С антигравитационными структурами Виктора Степановича Гребенникова было то же самое. Да чего не коснись! Везде одно и то же! Масса изобретений шестидесятых-семидесятых-восьмидесятых и так далее, авторов которых шельмовали, сажали в психлечебницы и тюрьмы, а то и по-простому убивали, стали востребованы нынешней пережившей страшную войну цивилизацией Земли и стали щитом и мечом в ее руках. А насколько изменились возможности обычных людей! Самый обычный гражданский дископлан позволял добраться от Пскова до Остина в Техасе всего за четырнадцать минут, а Глеб еще застал то время, когда на подобный маршрут пришлось бы затратить минимум сутки, и это, не говоря еще о стоимости подобного путешествия!

Апрельское солнце припекало все сильнее, Глеб задумчиво щурился под лучами светила и шел все медленнее. Из этого блаженного состояния его вырвал сигнал наручного коммуникатора, он тряхнул головой, ткнул клавишу приема и услышал:

– Глеб, ты в серьез решил болт на службу забить или где?

– Да нет, наверное, – ответил Грустинин, – Прогуляться захотел, а что?

– Да так, – неопределенно сообщил голос, – До общего построения пять минут осталось…

– Блин! – вскинулся Глеб и бросил взгляд на часы, – Сейчас прибегу, задумался что-то.

– Да не нужно ни куда бежать, – хмыкнул собеседник, – Я за тобой кар отправил, сейчас подойдет. И помни мою доброту!

– Ага, – ответил парень, запрыгнув в притормозивший рядом с ним кар, – Уж о тебе забудешь!

– Так служба моя такая, все видеть, все знать и вас раздолбаев подгонять! – хмыкнул голос, – Отбой!

– Отбой! – ответил Глеб и нажал кнопку.

***

Успел Глеб вовремя, даже с запасом секунд в десять. После построения, вместе с офицерами своей эскадрильи он отправился за получением боевой задачи в информационный или брифинг-зал, ну как-то прижилось это аглицкое словечко за время войны. Народ быстро рассосался по своим местам. Глеб сел на стул, ткнул пальцем в сенсор и привычным движением сунул штекер подключения в коммуникатор. Коммуникатор мигнул, сигнализируя о подключении, а вот в наушнике Грустинин услышал несколько неожиданное:

– Задание имеет степень секретности третьего уровня. Доступ к информации запрещен. Разблокировка после проведения брифинга личным кодом генерала Смирнова. Брифинг начнется через четыре минуты двадцать шесть секунд.

Глеб поднял глаза и поймал на себе удивленные взгляды товарищей. Такое и во время войны случалось не часто, а уж после ее окончания и подавно, во всяком случае, в их полку такого не было ни разу. Кое-кто из молодых офицеров с подобным вообще не сталкивался. Грустинин откинулся на спинку стула, служба преподнесла очередную подлянку, причем в последний день, да чтоб тебя! Тьфу-тьфу! В крайний, в крайний день! Рядовое патрулирование грозило перерасти в черт знает, что.

Через несколько минут в зал помимо обычного выпускающего офицера, вошли командир полка, начальник секретной части и незнакомый моложавый генерал, видимо тот самый Смирнов. Пилоты встали, генерал поприветствовал их кивком и усадил взмахом руки. В зале повисла напряженная тишина, генерал почти минуту всматривался в лица пилотов и наконец, начал:

– Сегодня на орбите начнется монтаж первой орбитальной крепости. Если все пойдет по плану, то крепость будет смонтирована и выйдет на боевой режим в течение шести часов. Монтаж будет производиться на высоте четыреста пятьдесят километров, что как вы знаете практически вплотную к поясу Ван Аллена. Вполне возможно, что наши «братья по разуму», – тут генерал нецензурно выругался, – решат помешать. Ладно, не буду вас успокаивать, вероятность их вмешательства, по прогнозам наших аналитиков, близка к ста процентам.

Генерал замолчал и снова начал всматриваться в лица офицеров. Видимо увидев то, что хотел, он сам себе кивнул и продолжил:

– Драться придется вплотную к радиационному поясу и в его нижних слоях. Защита на ваших звездочках, конечно, есть, но старайтесь надолго в пояс не заходить. Удачи и надеюсь встретить вас всех здесь вечером, после успешного выполнения задания.

