Цитаты из книг автора «Константин Пархоменко»

Симона Визенталя, человека, всю жизнь по миру ищущего преступников фашистского режима, спрашивают: «А верите ли вы сами в возможность суда высших сил?»

Глубоко верит и доверяет Христу (у нас часто забывают, что верить – это прежде всего доверять), принимает жизнь со всеми ее проблемами по-философски, спокойно. Кто не чурается ни науки, ни культуры, ни мира, но сочетает с этим обязательное христианское видение всего, что происходит…

Глубоко верит и доверяет Христу (у нас часто забывают, что верить – это прежде всего доверять), принимает жизнь со всеми ее проблемами по-философски, спокойно.

Если не говорить о тех, кто приходит в храм с магическими целями (свечку поставить, молебен отстоять), но кому по-настоящему нет дела до религии, то контингент «настоящих» православных – это люди, которые живут в Православии истерично-обрядовом.

Чтобы подойти и просто дать батюшке денег – помолиться, как в России, этого на Украине нет.

Протоиереи и священники из украинских сел говорят: это безвыходная ситуация… Даже если что-то хочешь сделать, все усилия разбиваются о сформировавшиеся у народа суеверия. Здесь поистине хранителем веры является народ, но народ самый темный. Потому что темный – как раз активный.

Кроме этого, украинцы, говорят местные священники, крайне жадные. Они вообще не жертвуют – ни батюшке, ни на храм.

Здесь поистине хранителем веры является народ, но народ самый темный. Потому что темный – как раз активный.

На Украине священник находится в совершенно иных условиях, нежели в России, он в каком-то смысле – заложник своей паствы. Инициативная часть паствы – женщины с деревенско-магическим уклоном веры. Заговоры, приметы, суеверия, грубое обрядоверие. Бороться с этим бесполезно. Украинские женщины неперевоспитуемы. Так их научила бабушка, мама, так и должно быть. Если батюшка против – нужно строить козни против него, клеветать. Не подчиняется – дойти до архиерея и убрать непослушного батюшку.

Айв разрушении смерти в нас: уже в этой жизни, сейчас. «Поэтому и все настойчивые «воскресни», «восстании» – это не «инсценировка» прошлого, не «символизм», а мольба о том, чтобы все это совершилось и совершалось с нами, в Церкви, В мире»