Глава 3. Эпидемии «черной смерти» (XIV век)

Среди эпидемий, когда-либо посещавших человечество, пандемия «черной смерти» в XIV веке занимает совершенно исключительное место. Это была самая грозная пандемия из всех описанных в истории культурных народов.

Оглушительным взрывом разразилась она над всем миром в XIV веке и была величайшим бедствием, оставившим глубочайший след в умах не только современников, но и людей, живших много лет спустя после нее.

Эпидемиографы прошлых веков связывают появление «черной смерти» с рядом необычных явлений в природе: землетрясениями, наводнениями, засухой.

В 1331 г. по всей Южной и Западной Европе прошли сильные ливни. На острове Кипр дождь шел в течение 20 суток, от наводнения здесь погибло около 8000 человек. В Ирландии в то же время был неурожай. В Китае сильные засухи повлекли за собой ужасный голод. Следом за засухами прошли сильнейшие ливни, вызвавшие наводнения, от которых будто бы погибло 400 000 человек. Большие наводнения имели место в Европе в 1324 г. Массовые заболевания с ужасающей смертностью наблюдались в Индии.

Трудно сказать, какое значение имели эти катастрофы в природе для распространения «черной смерти», однако несомненно, что вызванный ими голод подготавливал почву для распространения эпидемий.

В Европе в это время шли беспрерывные войны, разорявшие народ, заставлявшие население сбегаться под защиту городских стен, скапливаясь в городах.

К этому нужно прибавить еще ужасное антисанитарное состояние городов. Долгое время существовал обычай выбрасывать все нечистоты прямо на улицу. Уборных не существовало, и еще в XVI веке кучи человеческих экскрементов можно было найти на балконах королевской резиденции – Лувра. Первая очистка Парижа была произведена в 1662 г. и это событие так поразило современников, что по его поводу была выбита специальная медаль.

Русь стонала под гнетом татарского ига, многие города были разорены. Князья, заботясь только о расширении своих уделов, вели нескончаемые междоусобные ссоры и войны с соседями. Народ страшно обнищал и часто голодал.

Все это, несомненно, создавало почву для быстрого распространения эпидемических болезней. Вопрос о том, где впервые появилась чума и как она распространилась во время страшной пандемии «черной смерти» в XIV веке, до сих пор остается неразрешенным. Большинство авторов прошлых столетий считают, что болезнь была занесена в Европу из Азии. Но современные исследователи указывают, что, вероятно, в Европе с незапамятных времен существовали природные очаги чумы. Поэтому, по их мнению, важнейшим фактором пандемического распространения болезни в Европе в XIV веке было широкое освоение человеком больших степных массивов. Однако это не исключает также возможности заноса чумы и с азиатского континента. Это кажется вполне правдоподобным, так как Средиземное море было местом интенсивного торгового судоходства, и, следовательно, чума могла быть легко завезена в торговые города Европы, как с крысами, так и с больными.

Путешественник де-Мюсси писал, что в 1346 г. в Причерноморье «вымерли бесчисленные племена татар и сарацинов от неожиданной и необъяснимой болезни… огромные пространства земли опустели, наиболее населенные города почти обезлюдели». Де-Мюсси жил в то время в Крыму. Татары осадили г. Каффу (Феодосию), принадлежащий генуэзцам, но в течение 3 лет не могли его взять, так как среди осаждавших появилась смертельная эпидемия, ежедневно уносившая множество жертв. Татары посредством метательных орудий стали перебрасывать в осажденный город трупы людей, умерших от болезни. В городе началась паника, и итальянцы, бросив его, бежали к себе на родину. Далее де-Мюсси пишет, что по дороге среди беженцев началась ужасная эпидемия: из тысячи осталось в живых не более 10 человек: «Родные и друзья, и соседи поспешили к нам… но мы принесли с собой убийственные стрелы, при каждом слове распространяли мы свой смертный яд». Не будем спорить о достоверности описанных де-Мюсси фактов.

Вопрос о возможности бациллоносительства при чуме в настоящее время оспаривается, и хотя Стронг, Корсенти, Н. А. Гайский описали случаи носительства чумной палочки совершенно здоровыми людьми, тем не менее такая возможность распространения чумной инфекции изучена еще недостаточно.

Не исключено, что у спутников де-Мюсси был уже инкубационный период болезни или они перенесли в дороге легкую форму чумы. Возможно также, что на кораблях генуэзцев прибыло и большое количество чумных крыс. Но для нас важно другое, а именно, что чума в 1347 г. появилась в Италии, в 1348 г. распространилась во всех прибрежных городах Средиземного моря, а затем, подобно степному пожару, охватила весь европейский континент. По свидетельству современников заболевания протекали главным образом по типу легочных поражений, бубонная форма болезни встречалась очень редко. Это позволяет предполагать, что и распространение чумы во время этой пандемии происходило в основном по типу распространения легочной чумы. Этим можно объяснить и массовый характер эпидемий, и быстроту их распространения по территории европейских стран.

Опустошение, произведенное «черной смертью», было ужасным. По данным Геккера (Haecker, 1832), на которого обычно все раньше ссылались, в Европе от «черной смерти» умерло 25 млн человек. Однако эта цифра, по-видимому, сильно преувеличена, так как Геккер исходил из весьма приблизительного подсчета общего населения Европы.

По данным же Б. В. Урланиса (1941), от «черной смерти» в Европе погибло около 14–15 млн, или 1/5–1/6 часть населения. Но и эта цифра свидетельствует о колоссальном опустошении. Достаточно сказать, что по расчетам того же Урланиса, потребовалось не менее 110–120 лет. Для того, чтобы число населения в европейских странах достигло прежнего уровня.

Слухи о больших эпидемиях где-то на юге, в прикаспийских странах и Причерноморье, проникли и в русские летописи, но о времени их появления указания летописцев противоречивы. В Никоновской и Воскресенской летописях они отнесены к 1346 г., в Псковской I – к 1348 г., а в Новгородской IV о них упоминается дважды – первый раз в 1346 г. и второй раз в 1350 г. Сопоставляя эти сведения с указаниями западноевропейских наблюдателей, можно думать, что наиболее достоверными являются свидетельства Воскресенской летописи. В ней содержится довольно подробное описание этого мора: «Того же лета казнь бысть от бога на люди под восточною страною на город Орначь (при устье р. Дона), и на Хазторокань, и на Сарай, и на Бездежь (на рукаве Волги), и на прочие грады во странах их; бысть мор силен на Бесермены (хивинцы) и на Татары, и на Ормены (армяне) и на Обезы (абхазцы), и на Жиды, и на Фрязы (генуэзцы и венециане в колониях на побережьях Черного и Азовского морей), и на Черкасы, и на всех тамо живущих, яко не бе кому их погребати»^[28].

Следовательно, судя по этим сообщениям, «черная смерть» в 1346 г. свирепствовала на устьях Дона, в отдельных местностях Поволжья, на Кавказе, по побережьям Каспийского, Азовского и Черного морей.

Относительно начала эпидемии на Руси мнения историков расходятся. По Рихтеру и Геккеру, «черная смерть» появилась на Руси в 1351 г., Н. М. Карамзин и С. М. Соловьев относили начало этой эпидемии к 1352 г.

В Псковской II и Никоновской летописях болезнь эта упоминается под датой 1351 г., а в Псковской I и в Новгородских I и IV – 1352 г.^[29]

На основании имеющихся исторических источников решить спор о годе первого появления «черной смерти» на Руси нет возможности.

Однако известно, что распространение болезни началось с Пскова. Это вполне объяснимо, если учесть оживленные торговые сношения Пскова с Западной Европой, где в это время уже свирепствовала чума.

В летописях (Новгородские I и IV, Псковская и Никоновская) имеются довольно подробные сведения о появлении и движении этой эпидемии.

Новгородская летопись так описывает начало этого «мора» в Пскове: «Того же лета бысть мор зол в граде Пскове и по селам, смерти належаши мпози; мроша бо люди, мужи и жены, старый и младыи, и дети, и попове, и чернци и черници»^[30]. В панике, не зная и не видя никаких мер для защиты от этого бедствия, псковитяне обратились в Новгород, к архиепископу Василию с просьбой «в недостатке всех средств к отвращению сей божеской казни» посетить Псков, отслужить там молебен и благословить город. Архиепископ прибыл в Псков в конце мая, обошел город и через несколько дней отправился обратно в Новгород, но по дороге умер от «черной смерти». Новгородцы устроили ему торжественные похороны, привлекавшие толпы народа, и через короткое время в Новгороде чума свирепствовала с не меньшей силой, чем в Пскове. «Той же осени бысть мор силен в Новегороде и в Ладозе… вниде смерть в люди тяжка и напрасна, от Госпожина дни паче же и до Велика дни»^[31].

В Пскове, следовательно, «черная смерть» свирепствовала летом, в Новгороде же от 15 августа («Госпожин день») до Пасхи («Велик день»).

Чума быстро распространилась по Руси: «Не во едином же Новеграде бысть сие, но по всем землям… Того же лета бысть мор силен в Смоленске, и в Киеве, и в Чернигове, и в Суждале, и во всей земле Русстей… и бысть страх и трепет велий на всех человецех. В Глухове же тогда ни един человек не остася, вси изомроша; сице же и на Белеозере».

•Смертность во время этой эпидемии была очень большая: «И не бе где погребати мертвых… все убо бяше могилы новые…и мног плач и рыдание во всех людех бе, видяше друг друга скоро умирающе, и сами на себя тоже ожидающие».

По описанию в Новгородской летописи, в Пскове попы не успевали отпевать покойников поодиночке: «Попове бо не можаху проводити по единому из дворов за множество умирающих…но веляху комуждо мертвыя своя на церковный двор приваживать, об нощь (за ночь) бо умершим утре обреташеся до 30 или боле скопится у единой церкви, а всем тем один провод, отпеваху надгробную песнь… и тако полагаху и по 3 или по 5 голов во един гроб; такоже бяше по всем церквам, и негде уже бяше погребати умерших, все бо могилье въскопано бяше, ини и подале от церкви и опрочь церкви могилье на целых местах въскопавше погребаху».

По мнению летописцев, болезнь эта пришла из Индии: «Некотории же реша тот мор из Индейской земли, от Солнцеграда» (Гелиополь).

В летописях довольно точно описываются клинические формы легочной и бубонной чумы, наблюдавшиеся в описываемое нами время: «Болезнь же бысть сицева: преже яко рогатиною ударит за лопатку, или под груди, противу сердца, или меж крил, и тако разболевся человек, начнет кровию хракати и огнь зажжет и разворит, и потом пот велий пойдет, тоже потом дрожь имет, и полежав день един или два, а ретко того кто бы полежал три дни, и тако умираху»^[32]. «В лето 6863 (1360) бысть в Пскове вторый мор лют зело; бяше тогда со знамение: егда кому где выложится железа, то вскоре умираше»^[33]. «А еже железою боляху, не единако: иному убо на шии, иному же на стегне… иному же под скулою, иному же за лопаткою; и умираху на день человеков инода до седми десяты, а иногда по сту, а иногда до полутораста»^[34].

Судя по описаниям, можно думать, что чума в этот период носила смешанный (легочный и бубонный) характер. В 1363 г. эпидемия охватила Новгород, Переяславль, Казань, Коломну, Владимир, Суздаль, Дмитров, Можайск, Вологду и окрестности Москвы. Смертность была огромной – умирало от 70 до 150 человек в день.

В 1364 г. снова разразился мор: «Бысть мор велик в Новегороде, в ижнем, и на все уезде его… храхаку людие кровию и инии железою юлезноваху день един, или два, или три дни мало… и се бе по вся дни и не успеваху живыа мертвых погребати, умираху бо на день по пятидесят и по сту человек и болше… Того же лета мор бысть в Переславли… не токмо же в граде Переславли было сие, но и по всем властей и селом и манастырем Переславским… а преже того был мор в Новегороде в Нижнем, а пришел от низу, от Бездежа, в Новгород в Нижний, а оттуду на Рязань и на Коломну, а оттуду в Переславль, а оттуду на Москву, и тако разыдеся во все грады… и в Суздаль, и в Дмитров, и в Можаеск, и на Волок и во все грады разыдеся мор силен и страшен… и бысть скорбь велиа по всей земли, и опусте земля вся и порасте лесом, и бысть пустыни всюду непроходимыа»^[35].

