил Фиргаардом и окрестными землями, раскинувшимися от гор через пустыню до самого моря.

«Но так и быть, – сказал им король. – Я буду милостив с вами».

Он пообещал отдать им равнинные земли, лежащие за пустыней, и разрешил уйти туда мирно – при одном условии. В течение всего времени, что они будут жить вдали от Фиргаарда, они обязаны платить ему налог в обмен на милосердие – десятую часть всего урожая.

Выбора не было, и они согласились.

Отщепенцы перешли песочное море и достигли Редколесья. Там они основали пять Великих Домов, назвали себя лестонгами и поклялись свято хранить изначальный древний уклад. Быть гостеприимными и не отгораживаться стенами. Считаться с нуждами других. Всегда принимать решения сообща, чтобы никто не замечал по отношению к себе пренебрежения.

И, самое важное, никогда не забывать, что они принадлежат друг другу.

Когда из далеких земель пришел чужой народ, спасающийся от войн, голода или наводнения, когда Фиргаард захлопнул перед ними двери, пять Великих Домов приняли страждущих. Они дали им земли для постройки домов и поделились всем, что имели. Многие чужеземцы так и осели в Редколесье, заключив браки с лестонгами и лестонками. Они принесли с собой новые легенды, старинные истории и веру в новых богов: в Небесную Ткачиху, хранительницу всех душ, и в ее дар Освобождения. Они подарили лестонгам искусство изготовления прекрасных клинков, убедив их в том, что иногда, в минуту опасности, нужно поднять меч, чтобы защитить своих близких.

Так годы превратились в столетия, и лестонги все меньше напоминали тех благочестивых людей, что покинули Фиргаард. А когда ты перестаешь видеть себя в своем ближнем, ты начинаешь считать его врагом.

Вот так лестонги перестали защищать древний уклад – они забыли, что не верят во врагов.

3

– Что значит – ты не упаковал мой шатер?

Роя набросилась на брата, когда он снимал с лошади уздечку.

Весь день они шли по пустыне, пока солнце, раскалив песок добела, не склонилось к горизонту. Привал решили сделать пораньше – неподалеку обнаружились следы драконов, и хотя многие считали их возвращение знаком исцеления королевства, они все еще были опасными хищниками, которых лучше обходить стороной.

– Места не было, – ответил Джес, привязывая лошадь рядом с остальными.

Выцветший коричневый шарф был свободно повязан вокруг головы и плеч, на поясе висели два ножа с отчеканенными на лезвиях знаками Поющего Дома.

– Значит, ты оставил мой шатер дома?

Повернувшись к ней, он поднял руки ладонями вверх.

– Извини, пришлось.

– И где теперь мне спать?

Джес посмотрел в сторону каравана. Роя проследила за его взглядом.

Она видела, как чуть поодаль, сняв рубашку и обливаясь потом, Дакс в одиночестве устанавливает свой шатер. Он с трудом вбивал в землю колышки, такие короткие, что вряд ли смогли бы удержать убежище во время бури.

Роя уже ругалась с Даксом по этому поводу на обратном пути в Редколесье, и он пообещал, что купит новые в Поющем Доме.

«Еще одно нарушенное обещание», – с горечью подумала она.

Он не купил новые шатры, не снял налоги с ее людей, не собрал более представительный совет.

Все это он обещал ей перед восстанием.

«Вот для этого и нужно было подписанное соглашение, – подумала она, стараясь успокоить себя. – Иначе его не заставить держать слово».

Когда они вернутся, сдержать клятву будет для него не просто делом чести. А она посмотрит, как он поступит.

– Переночуешь в шатре Дакса, – сказал Джес.

Роя метнула на него гневный взгляд.

Это звучало как уловка. Как предательство. Джес прекрасно знал, как Роя отнесется к предложению переночевать в шатре Дакса. Зачем он это делает?

– Не понимаю, что в этом такого, – голос Джеса дрогнул, словно он еле сдерживал раздражение. – Разве он не твой супруг? Разве вам не следует ложиться вместе?

Он оттер пот со лба и произнес следом, понизив голос:

– Уже пошли разговоры…

Роя прищурилась, не скрывая злости, и шумно выдохнула.

Джес не обратил на это внимания.

– Ты пропустила Обряд Колосьев, – продолжил он. – Где ты была?

– Тебя не касается, – бросила она.

Ей вдруг стало жарко в шарфе, щеки вспыхнули.

– Ты вышла замуж за короля. Ты не можешь просто так встать и уйти на свидание с Тео, даже если очень хочешь.

Роя оглянулась по сторонам, но они стояли далеко от остальных. Никто не слышал его слов.

– Если ты знаешь, где я была, – прошипела она, – зачем спрашиваешь?

Джес не ответил. Он пристально смотрел на Дакса – тот бросил заниматься шатром и выпрямился, потому что к нему подошла Лирабель. Вдвоем они отошли от места привала и остановились, увлеченно разговаривая.

– Даже если и так, – чуть упавшим голосом созналась Роя, – это не то, что ты думаешь. Может быть, я и хотела встретиться с Тео, только он не пришел на встречу.

Джес перевел взгляд на сестру.

– Я не видела его несколько месяцев. Он даже на мои письма не отвечал.

– Что ж, не могу сказать, что обвиняю его в этом. Ты разбила его сердце.

Роя отвернулась, чувствуя себя обиженным ребенком, получившим нагоняй.

Джес снова посмотрел в сторону короля, разговаривающего с девушкой. Роя тоже глянула на Лирабель.

Когда вчера среди ночи Роя пришла к ней, ее постель была пуста, а когда Роя на рассветет проснулась, рядом все еще никого не было.

Роя старалась не думать о том, почему это могла произойти.

Сейчас волосы Лирабель были повязаны небесно-голубым шарфом, но несколько черных прядей выбились из-под него, а под глазами залегли темные круги. Она выглядела…чем-то расстроенной. Несколько раз Дакс коснулся ее руки. Словно хотел успокоить.

Роя молча смотрела на брата, разглядывающего Лирабель. Вспоминая всю прошедшую неделю, она вдруг поняла, что ни разу не видела Джеса и Лирабель в одной комнате. Однажды за ужином, едва Джес появился, Лирабель резко встала и вышла. Роя не обратила бы на это внимания, если бы то же самое не повторилось на следующий день за завтраком.

Странно, что они внезапно начали избегать друг друга.

С самого детства Джес всегда был рядом с Лирабель. Он повсюду увязывался за ней, словно щенок, и Лирабель ничего не могла с этим поделать, ведь ее взяли воспитанницей в дом отца Рои, и она чувствовала себя обязанной ему.

После коронации Дакс превратил Лирабель из воспитанницы в королевского посланника, и именно с ним она теперь проводила все свое время. Она сидела рядом с ним на переговорах. Записывала под диктовку письма. Приходила по первому зову, отправлялась туда, куда он ее пошлет. И держалась в стороне не только от Джеса. С недавних пор глубокая пропасть пролегла между ней и Роей, и с каждым днем она становилась все шире и шире. Роя не понимала, что стало этому причиной. И не знала, как перекинуть через эту пропасть мост. Ведь Лирабель была либо с королем, либо вдали от Редколесья. Словно она избегала Рою.