Глава I.
Подготовка горских народов Северного Кавказа к военной и гражданской службе в Российской Империи

1.1. Горские народы Северного Кавказа в учебных заведениях России

По мере вхождения северокавказских территорий в состав Российской Империи вставал вопрос об интеграции населения региона в общественно-культурную и политическую жизнь страны. Для реализации данной идеи правительство выбрало несколько путей: привлечение горских народов Северного Кавказа к военной и гражданской службе, а также их просвещение и подготовка к ней. Очевидно, что данные направления были тесно взаимоувязаны и отвечали требованиям времени.

На пути просвещения горцев Северного Кавказа и подготовки их к государственной службе стояло много проблем – это неоднозначное отношение на начальном этапе правительства России к народам Северного Кавказа, сложная ситуация во взаимоотношениях между кавказской администрацией и местным населением, которая вылилась в XIX веке в Кавказскую войну, и, наконец, влияние иностранных государств (Турции, Ирана, Англии и др.) на складывающуюся обстановку в регионе.¹

Царское правительство понимало необходимость интеграции горцев Северного Кавказа в культурное и политическое пространство государства. На протяжении всего XIX века правительство меняло методику и форму решения этой первостепенной задачи, пытаясь уделить внимание и военному, и гражданскому образованию. В начале XIX века российские власти приступили к созданию на территории Северного Кавказа сети светских школ для знакомства народов Кавказа с русской культурой и обучения элементарной грамоте. Предоставление светского образования давало возможность привить им стремление к службе на благо своего народа и в целом российского государства.

До присоединения к России у горских народов не было светских школ. Дети горцев учились при мечетях у мулл и кадиев; обучение заключалось преимущественно в заучивании молитв на арабском языке. Главной целью учений мулл и кадиев на территориях, позже охваченных Кавказской войной, являлось воспитание фанатиков путем внушения призывов к войне с неверными, ненависти ко всему русскому. Определенное значение для изменения этой ситуации имело открытие в конце XVIII века русских школ в местах дислокации российской армии на Кавказе – крепостях и солдатских слободах. Это были гарнизонные, полковые школы, школы для кантонистов, где наряду с русскими обучались чеченские, дагестанские, ингушские, кабардинские и дети других северокавказских национальностей.² Позже для более существенного изменения положения царское правительство стало принимать дворянскую молодежь горцев в русские военные учебные заведения, по окончанию которых их зачисляли офицерами в ряды регулярной армии с обязательным сроком службы в шесть лет. Ежегодный контингент приема детей горской знати в русские военно-учебные заведения был установлен численностью в 30 человек.³

Отбор детей горцев для обучения в российских учебных заведениях осуществлялся по специальным правилам. Во-первых, они должны были быть не моложе шести и не старше 13 лет, а главное являться детьми князей, первостепенных узденей и почетных мусульман, которые пользовались среди населения Кавказа уважением, а также имевших русские военные и гражданские чины.⁴ Так, в прошении начальника Терской области директору гимназии от 20 июня 1874 года говорилось о зачислении в Ставропольскую мужскую гимназию сыновей члена Наурановского окружного суда Васы Мальсагова – Адиль-Гирея и Сая.⁵ Тем самым правительство осуществляло действия по формированию пророссийски настроенной потомственной знати среди горских народов Северного Кавказа, служащих в государственных структурах, подобных дворянским.

Однако необходимо сказать, что отношение горцев к данным действиям правительства было не однозначно. С одной стороны, прохождение службы и учебы в стенах одного учебного заведения соответствовало природным наклонностям и военной натуре горских племен, с другой – долгий отрыв от родных семейств не мог не сказываться отрицательно на их поведении и службе в российских военных корпусах. Следует отметить, что горцы поступали в кадетские корпуса без всякой предварительной подготовки и соответственного знания русского языка. С учетом этого эффективность обучения и службы была невелика.

Интеграция населения Северного Кавказа в российскую общественную жизнь усложнялась и тем, что, возвращаясь на родину, некоторые из выпускников военных учебных заведений становились предводителями национальных частей, которые воевали против регулярных русской армии на Северном Кавказе. По указанным причинам во второй половине XIX века царское правительство активно занялось решением вопроса об эффективности обучения детей знатных горцев Северного Кавказа в военных учебных заведениях Империи и дальнейшего их назначения в регулярные военные части России.

