Цитаты из книги «Память Вавилона»

Это последнее слово мать Офелии произнесла почти беззвучно. Никто из домашних теперь не говорил о Торне вслух, словно речь шла о чем-то постыдном.

Ожидание, бесконечное ожидание… оно разъедало ее тело и душу. Каждый новый день, каждая новая неделя, каждый новый месяц усугубляли эту страшную пустоту. Временами Офелия со страхом спрашивала себя, не сгинет ли она в ней целиком – окончательно и бесповоротно.

Офелию возвращают на Аниму. Она стремится разрешить множество загадок, с которыми ей пришлось столкнуться на Полюсе. Кто он, этот Другой? Не он ли виновен в Расколе земного шара? Почему он намеревается вызвать разрушение ковчегов? И впрямь ли именно ей судьба назначила привести Бога к Другому? Но один вопрос мучит ее сильнее всего. Где Торн?

И тогда появятся новые мужчины и появятся новые женщины. И наступит эра чудес.

– И как? – А никак, – усмехнулся, пожав плечами, Крестный. – Прошло то время, когда я был способен убедить любую даму пойти со мной на край света. Я мог бы использовать свой старый трюк, – проговорил он, похлопывая пальцем по татуировке между бровями, – но я пообещал себе больше никогда не проделывать его с Беренильдой. Наверное, она права, и я начинаю взрослеть. Какой кошмар…

Эти люди желают держаться в стороне от всех пертурбаций, волнующих остальной мир, особенно если те не приносят прибыли. Я соблюдал нейтралитет всю свою жизнь – положение обязывало. И вот единственный урок, который я вынес: понятие «нейтралитет» является привлекательной заменой слова «трусость». Наступает момент, когда нужно выбрать, на чьей ты стороне, а если говорить обо мне, то я больше не хочу жить среди марионеток.

Леди Септима наверняка возмущена тем, что вы еще не взялись за работу. И учтите: теперь она будет следить за вами не спуская глаз. Мы сможем видеться наедине лишь в том случае, если она ослабит свою бдительность. Тогда и только тогда я смогу дать вам более подробную информацию.

Боялась того, что произойдет, когда они оба смогут наконец дать волю своим эмоциям

Ей предстояло увидеть Торна – на сей раз для откровенного разговора.

лицо Торна. У Офелии была такая причина. Она стала целовать его шрамы, начав с того, который рассекал бровь, потом перешла к тому, который избороздил щеку, потом к тому, который пролегал через висок. При каждом поцелуе глаза Торна раскрывались все шире, а его одеревеневшее тело становилось податливее. – Пятьдесят шесть. Откашлявшись, Торн заговорил почти мягким тоном. Он прилагал усилия, чтобы скрыть смущение, но ввести Офелию в заблуждение ему не удалось – таким она видела его впервые. – Это число моих шрамов. Офелия закрыла глаза и вновь их открыла. И с новой силой почувствовала властный зов, идущий из глубин ее тела. – Покажи мне их