Смирнов подошел к кафедре, произвел несколько манипуляций с терминалом центрального компьютера и, не прощаясь, вышел из зала. Глеб, да и остальные пилоты удивленно проводили генерала глазами. Ничего безумно секретного они в речи Смирнова не услышали. Пусть не совсем обычная, прежде всего в силу удаления от планеты, они редко летали выше трехсот километров, но вполне рядовая операция, чего огород то было городить с третьим уровнем?

От обдумывания ситуации Глеба отвлек голос в наушнике:

– Доступ к информации разблокирован. Прошу ознакомиться с планом задания.

Глеб бросил взгляд на экран терминала и понял, что задание похоже действительно не рядовое. Монтируемая станция состояла из шести совершенно одинаковых модулей. Его эскадрилье предстояло прикрывать четвертый модуль будущей крепости. Размеры модуля впечатляли. Внутри этого модуля легко и не принужденно смог бы базироваться весь их полк, со всеми службами, складами и обслуживающей техникой. А если потесниться, то и еще один бы влез. Это чего ж в эту хреновину впихнули то? Кроме его эскадрильи этот модуль прикрывали еще шесть. Немереная силища, Грустинин не помнил такого количества сил в одном месте со времен боев за Австралию.

– Кхм! – привлек к себе внимание комполка, – От себя добавлю. Сейчас техники навешивают на ваших птичек дополнительные блоки магнитной защиты. Жрут они немерено, так что их запитают от резервного генератора, внимательно следите за расходом энергии, не увлекайтесь. Кроме того, на ваших машинах будут установлены новые экспериментальные ракеты. На испытаниях они показали себя хорошо, но мало ли… все, разойтись, вылет через два часа.

Пилоты поднялись и нестройной шеренгой потянулись к выходу. Когда Глеб уже готов был пристроиться в хвост группе выходящих офицеров, то услышал:

– Майор Грустинин, останьтесь.

У Глеба, от нехорошего предчувствия, аж во рту пересохло. Он развернулся и подошел к комполка.

– Да, Николай Константинович?

– Тут вот какое дело Глеб Глебович, – провел по волосам полковник, потом рубанул рукой воздух и продолжил: – Накрылось твое увольнение Глеб, медным тазом, накрылось!

– Почему? – прохрипел Грустинин, которому как-то резко перестало хватать воздуха.

– Еще вчера вечером из Омска отказ пришел, – ответил комполка, – А с сегодняшнего дня наш полк на военном положении, даже увольнительные отменили.

– Понятно, – сжав зубы, выдохнул Глеб.

– Ни кипятись. Может это как раз и связано с этой крепостью. Все устаканится и через недельку военное положение снимут, а я твой рапорт еще раз продавлю. Все нормально будет, никуда твой институт не денется, попадешь ты на свои лекции, – он пару секунд помолчал, – В общем, придется Соболеву еще недельку твоим замом полетать. Ладно, иди, вернешься, подумаем, как быть.

– Благодарю, – довольно сухо поблагодарил Грустинин и круто развернувшись, вышел из зала.

***

– Вторая эскадрилья, начать предстартовую проверку, – произнес в наушнике голос выпускающего.

Грустинин коснулся пальцем пары сенсоров и стал наблюдать за телеметрией своей звездочки. Спустя пару минут тест был окончен. Все работало как часы. Глеб произнес в пространство код активации голосового управления и доложил, умная автоматика вычленила текст доклада и направила его на контрольную вышку.

– Два-девять. Телеметрия ОК. Готов к пуску.

Спустя десять секунд вышка дала добро на продолжение запуска:

– Вторая, запустить генераторы, мягкий пуск.

Глеб откинул защитный колпачок и вдавил кнопку запуска. Сегодня они никуда не торопились, поэтому генераторы запускали в режиме плавного набора скорости, в этом варианте выход на рабочий режим достигался минут за пятнадцать. Где-то под корпусом сзади и ниже кабины раздался шелест, плавно перешедший в нарастающий гул, который, впрочем, практически сразу сменился тишиной. Грустинин мельком глянул на показания приборов и сообщил:

– Два-девять. Генераторы запущены. Выход на режим четырнадцать-тридцать семь.

– Принято два-девять. Начинайте герметизацию.

