Сервий Туллий

Согласно римской традиции, Сервий происходил из латинского города Корникул. Когда Корникул был взят римлянами, жена Сервия Туллия, первого в том городе человека, осталась после гибели мужа беременной. Она была опознана среди прочих пленниц, за исключительную знатность свою избавлена римской царицей Танаквиль от рабства и родила ребенка в доме у царя Тарквиния I Древнего.

После такого великого благодеяния и женщины сблизились между собой, и мальчик, с малых лет выросший в царском доме, находился в чести и холе. Юноша вырос с истинно царскими задатками, и, когда пришла Тарквинию пора подумать о зяте, никто из римских юношей ни в чем не сумел сравниться с Сервием Туллием; царь присватал за него свою дочь и не скрывал, что хочет сделать Сервия своим приемником. Все благоприятствовало этим замыслам, поскольку Сервий был в величайшей чести и у сената и у народа.

В тот день, когда Тарквиний был смертельно ранен убийцами, и в городе начался страшный переполох, только одна Танаквиль сохранила холодность и спокойствие. Среди общего смятения она приказала запереть дом и выставить всех прочь. После этого она быстро призвала к себе Сервия и, ободрив его, велела действовать смело и решительно. Когда вокруг царского дома собралась толпа народа, Танаквиль через окно обратилась к ней с речью. Она велела сохранять спокойствие: царь де просто оглушен ударом, он уже пришел в себя, вскоре выйдет из дома, а пока велит, чтобы народ оказывал повиновение Сервию Туллию, который будет творить суд и исполнять все другие царские обязанности. Вскоре вышел сам Сервий в сопровождении ликторов и, усевшись в царское кресло, стал решать дела. Таким образом, в течение нескольких дней после кончины Тарквиния, утаив его смерть, Сервий под предлогом исполнения чужих обязанностей упрочнял собственное положение. Только после этого о случившемся было объявлено, и в царском доме поднялся плач. Сервий, окруживший себя стражей, первый стал править лишь с соизволения сената, без народного избрания.

Как раз в это время истек срок перемирия против вейян и других этрусков. Сервий открыл военные действия. В этой войне блистательно проявились его доблесть и счастье. Рассеяв огромное войско врагов, он возвратился в Рим уже несомненным царем, удостоверившись в преданности народа. Вслед затем он приступил к глубокой гражданской реформе римского общества.

Потомки первых римских поселенцев составляли костяк римской знати и именовались патрициями. Только представители патрицианских родов могли заседать в совете римских старейшин – сенате. Пришлые роды назывались плебейскими. Плебеи не имели политических прав и доли в общинной земле. Основу социальной структуры царского Рима составляли 300 патрицианских родов, объединявшихся в 30 курий и 3 трибы. Каждый род избирал своего старейшину – сенатора, имел свои особенные религиозные культы и был связан правом взаимного наследования своих членов. Первоначально род выступал также как коллективный собственник земли, но к концу царской эпохи участки земли фактически перешли в частное владение больших патриархальных семей. Царь считался, прежде всего, военным вождем, верховным жрецом и судьей. Власть его ни в коей мере не была абсолютной. Все царские решения принимали законную силу только после утверждения их сенатом и народным собранием (собрания в царском Риме происходили по куриям и именовались куриатными комициями). Этот древний аристократический строй подвергся при Сервии, который постарался уменьшить могущество родовой знати и смягчить противоречия между патрициями и плебеями, некоторому реформированию.

Царь разделил всю завоеванную к этому времени территорию на 21 трибу (территориальный округ): 4 городских и 17 сельских. Эти трибы пришли на смену трем прежним, родовым. Все мужское население города было поделено на 6 имущественных разрядов. С этой целью был учрежден ценз, посредством которого военные и мирные повинности были распределены не подушно, как до этого, но соответственно имущественному положению каждого. Все мужское население города было поделено на 6 имущественных разрядов. В 1-й разряд были включены те, чье имущество оценивалось более чем в 100000 медных ассов, во 2-й – те, чье имущество превышало 75000 ассов, в 3-й вошли люди с имуществом свыше 50000 ассов, в 4-й – свыше 25000 ассов, в 5-й – свыше 11500, в 6-й – все остальные. Каждый разряд должен был поставлять определенное число центурий для римского войска. Первый формировал 96 центурий, второй – 22, третий – 20, четвертый – 22, пятый – 30, шестой – 1. Народные собрания стали отныне проходить не по куриям, а по центуриям (их стали называть центуриатные комиции), причем каждая центурия имела один голос. Власть, таким образом, перешла в руки зажиточных горожан. Сначала приглашали на голосование граждан первого разряда, и если они выражали единодушие, мнение остальных центурий можно было не учитывать, ибо они составляли меньшинство. Если же мнения расходились, что случалось редко, приглашали голосовать центурии второго разряда, но до самых низших не доходило почти никогда. Мероприятия Сервия Туллия привели к тому, что плебеи, считавшиеся до этого в Риме инородным элементом, были допущены в римское войско и стали участвовать в народных собраниях, что фактически означало наделение их гражданскими правами. Однако плебеи по-прежнему не могли избираться на государственные и военные должности.

