Когда в феврале 1943 года Тиббетса вызвали к командиру, он решил, что ему опять предстоит везти куда-то очередную штабную шишку. Но вместо этого Дулиттл сообщил ему о приказе генерала Генри «Хэпа» Арнольда, командующего Военно-воздушными силами.

– Генерал Арнольд хочет, чтобы лучший из моих старших офицеров с опытом полетов на B-17 вернулся в Соединенные Штаты. Они там строят новый самолет, B-29, и, похоже, у них куча проблем. Дело прямо для тебя^[19].

Через месяц Тиббетс прибыл в США и вместе с инженерами Boeing сразу приступил к испытательным полетам. В Аламогордо, штат Нью-Мексико, он должен был помочь одному профессору рассчитать уязвимость B-29 при атаках истребителей. Работа Тиббетса заключалась в том, чтобы проверять теории в условиях имитации боевых действий. B-29, предназначенный для испытаний, должен был быть полностью оснащен оружием и обшит броней, но, когда Тиббетс приступил к работе, он узнал, что самолет будет готов не раньше чем через десять дней. Тогда он решил испытать «скелет» B-29 – без пушек и брони. Машина, ставшая на три тонны легче, поразила Тиббетса легкостью управления и способностью набирать большую высоту. Это он для себя отметил особо.

В марте 1944 года армия создала в Гранд-Айленде, штат Небраска, тренировочную школу для экипажей B-29. Тиббетс стал ее начальником по оперативным вопросам. Это было обдуманное решение: у него было больше часов налета на «суперкрепости», чем у любого другого пилота. Но назначение оказалось недолгим. В сентябре Тиббетса вызвали на секретную встречу в штаб-квартиру Второй воздушной армии США в Колорадо-Спрингс.

Тиббетс ничего не знал о встрече заранее. Ему даже не было известно, кто на ней будет присутствовать. Внутренне собравшись, он вошел в конференц-зал и увидел трех человек. Это были полковник Джон Лансдейл из армейской разведки, капитан военно-морских сил Уильям «Дик» Парсонс, «эксперт по взрывчатым веществам», и профессор Норман Рамзей, физик из Гарварда.

Лансдейл сказал, что хочет задать Тиббетсу несколько вопросов о его военной карьере, однако вскоре они стали касаться его жизни «на гражданке». Некоторые были очень личными. «Похоже на допрос», – мелькнула у Тиббетса мысль. Наконец Лансдейл сказал, что у него остался последний вопрос:

– Вас когда-нибудь подвергали аресту?^[20]

Тиббетс глубоко вздохнул и ответил утвердительно. Когда ему было 19 лет и он учился в колледже, «один любопытный полицейский с фонариком» застукал их с девушкой на заднем сиденье его машины, на парковке в Северном Майами-Бич, штат Флорида. Позднее, впрочем, обвинение было снято. Об этом его проступке все присутствующие уже и так знали – было проведено предварительное расследование. Для них важно было узнать, скажет ли Тиббетс правду. И когда он это сделал, стало ясно, что этот человек им подходит. Затем в беседу вступил генерал Узал Жирар Энт, командующий Второй воздушной армией, и сразу перешел к делу.

Он рассказал Тиббетсу о Манхэттенском проекте, о плане создания бомбы столь мощной, что ее взрывная сила будет равняться «25 тыс. тонн обычной взрывчатки». Тиббетс был выбран для участия в разработке способа доставки атомной бомбы в небо Германии или Японии. Его миссия получила кодовое название «Сильверплейт». Энт предупредил, что, если тот кому-либо проговорится, его отдадут под трибунал.

Тиббетс мог получить все, что сочтет необходимым, – от людей до любых материалов. Если кто-то воспротивится его требованиям, ему достаточно сказать, что запрос делается для операции «Сильверплейт». Это означало неограниченные полномочия.

Для проведения тренировочной программы Тиббетс выбрал аэродром Уэндовер, удаленную базу на границе штатов Юта и Невада. Он начал подбирать в новую авиагруппу людей, припоминая подходящих ребят из экипажей, которые летали с ним в Европе и Северной Африке, а также участвовали в программе переподготовки для B-29.

Первыми в его списке оказались капитан Теодор Ван Кирк по прозвищу «Голландец», бывалый штурман, и майор Томас Фереби, бомбардир, – оба из его экипажа «Красного Гремлина». В те времена Ван Кирк и Фереби, двое молодых парней, любили пропустить стаканчик, зайти в казино или просто пошататься по Лондону, и Тиббетс, бывало, присоединялся к ним.

Фереби прибыл на Уэндовер первым. На боевых вылетах за поражение вражеских целей отвечает бомбардир, и, по мнению Тиббетса, Фереби в этом деле не было равных. Уроженец небольшого городка в Северной Каролине, высокий и статный, он был школьной звездой бейсбола и даже пробовал свои силы в «Бостон Ред Сокс».

Своими усами, протяжным и мягким южным говором этот любитель азартных игр и женщин напоминал героя «Унесенных ветром», воплощенного Реттом Батлером.

Вскоре после Фереби приехал и Ван Кирк. В отличие от своего друга, он уже остепенился. Моложавый, даже похожий на юнца, Ван Кирк женился на девушке из своего родного Нортамберленда в Пенсильвании. В свои 24 года он был заметно скромнее Фереби, но обоих, так же как и их командира, отличало стремление сделать все наилучшим образом. Дальнейший список они составляли уже втроем.