Глеб надел перчатки, шлепнул левой рукой по запястью правой и активировал сращивание. Дождавшись сигнала, что операция закончена, подсоединил к поясу хобот обеспечения, внутри которого прятались трубки подачи кислородной смеси, вентиляции, питания и удаления последствий жизнедеятельности. Хобот намертво присосался к скафандру и вскоре мигнул зеленым огоньком, а на дисплее появились данные о включении пилота в систему жизнеобеспечения корабля. Грустинин закрыл забрало шлема и активировал в системе переход на питание от систем звездочки, дождался сигнала системы и доложил:

– Два-девять. Герметизацию закончил. Перешел на жизнеобеспечение от корабля.

– Принято два-девять. Начинаем заполнение кабины.

Этот момент Глеб не любил больше всего. При полетах на высотах свыше трехсот километров кабина в обязательном порядке заполнялась хитрым коктейлем, который значительно снижал дозу радиации, получаемую пилотом, но сам процесс заполнения, когда жидкость медленно поднималась, затапливая сначала колени, потом грудь, поднималась до рта, брр…

Гравитация вокруг генераторов уже прилично уменьшилась, не невесомость конечно, но желудок к горлу подкрадывается. Грустинин перебросил часть энергии на поддержание в кабине половинки g. Как по нему, это была самая комфортная сила притяжения, уравновешивавшая увеличившуюся на тяжесть скафандра массу тела, но при этом позволявшую уверенно выполнять все маневры без риска резким движением руки вдавить себя в привязные ремни до кругов в глазах.

Жидкость добралась почти до горла. Глеб прикрыл глаза, хотя это было против правил, но на подобное нарушение смотрели сквозь пальцы. Дождавшись зуммера сигнализировавшего об окончании процедуры заполнения, он покрутил головой, осматриваясь, и снова вышел на связь:

– Два-девять. Заполнение закончено. Пузырей не наблюдаю.

– Принято два-девять. Запускайте решетку. Подъем два метра.

– Есть два метра, – ответил Глеб.

Он активировал антигравитационную решетку и медленно поднял звездочку на заданную высоту.

– Два-девять. Зависание два метра. Все штатно.

– Принято два-девять. Убрать опоры, – откликнулся выпускающий офицер.

Грустинин, щелкнул тумблером, дождался пока опоры уйдут в корпус и доложил:

– Два-девять. К маневрированию готов.

– Передаю вас диспетчерской. Ни пуха, ни пера, два-девять!

– К черту! – хмыкнул Глеб.

Через примерно минуту над стартовой площадкой замерли все четырнадцать машин эскадрильи. Глеб переопросил телеметрию остальных машин, и переключившись на групповую связь коротко бросил:

– Вторая, доклад!

– Два-один. Норма. Генераторы девяносто два.

– Два-два. Норма. Генераторы сто.

…

– Два-четырнадцать. Норма. Генераторы сто и девяносто два.

– Приготовиться к маневрированию, – сказал Глеб и вызвал диспетчера, – Вторая готова. Прошу разрешения на подъем до тысячи.

– Вторая. Подъем до тысячи разрешаю. Счастливого пути и доброй охоты! – откликнулась диспетчер.

– Доброй охоты всем нам! – привычно ответил Глеб и улыбнулся, – Вторая, построение восемь, высота тысяча, поехали! – и плавно наращивая скорость, рванул в небеса.

***

На высоте в километр эскадрилья, добравшись до заданного квадрата, построилась в виде конуса, выбросив на триста метров выше второе звено в качестве наблюдателя и авангарда. На расстоянии в два десятка километров вокруг них такими же конусами расположились еще четыре эскадрильи из других полков, а еще одна зависла выше на две тысячи метров. Последняя из прикрывавших четвертый модуль авиагрупп должна была прибыть вместе с охраняемым объектом. Ждать слишком долго не пришлось. Через семь минут после начала операции на радарах появились звездочки, а следом за ними и сам модуль, транспортируемый четырьмя буксирами. Буксиры затащили его под звено Глеба и вся масса техники начала подъем.

Через десять минут они достигли расчетной высоты, и эскадрилья Глеба переместилась на позицию согласно плану прикрытия. Пять блоков будущей крепости заняли свои места на орбите и вокруг них уже суетился целый рой монтажных аппаратов спроектированных на основании звездочек первых проектов. Второй блок запаздывал, причем прилично. Грустинин ненадолго отвлекся от радарного комплекса и сбросил в командный чат запрос по поводу второго блока. Ответ пришел мгновенно: «Все в порядке. Продолжайте выполнение задания» Ну, в порядке, так в порядке.