В 1852 году царское правительство вынуждено было ужесточить правила привлечения горцев Северного Кавказа, грузин и мусульман Закавказья к военной государственной службе после окончания военно-учебных заведений. Так, в своем отношении от 15 мая 1852 года военный министр генерал-адъютант князь Долгорукий писал министру внутренних дел России об изменениях, утвержденных Императором Александром II, в порядке поступления указанной категории лиц в действующие военные части Империи, а именно: по окончанию учебных заведений (кадетских корпусов. – П. К.) дети горской знати обязаны были прослужить в войсках внутренних губерний не менее шести лет и только после этого мог решаться вопрос о переводе их на Кавказ в действующую армию. Долгорукий указывал: «Шестилетнюю службу в кавалерийских и пехотных полках, расположенных в России, воспитанников военно-учебных заведений вообще из горцев, грузин и мусульман, выпускаемых из кадетских корпусов офицерами, юнкерами, считать обязательной. В случаи неудовлетворительного служения в них, переводить их в батальоны внутренней стражи, расположенные, преимущественно в северной, средней и южной полосе Империи. Если по каким-либо причинам они будут уволены от службы до истечения шести лет со времени выпуска из кадетских корпусов, не дозволять возвращать раньше срока. Исключение из сего в тех только случаях, когда начальство Кавказского края найдет необходимым, по семейным обстоятельствам особой важности, сократить для кого-либо из упомянутых воспитанников срок службы и пребывания в России».⁶

На то время в военно-учебных заведениях оставалось большое количество горцев, которые не справились с учебной программой и продолжали находиться в пансионе на казенном обеспечении. В 1852 году Военное министерство обратилось к наместнику на Кавказе с просьбой о предоставлении мнений руководителей региональных военных округов и войск о целесообразности дальнейшего обучения горцев в военно-учебных заведениях и увеличении числа слушателей в Ставропольской и Екатеринодарской гимназиях.⁷

По существующему российскому законодательству и правилам приема в военно-учебные заведения подданных Российской Империи при поступлении в корпус родители или родственники должны были «писать обязательство» о том, что они заберут обучающегося из учебного заведения, если он на протяжении двух лет не проявил рвение к учебе и не перешел в следующий класс. На основании 2 дополнения к ст. 828 п. 8 к 3 тому Свода военных постановлений учебная администрация не имела право держать учащегося в корпусе более двух лет и обязана уведомить родственников об отчислении указанной категории слушателей. В том случаи, если «родители или родственники не примут меры к исполнению своего обязательства, то начальство корпуса без всякого снисхождения обязано представить воспитанника к выписке в батальон военных кантонистов».⁸ На основании ст. 823 3 тома Свода военных постановлений «те воспитанники, которым не исполнилось 16 лет, и которые предались порокам в той степени, что начальство приняло решение о невозможности перевоспитания, направляются в батальон военных кантонистов до 18 лет, а затем определяются в армию на общих основаниях».⁹

В отношении горцев Северного Кавказа данное законодательство не распространялось в связи с тем, что малолетние горцы доставлялись в военные учебные заведения не родителями или родственниками, а, как правило, кавказскими чиновниками, которые не могли не только «написать обязательство», но и не имели на то право. Действия учебной администрации по отправлению горских слушателей в батальоны военных кантонистов также были затруднены в связи с проводимой либеральной политикой царского правительства по отношению к народам Северного Кавказа.¹⁰ Таким образом, горцы находились в корпусе военно-учебных заведений до 16 лет, получая при этом все привилегии воспитанника данных заведений.