Следующим в нем оказался Джейкоб Безер – крепкий и саркастичный еврейский парень из Балтимора, который учился на инженера в университете Джона Хопкинса. Безер сразу ухватился за предоставленную возможность. Когда Германия напала на Польшу в сентябре 1939 года и развязала Вторую мировую войну, Безер стал упрашивать родителей, чтобы те позволили ему вступить в Королевские военно-воздушные силы Великобритании. Он всей душой ненавидел нацистов. Его родственники во Франции и Германии оказались жертвами безжалостного гитлеровского геноцида. Родители Джейкоба разделяли его чувства, но все же настояли на том, чтобы он закончил учебу. Когда японцы атаковали Пёрл-Харбор, терпение Безера иссякло. На следующий же день он был зачислен в Военно-воздушные силы армии США.

Однако прошло уже три с лишним года, а Безер еще ни разу не был на боевом задании. После прохождения базовой подготовки его направили в Гарвард изучать радары. Эта новая технология приобретала все большее значение, и Безер стал одним из лучших специалистов по радарам.

Безер неоднократно подавал рапорт о переводе в боевую часть, чтобы «отомстить за своих родных в Европе», но каждый раз ему отказывали. Теперь он вынужден был обучать радиолокации новичков. Когда Тиббетс отобрал его в свою команду, тот как раз собирался подавать очередной рапорт.

Точно так же Тиббетс выдернул старшего сержанта Джорджа «Боба» Кэрона, стрелка. Когда Кэрон добрался до Уэндовера, затерянного в пыльной пустыне примерно в 200 км к западу от Солт-Лейк-Сити, его униформа представляла собой жалкое зрелище, а воротничок в нарушение правил был расстегнут. Пока его с пристрастием досматривал военный патруль, раздался знакомый голос:

– Боб, неужто это ты?^[21]

Через мгновение Тиббетс уже жал ему руку. Лицо Кэрона расплылось в улыбке, а патруль замер по стойке смирно. Командир тут же отвел Кэрона к себе и стал посвящать в нюансы предстоящей им работы.

– Боб, мне нужен человек, который знает свое дело и сможет обучить других. И при этом будет держать рот на замке, – сказал Тиббетс^[22].

– Полковник, никто не узнает, что я вообще здесь, – ответил Кэрон.

Выбор пал также на капитана Роберта Элвина Льюиса, дерзкого летчика, уроженца Бруклина. Тиббетс был инструктором Льюиса, когда тот переучивался на B-29. Если Тиббетс был Джо Ди Маджо среди пилотов, то Льюис был Тедом Уильямсом^[23]. Лучшим военным летчиком Льюис считал себя, и многие разделяли его мнение.

К тому времени, когда набралось уже достаточно людей, чтобы укомплектовать дюжину экипажей, в распоряжении Тиббетса были лучшие пилоты, штурманы и бортинженеры армии США. Важнейшими из качеств этих парней Тиббетс считал верность и умение хранить тайну. Он готов был терпеть любые их выходки до тех пор, пока обеспечивалась секретность операции.

На первом же инструктаже 509-й авиагруппы, состоявшемся в сентябре 1944 года, он особо подчеркнул:

– Вы ни с кем не должны обсуждать, где вы, кто вы и чем занимаетесь. Ни с женой, ни с матерью, ни с сестрой, ни с подружками, ни с кем бы то ни было еще^[24].

В подтверждение серьезности своих слов он отправил нескольких не в меру болтливых парней служить на Аляску.

Экипажи Тиббетса обучались, анализировали и тренировались уже долгие месяцы. Чтобы хоть как-то заглушить затянувшееся ожидание, они с головой уходили то в работу, то в развлечения. Наступила весна, а они по-прежнему сходили с ума в этом Уэндовере. Пора было двигаться дальше.

Тем временем командование готовило новый плацдарм для 509-й авиагруппы на острове Тиниан – крошечном, но стратегически важном клочке суши в Тихом океане, в 2500 км к югу от Токио. Этот остров, захваченный американскими военными в июле 1944 года, стал ключевой авиабазой. Тиниан идеально подходил для нанесения бомбардировщиками B-29 ударов по японским городам, а морем можно было легко доставлять на остров все необходимое.

И Тиббетс решил покончить с ожиданием. В один прекрасный день он набрал телефонный номер штаб-квартиры ВВС в Вашингтоне, произнес: «Сильверплейт» – и доложил, что 509-я авиагруппа готова выступать. Процесс был запущен. Передислокация должна была занять несколько недель. 26 апреля они двинутся на запад по Западно-Тихоокеанской железной дороге, чтобы добраться до Сиэтла. Там бо́льшая часть наземных служб сядет на корабль и отправится к острову Тиниан. Чуть позже вылетят и сами B-29.

Тиббетс приступил к выполнению плана, но вскоре ему позвонил адъютант генерала Гровса и сообщил, что он должен немедленно прибыть в Вашингтон. «Генерал недоволен», – скупо добавил адъютант, и Тиббетс отправился в путь.

Он еще не успел переступить порог кабинета, как Гровс начал на него орать. Какого черта полковник приказал отправить 509-ю? Начальник проекта он, Гровс, разве это неясно? Это равносильно неподчинению.

Тиббетс спокойно выслушал ругательства Гровса. Он отлично понимал, почему генерал устраивает ему разнос. Гровс хотел поставить его на место. Об отправке 509-й Тиббетсу следовало сначала доложить ему. Но, когда генерал закончил свою тираду, он сделал именно то, чего Тиббетс от него ожидал: расплылся в улыбке и хлопнул его по плечу.

– Черт возьми, однако вы заставили нас шевелиться, – сказал он. – Теперь нас уже не остановят^[25].

Тиббетсу оставалось только надеяться, что генерал прав. Ему просто надоело ждать, пока весь мир сражается.