Говоря так, Дарий рассчитывал, что сумеет легко и быстро покорить Скифию. Но на деле все вышло иначе. Не принимая сражения, скифы стали отступать в глубь своих степей, сжигая за собой траву, засыпая колодцы и источники. Персидское войско шло за ними по выжженному следу. Скифы держались на один день пути впереди, но настичь их было никакой возможности. Так прошли два войска друг за другом всю Скифию с запада на восток, а потом с востока на запад. Персы вконец измучились и изголодались. Дарий осознал бессмысленность начатой им войны и решил повернуть назад. Но скифы не собирались так просто отпускать врага. Их конница обогнала персов и стремительно помчалась к Дунаю. Кочевники задумали уничтожить мост и поймать обессиливших персов в ловушку.

Когда гонцы один за другим стали приносить вести о поражении Дария и о преследовании его скифами, тиран Херсонеса Мильтиад принялся убеждать хранителей моста, что нельзя упускать предоставленный судьбой случай освободить Грецию. Ведь если Дарий со всеми переправившимися с ним войсками погибнет, то не только Европа избавится от опасности, но и греческое племя, населяющее Азию, освободится от господства персов и от страха перед ними. Причем сделать это легко. Если они разрушат мост, то царь в скором времени погибнет или от вражеского меча, или от голода. Некоторые согласились с этим советом, но Гистией из Милета воспротивился задуманному делу. Он говорил, что разный интерес у толпы народной и у них, обладающих верховной властью, поскольку господство их зиждется на мощи Дария. Если она рухнет, то и они потеряют власть и понесут наказание от сограждан. Большинство присоединилось к нему. Посовещавшись, греки решили сделать вот что: часть моста со стороны скифов они разрушили, а остальную оставили. Скифы решили, что ионяне изменили царю и спокойно ускакали обратно в степь. Они собирались напасть на Дария, но разминулись с ним в пути.

Ночью персы вышли к Дунаю и обнаружили, что мост разрушен. Тут их обуял великий страх. Они ведь решили, что преданы ионянами! Впрочем, все опасения вскоре рассеялись. В свите царя был один египтянин с зычным голосом. Дарий приказал ему стать на берегу реки и кликнуть милетянина Гистиея. Египтянин так и сделал. А Гистией по первому его зову доставил все корабли для переправы войска и снова навел мост.

Так ионяне спасли персов. Кочевники были сильно раздосадованы их успешным отступлением, но не могли ему помешать. Им оставалось только злословить над греками. «Если ионяне свободные люди, – заявили скифы, – то нет людей их трусливее; если же ионяне рабы, то нет людей более преданных своему господину и более достойных рабской доли, чем они!»

3) Дарий и Гистией

Едва перейдя Геллеспонт, Дарий тотчас вспомнил о великой услуге, оказанной ему Гистиеем из Милета. Он повелел ему прибыть в Сарды и предложил просить любой милости. Гистией попросил дать ему во владение местность Миркин на фракийском берегу, где он хотел основать колонию. Царь удовлетворил его желание, и Гистией сразу приступил к строительству города. Сатрап Фракии Мегабаз услышал о том, что делает Гистией, и, как только прибыл в Сарды, сказал Дарию: "Царь! Что это ты сделал, разрешив этому дошлому и хитрому эллину построить город во Фракии? Там огромные корабельные леса и много сосны для весел, а также серебряные рудники. В окрестностях обитает много эллинов и варваров, которые, обретя в нем своего вождя, будут день и ночь выполнять его повеления. Не позволяй ему этого делать, иначе тебе грозит война в твоем собственном царстве. Прикажи ему явиться к тебе и заставь прекратить работы. А когда ты его захватишь в свои руки, сделай так, чтобы он больше уже не возвращался к эллинам".

Этими словами Мегабаз легко убедил Дария, так как царь ясно видел, какие последствия будет иметь строительство города. Он послал вестника в Миркин с повелением прибыть Гистиею в Сарды. Когда тиран явился к Дарию, тот назвал его своим другом и советником, повелел оставить Милет и Миркин и ехать вместе с ним в Сузы, чтобы быть там его постоянным сотрапезником.

4) Аристагор

Вместо Гистиея правителем в Милете стал его двоюродный брат и зять Аристагор, сын Молпагора. Некоторое время спустя на острове Наксос произошел политический переворот, и народ изгнал несколько богатых горожан. Изгнанники прибыли в Милет (ведь прежде они были большими друзьями Гистиея) и стали просить у Аристагора войско, чтобы с его помощью вернуться на родину. Аристагор тотчас сообразил, что, возвратив изгнанников, он может стать владыкой острова. Поэтому он предложил им воспользоваться помощью персов. Он сказал: "Вы знаете, что Артафрен, брат царя Дария, мой друг. Он повелевает всеми народами и городами на побережье Азии. Под его начальством большое войско и много кораблей. И он сделает все, о чем мы его ни попросим". Убежденные его словами, наксосцы поручили Аристагору устроить это дело наилучшим образом.

Аристагор прибыл в Сарды и рассказал Артафрену об острове Наксосе: "Остров этот, правда не большой, но красивый и плодородный и находится поблизости от Ионии; здесь большие богатства и много рыбы. Поэтому выступи в поход и возврати на остров изгнанников. И если ты только это сделаешь, то у меня есть много денег на содержание войска. Затем ты сможешь завоевать царю не только Наксос, но и зависимые от него острова: Парос, Андрос и другие, так называемые Киклады. Отсюда ты легко сможешь напасть на Эвбею – большой богатый остров, не меньше Кипра – и без труда его завоевать. Сотни кораблей довольно, чтобы завоевать все эти острова". Артафрен отвечал ему: "Ты пришел в царский дом с добрыми вестями. Все, что ты советуешь, – хорошо. Только вместо сотни весной у тебя должно быть готово две сотни кораблей".

Весной милетяне снарядили 200 триер, а Артафрен прислал большое войско из персов и союзников. Во главе него царь поставил своего двоюродного брата Мегабата. Едва установилась хорошая погода, Мегабат вместе с Аристагором, ионийским флотом и наксосскими изгнанниками отплыл из Милета, держа курс якобы к Геллеспонту. Дойдя до Хиоса, он стал дожидаться попутного ветра, чтобы внезапно напасть на Наксос. Однако Наксосу не суждено было погибнуть при этом походе, и вот какой случай его спас. Обходя однажды сторожевые посты на кораблях, Мегабат на одном миндийском судне вовсе не нашел никакой стражи. В яростном гневе он приказал телохранителям схватить капитана этого корабля, по имени Скилак, связать его и просунуть его через бортовой люк таким образом, чтобы голова торчала снаружи, а туловище находилось внутри. Когда Скилак был уже связан, кто-то сообщил Аристагору, что Мегабат, мол, велел связать его друга из Минда и подвергнуть позорному наказанию. Аристагор явился к Мегабату и стал упрашивать его простить Скилака. Но перс оставался неумолим, и тогда Аристагор пошел сам и освободил Скилака. Узнав об этом, Мегабат пришел в негодование и теперь обратил свой гнев на Аристагора. А тот сказал: "Что тебе до моих дел? Разве Артафрен не послал тебя, чтобы повиноваться мне и плыть, куда я прикажу? Зачем ты суетишься и суешься ни в свое дело?" Так сказал Аристагор. А Мегабат в бешенстве с наступлением ночи отправил корабль на Наксос сообщить наксосцам все замыслы против них.

Наксосцы вовсе не ожидали, что этот флот нападет на них. Но теперь, получив такое известие, они немедленно перенесли все запасы хлеба с полей в город, заготовили для осады продовольствие и воду и восстановили городские стены. Так они приготовились к предстоящей войне. А когда враги из Хиоса переправились на кораблях к Наксосу, то нашли там все готовым и осаждали город четыре месяца. Израсходовав, наконец, все привезенные с собой деньги, персы построили наксосским изгнанникам крепость и с большим уроном вернулись в Азию.

5) Аристагор и Гистией возмущают ионийцев

Итак, Аристагор не смог выполнить своего обещания Артафрену. Вдобавок его угнетали расходы на содержание войска, которые нужно было оплачивать. Он опасался также, что ссора с Мегабатом будет стоить ему владычества над Милетом. Все это внушило Аристагору мысль поднять восстание против персов. О том же самом думал сосланный в Сузы Гистией. Он ведь понимал, что сделался пленником царя и никогда не увидит родины, если только чрезвычайные обстоятельства не вынудят Дария отпустить его обратно в Милет. Размышляя над своим положением, Гистией решил предпринять следующее: поднять восстание в Ионии, а потом отпроситься у Дария якобы для умиротворения своих соплеменников.

Но как объявить свой замысел Аристагору? Посылать обычное письмо было очень опасно. Все дороги из Суз тщательно охранялись. Что если персы перехватят гонца? Не долго думая, Гистией велел обрить голову своему верному слуге, наколол на его затылке татуировкой знаки, а затем, подождав, пока волосы отрастут, отослал его в Милет. При этом Гистиеи дал слуге лишь одно поручение: прибыв в Милет, просить Аристагора обрить ему волосы. Аристагор так и поступил. На голове у вестника он обнаружил записку Гистиея с советом отложиться от царя.

Поскольку настроения двоюродного брата вполне совпадали с его собственными, Аристагор немедленно приступил к подготовке восстания. Он собрал на совет своих приверженцев, изложил им план действий и рассказал о предложении Гистиея. Все одобрили его замысел. Один из его соратников должен был отплыть в Миунт, к флоту, возвратившемуся с Наксоса, и попытаться арестовать находившихся там тиранов. Ему действительно удалось хитростью захватить многих из них. В то же время сам Аристагор для вида отрекся от тирании и установил в Милете демократию. После этого большинство милетян добровольно примкнули к восстанию. Их примеру немедленно последовали все ионийцы. В 500 г. до Р.Х. одна за другой пали почти все здешние тирании. Города объявляли себя свободными и неподвластными персидскому царю.

Впрочем, даже действуя сообща, ионийцы едва ли могли рассчитывать на победу. Аристагор решил искать поддержки в материковой Греции и прежде всего отплыл в Спарту, где царем тогда был Клеомен. Вступив с ним в переговоры, Аристагор стал умолять о помощи. При этом он говорил, что спартанцам гораздо больше пристало воевать с варварами персами, чем со своими соседями аркадцами и аргосцами. Персы к тому же много богаче, а воюют они плохо, поскольку не знают правильного строя. Так рассуждал Аристагор, а Клеомен спросил его: "Сколько дней пути от берегов Ионийского моря до столицы персидского царя?" Аристагор ответил, что идти до царской столицы надо три месяца. Тогда Клеомен сказал: "Друг из Милета! Покинь Спарту до захода солнца! Ты хочешь завести лакедемонян в землю на расстоянии трехмесячного пути от моря: это совершенно неприемлемое условие для них!"