Произведя общую перепись и покончив с цензом, Сервий присоединил к городу еще два холма и начал возведение новых стен, соответствующих новым границам Рима. На Авентине был построен храм Дианы, который с согласия всех латинов стал их центральным храмом, что как бы подчеркивало ведущее и главенствующее положение Рима в латинском союзе. Процарствовав много лет, без народного избрания, а лишь по утверждению сената, Сервий незадолго до смерти официально сделал запрос к народу: желают ли римляне, чтоб он над ним царствовал? Народ в ответ провозгласил его царем с таким единодушием, как никого прежде.

Не смотря на это кажущееся единство, много было у царя и противников. Вождем всех недовольных стал молодой Луций Тарквиний – внук Тарквиния Древнего. Особенно сильную поддержку нашел Тарквиний в сенате, которому не нравилось возросшее могущество Сервия и то, что он по своему усмотрению стал раздавать плебеям захваченную землю. Собравшись с силами, Тарквиний с отрядом вооруженной молодежи ворвался на форум, созвал сенат и сев в царское кресло, принялся бесчестить Сервия. Во время его речи явился сам Сервий, но Тарквиний, нисколько не смутившись, накинулся на него и сбросил старика с лестницы. Едва живой Сервий хотел добраться до своего дома, но по пути был убит приспешниками Тарквиния. (Ливий: 1; 34–48). Власть перешла к Тарквинию II Гордому (534–510 гг. до Р.Х.).

Тарквиний II Гордый

Овладев царской властью, Тарквиний держался за неё ни как законный царь, а как узурпатор, рассчитывавший не столько на любовь сограждан, сколько на внушаемый им страх. Правил он, не избранный народом и не утвержденный сенатом, всегда окруженный телохранителями. Чтобы устрашение было побольше, он разбирал уголовные дела единолично, ни с кем не советуясь, и потому получил возможность умерщвлять, высылать, лишать имущества не только людей подозрительных или неугодных ему, но и таких, чья смерть сулила ему добычу. Особенно поредел от этого сенат, и Тарквиний постановил никого не записывать в сенаторы, чтобы самою малочисленностью своей стало ничтожно их сословие. Он первый из царей уничтожил унаследованный от предшественников обычай обо всем совещаться с сенатом и распоряжался государством, советуясь только с домашними: сам – без народа и сената, – с кем хотел воевал и мирился, заключал и расторгал договоры и союзы. С соседями-латинами он старался поддерживать хорошие отношения. По его инициативе был вновь заключен латинский союз, причем, по договору, Рим стал в союзе главенствующим городом, а войско латинов влилось в римскую армию.

Тарквиний первый начал войну с вольсками, которая тянулась потом две сотни лет. Он обладал и дипломатическими способностями и военными талантами. У вольсков он взял приступом Свессу Помпецию, а затем начал войну с соседними Габиями, которые и захватил благодаря вероломству своего сына Секста (он перебежал к габийцам, а затем сдал город отцу). На деньги, полученные от добычи, Тарквиний завершил строительство храма Юпитера, основанного еще дедом и соорудил Большой подземный канал – сток, принимавший все нечистоты города.

Затем была начата война против рутулов и осажден их город Ардея. Сын Тарквиния Секст находился при войске. Распущенный, не привыкший отказывать себе ни в одной из прихотей, он тайком приехал в Коллацию и изнасиловал Лукрецию – жену уважаемого всеми сенатора Тарквиния Коллатина, своего родича. Сокрушенная горем Лукреция покончила с собой.

Это преступление переполнило чашу терпения римлян. Во главе восставших колатинцев встал племянник царя (сын его сестры) Юний Брут. Отряд коллатинцев под его предводительством прибыл в Рим. Узнав о преступлении Секста Тарквиния, все римляне взялись за оружие и вынесли в 509 г. до Р.Х. постановление об изгнании царя Тарквиния вместе с супругою и детьми. Когда весть о случившемся дошла до царя в лагерь под Ардеей, он, встревоженный, поспешил к Риму. Брут, узнав о его приближении, пошел окружным путём, что бы избежать встречи. Перед Тарквинием ворота не отворили, а со стен ему объявили об изгнании. Брута, напротив, с радостью приняли в лагере. Войско в тот же день примкнуло к восставшим горожанам. Царскую власть объявили уничтоженной. Тарквинии удалились в изгнание в Цере, а в Риме были избраны два первых консула – Луций Юний Брут и Луций Тарквиний Коллатин. (Ливий: 1; 46–60). Но потом, когда был проведен закон об изгнании всех Тарквиниев, Коллатин должен был бежать из Рима, а вторым консулом стал Публий Валерий Попликола.

