Короче говоря, существование мировой системы государств побуждает к дальнейшему использованию националистического дискурса для оправдания притязаний на суверенитет.
Дискурс национализма требует, чтобы Сан-Марино, государство площадью в двадцать пять квадратных километров с 24.000 граждан, считалось формально равнозначным Китаю или Соединенным Штатам.
Ни одно национальное государство не существовало само по себе. Как показал Тилли, европейские государства возникли и укрепили свою власть в контексте сетей межгосударственного соперничества
Как показывает последний пример, национальные идентичности становятся жизненно важными категориями. И хотя рынки никогда не останавливались на национальных границах, а движение капитала и другие экономические процессы давным-давно стали международными, в повседневном дискурсе люди продолжают считаться представителями национальных экономик.
Класс и сам был такой категориальной идентичностью. Прежде всего люди считались членами таких различных категорий по отношению к «рынку», понятому в овеществленных терминах в качестве всеобъемлющей среды, а не продукта человеческой деятельности.
Идея нации наиболее важна среди категориальных идентичностей, которые занимают промежуточное положение между предположительно независимым (но сравнительно слабым в глобальном масштабе) индивидом и крайне сложными и могущественными силами глобального социального порядка (или беспорядка).
Капитализм все время выходил за пределы локальных рынков, создавал конкурентное давление во всем мире и требовал координации постоянно растущих запасов сырья и рабочей силы – еще до того, как порождение все большего потребительского спроса стало навязчивой идеей.
что оно не представляло местный народ (как общую категорию, а только его элиту), они смогли заложить риторические основы для более широких притязаний на политическое участие и реструктуризацию.