Второй блок появился на радарах только через пятнадцать минут, причем его окружала только половины кораблей сопровождения. Три отставшие эскадрильи прибыли еще на десять минут позже. Двух машин не хватало. Глеб связался с командиром неполной авиагруппы по личному каналу, благо тот оказался пусть и шапочно, но знакомым, и выяснил, что при движении к точке сбора они нарвались на четыре тарелки, которые проходили по классификации как авианосец тип 2б.

Такие, уже опознанные и хорошо опознанные летающие объекты, в последнее время были наиболее частыми гостями в околоземном пространстве и в одиночку могли доставить массу неприятных моментов одному-двум звеньям, но уже против эскадрильи не плясали совершенно. Эти инопланетные корабли несли на борту до двух десятков мелких тарелочек – истребителей, как их прозвали земляне, но к счастью истребители эти были плохо вооруженные и не шибко живучие. Пара звездочек легко разбиралась с десятком этих порождений внеземного разума. В общем, на перехват незваных гостей выделили три эскадрильи, а остальные продолжили сопровождать груз. Противника уничтожили, потерь не понесли, недостающая же пара звездочек осталась добить поврежденные тарелки после падения тех на землю и должна была скоро догнать остальных.

Наконец-то и последний блок занял свое место. Монтажные аппараты тут же стали соединять его с остальной конструкцией. Противник пока что хранил презрительное молчание и в действия Землян не вмешивался, что лично Глеба совершенно устраивало. Как-то подустал он за последнее время от непрерывных баталий. Час проходил за часом, монтаж подходил к концу, и ранее довольно неуклюжая конструкция из шести блоков стала напоминать грозную космическую крепость.

Хотя нет, нет и еще раз нет! Ни черта эта конструкция не напоминала крепость, а уж грозную в особенности. Больше всего это напоминало модель бензольной группы впопыхах на переменке слепленную нерадивым учеником из спичек и пластилина, причем настолько нерадивым, что он поленился даже придать атомам шарообразную форму. В общем хрень какая-то, беспорядочно вращающаяся на геостационарной орбите, а не крепость непреступная! Ну и черт с ней! Пусть себе вращается, как ей хочется и сколько ей влезет.

Время шло. Буксиры до этого постоянно таскавшие с планеты какие-то детали и грузы пропали, монтажные аппараты тоже практически все ушли к Земле, вокруг крепости суетилось лишь чуть больше десятка монтажников. Глеб с полным недоумением созерцал получившуюся конструкцию и последние пять минут уже даже не прерывал своих пилотов, почем зря остривших на тему первой орбитальной крепости. Монтаж закончился полностью, последние аппараты нырнули к поверхности, а бензольная группа все так же, не подавая признаков жизни, продолжала, беспорядочно вращаясь, свой путь по орбите.

Между тем, срок их вахты начал подходить к концу. Глеб уже в третий раз сбросил в командный чат запрос о дальнейших действиях и получил все тот же ответ: «Все в порядке. Продолжайте выполнение задания». Немного подумав, он решил поберечь нервы и забить болт на ситуацию. Командованию виднее, а раз так, то будем всеми силами выполнять поставленную задачу.

Как же Глеб не любил конец вот такого вот, пустого дежурства! Все устали, вроде и не делали ничего, а тем не менее. Реакция притупилась, мысли уже там, внизу, вялость какая-то в теле и мозгах и, если вдруг что… Так, о таком даже думать вредно и вообще пора встряхнуться. Глеб глотнул тоника, пресек разговоры, самую разговорчивую шестую пару загнал наверх, на пост наблюдателей, накрутил всем хвосты и вообще провел воспитательную работу с личным составом. Полегчало. Еще час, от силы два и домой.

Вдруг крепость ожила. От неожиданности Грустинин швырнул машину в маневр выхода из-под огня и взял станцию на прицел. И спустя секунду, с удовлетворением отметил, что так же поступили все пилоты его эскадрильи. А вот в части других кое-кто прозевал и прощелкал. Ох, и не позавидуешь этим пилотам, когда сядут, совсем не позавидуешь. Крепость между тем прекратила кувыркаться, приняла достойное положение в пространстве и вышла в эфир на общем канале: