Первое заседание должно было начаться в двенадцать часов, но уже в десять Дом ученых стал заполняться приглашенными. В фойе, которое по обычаю считается местом сбора молодежи, стоял невообразимый шум. Здесь яростно спорили между собой аспиранты и младшие научные сотрудники, успевшие опубликовать в археологических журналах лишь пару-тройку небольших статей. Как и положено в их возрасте, они очень мало считались с авторитетами. Когда я проходил мимо, до моих ушей то и дело долетали фразы, вроде: «Вы несете абсолютную чушь, коллега…», «Вздор! Вздор…» или «А я утверждаю, что все на самом деле было так…» В холле царила совсем другая атмосфера. Тут небольшими группками собрались ученые с именем, успевшие прибавить к своим докторским диссертациям по нескольку солидных монографий. Они вели спор не торопясь, в полголоса и спокойно досказывали фразы до конца, уверенные, что никто не оборвет их на полуслове. В самом зале заседаний было пусто, и стояла благоговейная тишина. Только в креслах президиума дремало несколько маститых академиков, которые уже давно не вели своих раскопок и не публиковали новых работ, но неизменно посещали все археологические конференции. «Ну, к этим мне присоединяться пока рано!» – подумал я и решил навестить нашего председательствующего доктора Иероглифусова. В его кабинете уже сидели несколько моих старых знакомых, представляющих собой самый цвет нынешней археологической науки. Все они, как оказалось, с нетерпением ожидали моего приезда.

– Ага! – воскликнул доктор Иероглифусов, едва я показался на пороге. – Профессор Теодоров! Вот, кто нам все объяснит!

– Приветствую вас, коллеги, – отвечал я, – буду рад оказать вам услугу.

Присутствующие нерешительно переглянулись. Наконец, слово взял академик Дилемов – личность весьма известная в наших кругах: признанный знаток древней мастодонсской истории и автор нескольких популярных учебников.

– Скажите, профессор, – спросил он, – вам приходилось слышать о некоем Владе Норове из Орландо?

– Еще бы! – отвечаю я. – Несколько лет назад я читал в Орландском колледже специальный курс об археологических раскопках в Мастодонсе, и Норов был самым лучшим и самым многообещающим из моих учеников. Смею предположить, что годиков, эдак, через семь или восемь он займет достойное место среди признанных корифеев нашей науки.

– Годиков через семь или восемь? – саркастически переспросил академик Дилемов. – Боюсь, вы недооцениваете апломба вашего протеже. Норов вовсе не собирается ждать так долго! Гляньте, на что этот юнец замахивается уже сегодня!

 Тут мне протянули список участников конференции, записавшихся на сегодняшнее выступление. Я быстро пробежал его глазами, нашел фамилию Норова и невольно присвистнул от неожиданности. В программке значилось буквально следующее: «Влад Норов из Орландо, занимающийся на протяжении всего прошедшего года раскопками в Мастодонсе, желает прочитать доклад на тему: «Тайна мумии великого мастофара, или Подлинные причины падения Древнего Мастодонского царства. Опровержение гипотезы академика Дилемова»».

– Нет, каково это слышать! – возмутился уважаемый академик. – Этот молокосос осмелился назвать мою строго обоснованную теорию гипотезой, другими словами, всего лишь научным предположением, в то время как она является твердо установленным фактом! Ведь даже школьники знают теперь, от чего погиб Древний Мастодонс! Это случилось из-за изменения русла реки Великой. При чем здесь какая-то мумия, какого-то великого мастофара? У меня такое ощущение, что мы в балагане, а не на научной конференции!

Остальные разделяли его негодование.

– Я согласен с коллегой! – заявил доктор Идеманте, маленький и очень строгий субъект, также известный своими работами по истории Мастодонса. – Молодежь потеряла всякое уважение к старшим. Мне кажется, наш председательствующий, должен ответствеенее подходить к отбору докладчиков. Мы полжизни провели на раскопках, а вынуждены выслушивать всякий вздор, который с умным видом несут дилетанты, всего лишь дважды копнувшие песок лопатой.

Со всех сторон раздался ропот возмущения.

– Друзья! – возразил я. – Давайте не будем горячиться! Конечно, Норов проявил большую дерзость. Но разве мы в его возрасте были другими? Глубокоуважаемый Игорь Наркисович, – обратился я к академику Дилемову, – вспомните, как вы выступили с опровержением книги всеми уважаемого академика Силогиусовича! Если мне не изменяет память, вы были тогда не на много старше Норова.

Это напоминание смягчило гнев почтенного ученого и несколько разрядило обстановку.

– Вы правы! – воскликнул Дилемов, самодовольно потирая руки, – мой доклад произвел тогда порядочный переполох среди наших старичков. Разговоры о нем не смолкали и полгода спустя!

Итак, Норова пока что оставили в покое, но о нем, конечно, не забыли. Когда началось заседание, все с нетерпением ожидали выступления моего ученика. Не успел председательствующий Иероглифусов назвать имя Норова и громко произнести тему доклада, как в зале сразу стихло всякое шушуканье.

Я тоже пребывал в нетерпении. Через несколько секунд на трибуну поднялся невысокого роста щуплый молодой человек в потрепанном костюмчике, который болтался на нем, словно тряпка на плетне. Я, конечно, тотчас узнал своего старого знакомого. Хотя со времени нашей последней встречи минуло несколько лет, Норов совсем не изменился: те же всклокоченные на голове волосы, те же резкие угловатые движения и та же речь скороговоркой. Галстук завязан кое-как. На самом кончике носа – нелепые круглые очки. Несмотря на возбуждение, держался он довольно скованно, так что дерзость, и даже некоторая нагловатость, самым поразительным образом мешались в нем с робостью. Чувствовалось, что Норов первый раз выступает перед такой представительной аудиторией и от того сильно волнуется. Это что касается внешности. А что до его выступления, так оно и в самом деле оказалось весьма любопытным.

Первым делом Норов отыскал среди сидящих в зале академика Дилемова, саркастически усмехнулся и заговорил высоким, срывающимся голосом:

– Господин Дилемов пишет в своих книгах, что, дескать, древний Мастодонс погиб от того что лишился воды. Однако осмелюсь утверждать, что это совсем, совсем не так!

 Столь неожиданное начало доклада немало позабавило собравшихся. Со всех сторон послышались громкие восклицания. Академик Дилемов, сильно задетый этой выходкой, откашлялся и спросил:

– А какие у нашего уважаемого коллеги есть аргументы в пользу подобного, без преувеличения сказать, смелого утверждения?

 Зал замер в ожидании ответа. Я тоже терялся в догадках и думал про себя: «Какие тут можно найти аргументы? Общеизвестно, что вокруг Мастодонса простирается бесплодная пустыня. Сплошь пески да камни. Все очевидно до безобразия». Но тут выяснилось, что мой Влад совсем не так прост, как могло показаться на первый взгляд.

– Мы знаем, – говорит он, – что в Мастодонсе сейчас воды нет. То есть, нет ни речек, ни ручьев, ни источников, но вы забываете, уважаемые коллеги, о водах подземных! Как вы думаете, глубоко или нет, залегают под Мастодонсом водоносные слои?

Спросил – и посмотрел в зал, ожидая ответа. Но все молчали. Норов выдержал паузу и продолжил:

– В прошлом месяце по моей просьбе в заброшенном городе пробурили несколько скважин. Оказалось, что в некоторых местах вода располагается всего в двух десятках метров от поверхности! И добыть ее совсем нетрудно – достаточно выкопать глубокий колодец. Мастодонсяне, кстати, прекрасно умели это делать. Конечно, вернуть былого процветания городу они бы не смогли, но сносно существовать – без проблем! В конце концов, многие в этом мире попадали в несравнимо худшие ситуации. Поэтому я и утверждаю, что жителей прогнала из города совсем не засуха. Нет! Причина была иная!

Тут зал буквально взорвался. Все заговорили, заспорили. Вот ведь как бывает: столько лет все были уверены, что гибель Мастодонсского царства неразрывно связана с изменением русла реки, столько книг написали на эту тему, столько диссертаций защитили, и вот появляется никому не известный юнец и двумя словами опрокидывает, можно сказать, десятилетиями признаваемое мнение. На всех лицах читались растерянность и недоумение. «Ай, да Норов! – сказал я себе, – ай, да молодец! Так и надо нас, старых всезнаек учить уму-разуму».

Из всего зала один только академик Дилемов сохранил способность к спору. Он ведь был стреляный воробей, ему случалось побеждать и не в таких баталиях. Когда шум в зале немного стих, Дилемов спрашивает у Влада:

– Уважаемый коллега! А как вы сами объясняете исход жителей из Мастодонса? Есть у вас на этот счет какая-нибудь гипотеза?

 Он, видно, хотел сбить Норова с толку, но тот и бровью не повел.

– Конечно, есть, – отвечает мой ученик, – и я вам ее сейчас изложу. Мне удалось выяснить, что за несколько лет до окончательного запустения города на мастодонтян напали грозные пришельцы, явившиеся с запада, из глубины пустыни. Это были страшные и свирепые кочевники, противостоять которым ослабевшее царство оказалось не в состоянии. Потомки тех, кто когда-то сам правил обширной и сильной империей, склонились перед чужаками и признали их власть! Предводитель пришельцев сам взошел на царский престол и провозгласил себя не просто мастофаром, а «великим мастофаром»! Вот это событие и послужило причиной окончательного запустения города.

– Простите за любопытство, коллега, – крикнул со своего места доктор Идеманте. – А вы уверены, что этот таинственный царь не является плодом вашего воображения?

– Я надеюсь, мне вскоре удастся предъявить, по крайней мере, два доказательства существования великого мастофара.

– Как, у вас даже доказательства есть? – насмешливо переспросил доктор Идеманте, – и какие, если не секрет?

– Я предполагаю найти огромную золотую статую великого мастофара и его мумию!

– Ах, вы только предполагаете их найти! – протянул Идеманте. – А я думал, вы прямо сейчас достанете их из кармана.

В зале послышались смешки, и это сбило Норова с толку. Бедняга ожидал встретить совсем другой прием!

– Позвольте узнать, коллега, – спросил академик Дилемов, – откуда вы почерпнули все эти сведения? Признаюсь вам – я уже тридцать лет занимаюсь историей Мастодонса, но ни разу не слышал ничего подобного!

– Разумеется, не слышали, – отвечает ему Норов, – потому что я вычитал это в одной древней рукописи, которая пока никому не известна.

– И где вы ее обнаружили?

– Купил на рынке у одного торговца!

Надо признать, что своим ответом Норов сильно испортил прежнее впечатление. Нет ничего хуже для археолога, чем ссылаться на документ, купленный на рынке! Его сразу перестают воспринимать всерьез. Вот если бы Норов разыскал эту пресловутую рукопись под землей, в какой-нибудь гробнице, или, на худой конец, в старинном архиве, тогда другое дело! А так столпы нашей археологической науки сразу потеряли к нему интерес и даже немножко оскорбились, словно важные мудрецы, которые позволили какому-то мальчишке увлечь себя пустыми бреднями. Старик Дилемов только этого и дожидался и поспешил нанести своему противнику новый удар.

– Должен сказать, юноша, – обратился он к Норову, – что ваши опыты с бурением весьма остроумны, но не имеют никакой научной ценности.

– Это почему же? – обескуражено спросил тот.

– А потому, что после строительства плотины, уровень грунтовых вод мог значительно повыситься, и сейчас воду можно добыть там, где прежде об этом не приходилось даже мечтать!

Ничего не скажешь – это был сильный ход! Все археологи вскочили с мест и зааплодировали. А Норов затравлено оглядел зал и тихо сошел с трибуны. Конечно, он мечтал об аплодисментах, но не таких.

Я увидел, что бедняга совсем сник, и решил его хоть как-то поддержать. Попросил слова, взошел на трибуну и экспромтом сказал небольшую речь. Заметил, между прочим, что древний Мастодонс располагается на порядочном расстоянии от озера Бомбасы, так что влияние последнего на уровень подземных вод совсем не так однозначно, как может показаться на первый взгляд. Потом заговорил о неведомой рукописи и тут же по памяти привел несколько известных мне примеров, как некоторые археологи случайно покупали на рынке манускрипты, оказавшиеся на поверку ценными историческими документами. Словом, постарался, как мог, смягчить неприятный осадок от неудачного выступления Норова. Мой ученик сразу воспрянул духом бросился мне навстречу:

– Благодарю вас, дорогой профессор! Вы спасли мою научную репутацию!

– Да ладно, – ответил я, – не преувеличивайте, дружище!

– Ничего, – проворчал Норов, – пройдет немного времени, и я докажу этому надутому гордецу Дилемову, как он во мне ошибался! Я поставлю его на место!

– Поставишь Дилемова на место? – переспросил я. – Хотелось бы посмотреть, как это у тебя получится.

– Очень просто! Ведь в рукописи, о которой я упомянул, помимо всего прочего содержалось указание на место, где располагалась пирамида великого мастофара. Я начал там раскопки и – нашел!

– Что нашел? – удивился я.

– Как что? Пирамиду! И представьте себе, она, кажется, не разграблена!

– Не может быть!

– А вот и может! Понятно, что до тех пор, пока гробница не вскрыта, утверждать что-либо определенное нельзя. Но за все это время я не обнаружил в ней ни одного воровского лаза!

От неожиданности я просто лишился дара речи. Ведь найти не разграбленную пирамиду – это заветная мечта каждого археолога! Известно, что сокровища большинства пирамид были расхищены еще в древности. И даже трудно представить, как много потеряла от этого наука! Мало того, что грабители разбили, перелили в слитки множество уникальных произведений искусства, они переломали и испортили все то, что не имело в их глазах ценности (а ценили они одно только золото!). Прекрасные кувшины с дивной росписью, редчайшие свитки, содержащие в себе древние хроники, старинная мебель – все погибло без следа! Насколько больше знали бы мы о прошлом, если бы обстановка пирамид дошла до нас нетронутой! И вот передо мной стоит зеленый юнец, который утверждает, что нашел не разграбленную пирамиду! А если, в придачу, в ней окажется еще и мумия неведомого царя, этого пресловутого великого мастофара, то находка Влада станет не просто величайшим открытием за всю историю археологии, но и настоящей мировой сенсацией!

Заметив мое изумление, Норов схватил меня за руку и сказал:

– Профессор, вы были единственным, кто поддержал меня сегодня. И, кроме того, вы мой учитель. Поэтому я приглашаю вас к себе на раскопки – приезжайте в Старый Мастодонс и вы на месте убедитесь в справедливости моих слов.

– Что ж, – воскликнул я, – сердечно благодарю, мой друг, за приглашение. Я им, конечно, воспользуюсь. Перед тем, как возвращаться к себе в Снежинск, я как раз собирался заглянуть в Мастодонс. Подышать, если можно так выразиться, воздухом моей юности. Так что жди меня на следующей неделе в гости.

– Буду рад, – ответил он.

5. На раскопках

– Итак, – продолжал Аристарх Ромоданович, – мы расстались с Норовым очень довольные друг другом. Я вернулся к своим делам, но мысль о полученном приглашении не покидала меня ни на минуту. Когда археологическая конференция завершилась, я отправился в Мастодонс и первым делом заглянул в Исторический музей. Тут выяснилось, что прежний директор, мой старый хороший друг господин Аденариус, ушел на пенсию, а его место заняла незнакомая мне особа с весьма звучным именем – Матильда Альбертовна Цорова. Я позвонил новой директрисе из вестибюля музея, и она тотчас приняла меня без всяких церемоний. Войдя в кабинет, я увидел невысокую женщину лет сорока, в брючном костюме с короткой стрижкой и решительным выражением на лице. «Эге, – подумал я, – та еще штучка!» И действительно, госпожа Цорова оказалась энергичным и общительным человеком. Мы с ней мигом познакомились и уже через пять минут болтали как старые друзья. Между прочим, я поинтересовался, чем она сейчас занимается, и даже рискнул предположить:

– Наверно, разгадываете какую-нибудь загадку Древнего Мастодонса?

– Узнаю археолога! – ответила с улыбкой Матильда Альбертовна. – Вечно у вас на уме одни раскопки! А между тем, Новый Мастодонс тоже имеет свои тайны, и, смею уверить, они не менее увлекательны, чем древние!

– Скажете тоже! – не поверил я. – Назовите хоть одну.

– Вы что-нибудь слышали о бункере генерала Бомбасы?

– Нет, – признался я.

– Но вам, конечно, известно, что генерал самовластно распоряжался в нашем городе целых тридцать лет? Принято считать, что он пользовался горячей любовью мастодонсян, однако, что греха таить –  тайных врагов у Бомбасы тоже хватало. Говорят, на случай возможных неприятностей он соорудил где-то в Скалистых горах секретный бункер, в котором мог без опасений прожить хоть десять лет.  Было бы интересно заглянуть туда! Но, увы, никто до сих пор не знает, где этот бункер находится!

– Ничего удивительного, – заметил я, – старый генерал умел хранить свои секреты!

Поговорив еще немного об этой странице недавней мастодонсской истории, я перевел разговор  на своего ученика.

– Влад Норов? Как же, знаю, знаю! – воскликнула госпожа Цорова. – Это такой забавный молодой человек с пышной… э-э-э прической? Он заезжал в наш музей, когда брал разрешение на проведение раскопок. Но с тех пор я его больше не видела. Неужели он умудрился найти что-нибудь стоящее?

Я  сообразил, что мой ученик не произвел на директрису особого впечатления, и сказал:

– Освобождайте пока не поздно  залы под новые экспонаты. Как знать, может через год-другой Мастодонсский музей войдет в десятку самых посещаемых музеев мира!

Матильда Альбертовна недоверчиво усмехнулась, а я небрежно спросил:

– Разве вы не слыхали? Влад нашел не разграбленную пирамиду!

От изумления госпожа Цорова едва не свалилась со стула.

– Ах, вот как! – закричала она, – Норов нашел пирамиду, да еще не разграбленную? А мне, значит, ни слова! Сидит себе и копает потихоньку, будто это дело никого, кроме него, не касается! Это безобразие! Я буду жаловаться в городской магистрат!

Тут я смекнул, что могу оказать моему другу плохую услугу, и постарался, как мог, смягчить гнев Матильды Альбертовны.

– Давно известно, – говорю, – что истинные таланты – особы малоприятные. Ну что поделаешь, приходится принимать их такими, какие они есть! Зато подумайте, какой шум поднимется, если Норову улыбнется удача! А ведь открытие этой пирамиды, всецело его заслуга.

– Хорошо, – милостиво сказала директриса, – победителей, как говорится, не судят. Но я должна собственными глазами посмотреть на раскопки. Завтра же отправлюсь туда вместе с вами!

На другое утро я зашел за своей новой приятельницей и застал ее в обществе весьма колоритного субъекта. Это был спортивного вида мужчина, лет 40-45, поджарый и мускулистый, облаченный в черный костюм и с котелком на голове. Его маленькие глазки угрюмо смотрели из-под густых бровей, а во рту торчала толстая сигара.

– Доброе утро, профессор! – приветствовала меня Матильда Альбертовна. – Познакомьтесь с нашим главным блюстителем порядка инспектором Дойчелом!

Мы обменялись рукопожатиями, и я спросил инспектора, чем он так озабочен.

– Веселого мало, – отвечал полицейский и сердито пожевал сигару. – Меня известили, что вчера вечером из крокодилопольской тюрьмы сбежал знаменитый бандит и налетчик по кличке Эйму. Не далее как полгода назад я самолично защелкнул на его руках браслеты наручников! Молодчик должен был провести за решеткой еще лет двадцать не меньше! Теперь он на свободе и значит, замышляет новые преступления!

– Какой ужас! – воскликнул я.

– И это еще не все! – взволнованно заметила госпожа Цорова. – На пару с громилой из тюрьмы улизнула его старая сообщница Красотка Мамба.

– А кто она такая?

– Я искренне желаю вам, профессор, никогда не встречать Красотку на своем пути! – проворчал Дойчел. – Это жестокая и циничная преступница, которая, не задумываясь, пускает в ход свой маленький отравленный кинжал. Одна едва заметная царапина – и вы расстанетесь с жизнью так же верно, как будто вас от души угостили свинцом. Каково знать, что теперь эта парочка на свободе и того гляди пожалует к нам в Мастодонс?

– Надеюсь, – сказал я, – вы сумеете поймать их прежде, чем они успеют натворить зла!

– Конечно, я их поймаю, – уверенно изрек инспектор, – но едва ли я смогу предотвратить задуманное ими преступление…