Сложившаяся ситуация положительного влияния на горцев не оказывала, так как они заранее знали, что не будут отчислены, и, в свою очередь, оказывали негативное влияние на своих вновь прибывших соплеменников. Только в редких случаях администрация учебного заведения отправляла данных горцев обратно на Кавказ в сопровождении чинов Собственного Его Императорского Величества конвоя, направлявшихся домой после службы в столице (г. Санкт-Петербург – П. К.).¹¹ Руководство Военного министерства Российской Империи, зная о сложившейся ситуации и увеличении расходов на содержание горских воспитанников, продолжавших находиться в военных учебных заведениях, обратилось к главе Кавказского наместничества с просьбой высказать мнение местных чиновников по вопросу целесообразности обучения детей горских князей и уздений, а также старшин в данных заведениях.

В рапорте начальника Центра Кавказской линии генерал-майора Грамотина командующему Кавказской линии и Черномории генерал-лейтенанту и кавалеру Завадовскому от 14 июня 1852 года говорилось о негативном влиянии обучения кабардинских горцев в военных заведениях Санкт-Петербурга, так как оно является в большей степени желанием не родителей, а убеждением местной администрации. Кабардинцы, высланные из заведений «в связи с пороками, неподготовленностью к изучению наук или леностью, мстительны по своей природе, никогда не будут верными подданными. Горцы, выпускаемые из военно-учебных заведений на службу офицерами, особой пользы для службы не приносят. Забывают свой родной язык и не используются в качестве переводчика».¹² Данную точку зрения поддерживал в своем рапорте от 12 января 1853 года и начальник Левого фланга Кавказской линии: «весьма скоро возвращенные из Петербурга горцы забывали все полезное там приобретенное и предавались по-прежнему лености и беспечности, составляющим особенную черту их характера, в то же время у большей части остается убеждение, что они люди образованные и выше своих соплеменников…, таким поведением они, конечно, не поселяют в народе выгодного мнения о русском воспитании».¹³

Главную причину отрицательного результата генерал-майор Грамотин видел в том, что при поступлении в учебные заведения среди горских воспитанников отсутствовал конкурс, и каждый из них был уверен в получении при достижении шестнадцатилетнего возраста офицерского чина в русской армии.¹⁴ Грамотин предлагал усилить деятельность российского правительства по обучению горцев Северного Кавказа непосредственно на территории проживания последних. Так, в Нальчикской школе на тот момент обучалось 25 горцев, воспитанием которых занимались не только учителя, но и родственники, исключение из учебного заведения не несло затруднений и осложнений. Обучение в школе приносило больше пользы для подготовки автохтонного населения Кавказа к гражданской или военной службе. В случае поступления на гражданскую службу они получали столько же прав, сколько и офицер, «в особенности, когда правительству угодно будет в программу преподающихся в школе наук внести военное судопроизводство».¹⁵

Обращаясь к правительству, военный чиновник предлагал часть расходов за школу взять Военному министерству, увеличить число воспитанников до 50 человек с казенным воспитанием на 15–25 русских мальчиков, которые облегчали бы изучение русского языка горцам и ввести в программу обучения сельскохозяйственные предметы. От 2 до 6 горцев по результатам выпускных экзаменов направлять в кадетские (военные) корпуса. Выпуск воспитанников осуществлять в звании хорунжего или коллежского регистратора. В случае пожелания выпускника служить в регулярных полках, направлять его сразу после школы в полк, чтобы до производства в офицеры он прослужил в чине хорунжего один год.¹⁶

Предложения о переносе внимания с военно-учебных заведений Санкт-Петербурга и Москвы на обучение в школах Кавказского края вносил также начальник Правого фланга Кавказской линии генерал-майор Евдокимов в своем рапорте от 9 ноября 1852 года. Так, он сообщал, что «небесполезно было, если бы вместо отправления детей горцев для воспитания в Россию, учредить учебные заведения в важнейших пунктах на Кавказе. Сюда охотно будут поступать дети многих влиятельных людей, следовательно, число воспитанников может быть не сравнительно больше числа отправленных».¹⁷

Анализ документальных материалов позволяет выявить кроме выше сказанных причин неэффективности воздействия столичного образования на горцев и тот факт, что не многие народы Северного Кавказа направляли в достаточном количестве воспитанников в учебные заведения Санкт-Петербурга и Москвы, чтобы они смогли после их окончания влиять на своих соплеменников и нести русскую культуру на Кавказ.