Эпидемия 1364 г., очевидно, являлась продолжением эпидемии 1360 г. В то же время летописец описывал и сильнейшую засуху: «Того же лета бысть сухмень велиа по всей земле, и вздух куряшеся и земля горяще»^[36].

В последующие годы снова голод и мор. В 1365 г. – голод и мор в Ростове, Твери, Пскове, Торжке, Москве, в Литве.

В 1373 г. «зной велици, и дождя сверху ни едина капля не была во все лето; а на кони и на коровы и на овцы и на всяк скот был мор велик. Потом же прииде на люди мор велик по всей земле Русской. В 1375 г. – «мор на люди и на скот в Твери и в Киеве». В 1377 г. – страшные морозы и «мор бысть в Смоленске»^[37].

Более точных сведений о характере «мора» в Твери, Киеве и Смоленске в летописях нет, но большинство исследователей считают, что это была чума.

В Европе чума господствовала в 1360, 1361, 1369, 1372 и 1382 гг. Гюи де Шолиак сообщал об эпидемии 1360 г., что она появилась в Германии и в середине следующего года дошла до Авиньона. Летом 1361 г. она достигла своего кульминационного пункта; во многих местах вымерло более половины всего населения. Затем болезнь перебросилась в Польшу. В Кракове умерло от нее около половины всех жителей, среди них – все преподаватели тамошнего университета.

В 1361 г. чума свирепствовала в Ломбардии, Павии, Венеции, Падуе, Парме, Пьяценте. В 1363 г. почти полностью были опустошены Торн, Грауденц, Неймарк. В 1368 г. чума распространилась в Англии. В 1371 г. болезнь снова появилась в Польше, в 1374 г. – в Италии: Генуе, Болонье, Милане, Павие, Пьяценте и др.

Затихнув на 8 лет, чума вновь вспыхнула в Европе в 1382 г. Таким образом, чума опустошала Европу на протяжении нескольких десятилетий.

Происхождение этих эпидемий неясно. С точки зрения современных взглядов можно думать, что они были связаны с местными очагами болезни и эпидемии «черной смерти» второй половины XIV века и возникали не за счет заноса «заразы» откуда-то извне, а источники их находились в это время на территории самой Европы.

Многочисленные описания «моров» в эти годы сохранились и в русских летописях. В 1387 г. был «мор» в Смоленске, в живых осталось только пять человек: «Только выйдоша из города 5, человек, город затвориша…»^[38]. В 1388 г. эпидемия распространилась на Псков и Новгород: «А во Пскове бысть мор, на мясной недели, и в великое говение, и через всю весну, и в Петрово говение, а знамение бысть ово железою, ово хракъ кровию»^[39].

Следовательно, и этот «мор» был чумою, ибо летописи четко указывают, что мор этот был «железою».

В 1389 г. «Бысть же мор в Пскове, якоже не бывал таков: где одному выкопали гроб, ту пятеро и десятеро голов в един гроб вложиши»^[40]. В 1393 г. «зима бысть студена велми, и мрази нестерпимы, и множество без числа людий и скот изомроша»^[41].

В 1396 г. татары осадили Москву, но через две недели бросили осаду. Причиной внезапного снятия осады была, вероятно, эпидемия, разразившаяся в войске татар. На это указывает Никоновская летопись: «Тое же осени бывшу царю Темир Аксаку на Ординских местах… прииде на него гнев божий… мор силен на люди и на скоты»^[42].

Этим заканчиваются в летописях сведения об эпидемиях в XIV веке.

В связи с огромными эпидемиями «черной смерти» в XIV веке возникают впервые противоэпидемические мероприятия. Их появлению предшествовало накопление наблюдений и возникновение мысли о «прилипчивости» (заразности) болезней, вызывающих эпидемию, о возможности заражения через соприкосновение с вещами умерших или лицами, бывшими с ними в тесном общении.