Тарквиний не сразу смирился с потерей царской власти. Он поехал просителем по этрусским городам, и вскоре вейяне и тарквинийцы согласились оказать ему помощь.

2. Римская республика в V–III вв. до Р.Х

Первые консулы. Война с Порсеной

1) Первые консулы. Луций Юний Брут

Личность первого римского консула 509 г. до Р.Х., само имя которого стало символом свободы и тираноборчества, уже в древности была окружена многочисленными легендами. Тит Ливий рассказывает, что Луций Юний, будучи на самом деле богато одаренным человеком, но желая сбить с толку своего подозрительного дядю (казнившего среди многих других его брата) прикинулся глупцом и почти что идиотом. Эту неблагодарную роль он играл в течение многих лет и даже принял прозвище Брута – «Тупицы». Но когда Брут увидел мертвое тело Лукреции, он внезапно сбросил маску. Схватив окровавленный нож, которым она закололась, Брут будто бы воскликнул: «Этой чистейшею кровью клянусь, что отныне огнем, мечом, чем только сумею, буду преследовать Луция Тарквиния с его преступным потомством, что не потерплю ни их, ни кого другого на царстве в Риме». Принесенной клятве Брут остался верен до конца.

Приняв знаки консульской власти, Брут не менее горяч был как страж свободы, чем прежде как освободитель. Сначала он заставил граждан присягнуть, что они никого не потерпят в Риме царем. Затем, чтобы само многолюдство сената придало сил сословию, поредевшему из-за царских бесчинств, он пополнил число сенаторов знатнейшими из всадников и довел число его членов до трехсот.

По решению сената Брут предложил народу объявить изгнанниками всех, принадлежащих к роду Тарквиниев. В центуриатном собрании он взял себе в сотоварищи Публия Валерия.

Неожиданно в город явились послы Тарквиния и потребовали теперь уже не возвращения царя, а хотя бы выдачи царского имущества. Сенат, выслушав их просьбу, совещался несколько дней: не вернуть имущество значило дать повод к войне, а вернуть – дать средства и вспоможение для войны. Тем временем послы заняты были другим: въяве хлопоча о царском имуществе, втайне строили козни, готовя возвращение царской власти. С просьбами будто о явном своем деле они обходили дома, испытывая настроения знатных юношей. Кому речи их приходились по душе, тем вручали они письма от Тарквиниев и сговаривались о том, чтобы ночью тайком впустить в город царскую семью.

Сперва этот замысел был доверен братьям Вителлиям и Аквилиям. Сестра Вителлиев была замужем за консулом Брутом, и от этого брака были уже взрослые дети – Тит и Тиберий; их тоже посвятили дядья в свой заговор.

Между тем в сенате взяло верх решение выдать царское имущество, и послы воспользовались этим поводом задержаться в городе, испросив у консулов срок, чтобы приготовить повозки для царского добра. Все это время проводят они в совещаниях с заговорщиками, настойчиво требуя от них писем к Тарквиниям. Эти-то письма, данные в залог верности, и сделали преступление явным.

Накануне своего отъезда к Тарквиниям послы как раз обедали у Вителлиев, и там, удалив свидетелей, заговорщики вволю толковали о недавнем своем умысле. Разговор их подслушал один из рабов, который и раньше уже подозревал неладное, но выжидал, пока письма окажутся в руках у послов, чтобы можно было взять их с поличным. Поняв, что письма переданы, он обо всем донес консулам. Консулы вышли, чтобы схватить послов и заговорщиков, и без шума подавили всю затею, позаботившись прежде всего о том, чтобы не пропали письма. Изменников немедля бросили в оковы, а насчет послов некоторое время колебались, но потом, хотя вина, казалось, и приравнивала их к врагам, все же принятое между народами право возобладало.

Дело о царском имуществе, которое решили было отдать, вновь поступило в сенат. Сенаторы в порыве гнева запретили выдачу. Царское добро было отдано на разграбление простому народу, чтобы каждый, прикоснувшись к добыче, навсегда потерял надежду на примирение с царями. Пашня Тарквиниев, находившаяся между городом и Тибром, была посвящена Марсу и стала отныне Марсовым полем.

По расхищении царского имущества был вынесен приговор предателям и совершилась казнь, особенно примечательная тем, что консульское звание обязало отца судить своих сыновей. Брут велел схватить юношей и немедленно обезглавить их на форуме. Суровая расправа потрясла горожан и подавила всякую мысль о возможности соглашения с изгнанным царем.

Получивши весть об этих событиях, Тарквиний, раздосадованный обманувшею надеждою и пылая гневом и ненавистью, понял, что его коварству путь загражден, и задумал открытую войну. Он пошел просителем по городам Этрурии, особенно взывая к вейянам и тарквинийцам, чтобы не дали они ему, человеку одного с ними происхождения, одной крови, исторгнутому из такого царства, ввергнутому в нищету, погибнуть на их глазах вместе с юными еще детьми.