Цитаты из книги «Тайны Полюса»

Вы боитесь, – настаивала Офелия. – Боитесь осуждения кого-то другого. Боитесь вашего Бога. Боитесь не оправдать его ожиданий. Вы все время толкуете о человеческом достоинстве, а сами похожи на раба, который только и думает, как угодить хозяину.

Я придаю большое значение искусству жить, мадемуазель, но не меньше внимания уделяю искусству умереть. Цивилизованные люди должны уходить из жизни достойно, и именно такого способа устранить вас я ждал от Филибера. Я мог взять эту миссию на себя, – уверил ее барон Мельхиор, пожав плечами с видом фаталиста, – но господин Торн всегда держал вас в поле зрения… До сегодняшнего дня, по крайней мере.

Я изучал математическую статистику, комбинаторику, случайные величины, и нигде в них нет места неожиданности. Вы, кажется, не способны осознать свое дестабилизирующее влияние на такого человека, как я.

Его решения были настолько противоречивы и непредсказуемы, что на них делали ставки, и это еще больше убеждало: правосудие на Полюсе – такая же игра, как и все остальное.

Мой крестный может починить любую вещь, – неловко сказала она. – Позвольте мне оставить их ненадолго у себя. Торн наклонился к ней с высоты своего роста, но не для того, чтобы вернуть часы. Вместо этого он прижался губами к ее губам. Офелия широко открыла глаза, у нее прервалось дыхание. Поцелуй был такой неожиданный, что она остолбенела. Думать она не могла, зато с особенной остротой почувствовала все, что происходит вокруг: дождь стучал по камням, ветер раздувал ее платье, очки вдавились ей в переносицу, мокрые волосы Торна касались ее лба, и его губы неловко прижимались к ее рту. Внезапно осознав, что с ней происходит, она почувствовала сильнейшее головокружение.

Подождите, – пробормотала Офелия, вынимая часы из кармана пальто. – Прежде чем вы уедете, я хочу их вам вернуть. Вам они нужнее, чем мне, и в любом случае я не буду их читать. Я решила доверять вам – вам, а не вашим часам.

Девушка схватила Торна за рукав: – Поедем вместе с нами! Она тут же испугалась собственной фамильярности, но это не шло ни в какое сравнение с реакцией Торна, который выглядел совершенно потерянным. Он вдруг показался ей очень неловким: держа портфель в одной руке, другой он по всегдашней привычке рылся в кармане плаща в поисках своих часов, но безуспешно – ведь они были в кармане у Офелии. – Прямо сейчас? Но мне… надо идти… у меня встречи… Офелия прикусила губу, чтобы не рассмеяться: такого Торна – заикающегося, взъерошенного, обсыпанного конфетти – ей повезло увидеть только сейчас, в «Караване Карнавала».

Вы хотите решать свои проблемы в одиночку, – продолжала она решительно. – Вы используете людей как разменную монету, и вам безразлично, если они вас за это ненавидят. Даже я, – добавила она, помолчав. – А вы все еще меня ненавидите? – Кажется, нет. Уже нет. – Тем лучше, – процедил Торн сквозь зубы. – Потому что я никогда еще не прилагал столько усилий, чтобы избежать ненависти кого-либо…

Знаете, я тут прочитала о вас в газете… – добавила девушка. – Скажите, почему вы решили похвастаться, говоря о Книге Фарука? Вы ведь просили меня молчать, а сами… – А сам таким образом избавляю вас от других смертельных угроз, – договорил за нее Торн. – Все внимание, которое я привлекаю к себе, таким образом обойдет вас.

Любовь – она такая штука, сладкое безумство; уж коли ты им заразился, сердцу не прикажешь!