Уже в 1350–1352 гг. при описании мора летописец рассказывал: «Аще бо кто, что у кого возмет, в той час неисцелно умирает. Мнози же послужити хотяше умирающим, и тии скоро неисцелно умираху, и того ради мнози отбегающе послужити умирающим»^[43].

Подобные же указания содержатся и в IV Новгородской летописи: «Кто аще кому отдаваху остаток живота своего, или детей, то и те такоже мнози на борзе разболевшеся умираху. Си же видяще инии бояху ся преимати от умерших тех животов, страхом смертным омрачавшися безумнии, своих сродник отвращахуся тогда»^[44].

По словам Гезера, ни один из очевидцев «черной смерти» в Европе не сомневался в ее заразительности.

К XIV веку относится появление первых карантинов. Впервые они возникли в Венеции, где в 1348 г. были построены специальные дома, в которых в течение сорока дней выдерживались все приехавшие из пораженных болезнью мест. Отсюда произошло и название карантинов (итальянское quarantena, от quaranta giorni – сорок дней).

В качестве профилактической меры врачи рекомендовали также «очищать» воздух или по возможности скорее уезжать или уходить из зачумленной местности. Для очистки воздуха применялись большие костры, зажигаемые на площадях, на улицах и даже в жилищах. Папа Николай в своем дворце в жаркие летние дни днем и ночью поддерживал огонь такого костра.

Пользовались большой популярностью и всевозможные профилактические диетические предписания, ограничивавшие или рекомендовавшие те или иные сорта пищи и напитков.

На Руси в XIV столетии на пути предполагаемого движения заразы стали выставлять костры. Так, в 1352 г. в Новгороде в связи с эпидемией чумы горожане просили владыку «костры нарядить в Орехова». Сопровождались ли эти меры также запрещением приезжать в город из пораженных болезнью мест, т. е. были ли эти «костры» заставами, сказать сейчас трудно.

Возможно, что эта мера была своеобразной предшественницей широко распространенных в следующее столетие застав и засек.

«Черная смерть» вызвала в Европе вспышку массового религиозного фанатизма. Понятно, что огромную роль в происхождении его играло духовенство, церкви и монастыри, в казну которых рекой полились приношения. Церковь извлекала из «черной смерти» и политическую выгоду, стараясь укрепить свое уже начинающее колебаться доминирующее положение.

Вспышка религиозного фанатизма, подогреваемого агитацией духовенства, повлекла за собой своеобразную психическую эпидемию, так называемый гайслеризм – братство самобичевателей. Эта секта впервые возникла в 1260 г. – в Италии. В период 1348–1349 гг. братства самобичевателей распространились по Германии, Франции, Швейцарии. Нидерландам. Приверженцы этой секты толпами путешествовали по стране, переходя из города в город, из селения в селение. Придя в какой-нибудь город, одетые лишь в одну рубашку и украшенные крестом, они направлялись в церковь или собор и там публично подвергали себя немилосердному бичеванию. Иногда, будучи недовольны результатами самобичевания, отдельные сектанты прибегали к услугам палача. После этого самобичевания один из сектантов зачитывал собравшейся толпе письмо, «которое ангел положил на алтарь св. Петра в Иерусалиме, где сам бог призывал людей к покаянию». После этой проповеди следовал доклад о ходе чумной эпидемии, о ее причинах и даже о методах борьбы с ней^[45].

Нередко проповедь заканчивалась призывом к еврейским погромам. Волна жесточайших погромов началась в Шильоне (Швейцария), на берегу Женевского озера, в 1348 г. Отсюда она распространилась по всей Швейцарии (Берн, Фрейбург, Базель), перекинулась в Эльзас-Лотарингию, южную и прирейнскую Германию.

На Руси в то время еврейских погромов не было и, по всей вероятности, потому, что громить было некого – евреев на Руси тогда было очень мало. Обвинение в сеянии заразы возводилось на Руси на «ведьм», «ведунов», «колдунов» и татар. В Пскове в конце XIV века во время чумной эпидемии было сожжено одиннадцать «вещих женок».