4

Толпа изнывала от нетерпения. Подбадривая себя улюлюканьем, люди требовали начала представления: жестокой, кровавой расправы над беспомощной жертвой, у которой не будет ни единого шанса на спасение.

Первые ряды взревели. Скоро они станут настоящими вершителями судеб. Слепыми судьями, способными лишь выносить вердикт, а не выслушивать пламенные оправдания.

Небольшой частокол натянулся как тетива, отозвался протяжным стоном, но все-таки выдержал натиск человеческих тел. Толпа начала ухать, будто сыч-перевертышь, предвещая скорую дележку человеческой судьбы.

Высокий палач в самодельном колпаке с дырами для глаз и носа поднял руку. Двое привратников, дрожа от нетерпения, поплевав на ладони, взялись за поручни зубчатого колеса. Старые цепи дернулись, и решетка неохотно поползла вверх. Не успела она подняться, а на площадку уже вытолкали невысокого человека в оборванной одежде. Выглядел тот устало, но держался с явным достоинством. Удивительно дело, если учесть, что первые признаки зловонной напасти уже проявили себя во всей красе. Его лицо было разъедено Болотной кислотой, а грудь и руки украшали глубокие язвенные рубцы. И это было еще не все: правый глаз полностью отсутствовал, осталась лишь глубокая рытвина размером с хороший каньон. Казалось бы, этот страдалец должен испытывать ужасные мучения. Но вместо этого пленник гордо вскинул голову и с отвращением уставился на бушевавшее за оградой человеческие отродье.

– Вы только посмотрите на этого выродка, братья! – проревел ведущий церемонии. – Конечно, он не достоин вашего внимания. И все же присмотритесь к этому умирающему ублюдку! Грязному пожирателю человеческих душ! Я не ошибся, именно пожирателю!

Первые ряды тут же притихли. Не доверчивый шорох донесся с задних рядов. Шутка ли, сам Пожиратель! Такая дичь не каждый раз попадает в охотничьи силки.

– Его сцапали наши следопыты, гордость им и слава! Возле Фыркающих вод он доедал человеческие останки. Они принадлежали ребенку! – добившись нужного отклика, продолжил вещать устроитель расправы.

Новость вызвала эффект вспыхнувшего пламени. Голоса стали громче, а обсуждения эмоциональнее.

Странник вышел из салуна, осторожно приблизился к толпе и прислушался. Новость сама по себе не имела для него особой важности. Местные шаркающие-следопыты хаживали и на большие расстояния, чем Болотные извилины. В том ничего удивительного нет. А вот существо, которое им посчастливилось заарканить в последнюю вылазку, все-таки вызвало у путника некий интерес. Конечно, он мог ошибаться, но внутреннее чутье подсказывало ему, что таких просто совпадений не существует.

Протиснувшись вперед, странник внимательно вгляделся в скуластое лицо пленника.

Широко расставив ноги и воздев руки к небесам Пожиратель продолжал проявлять безразличие ко всему происходящему. Небрежно смахнув с раны выступивший гной, он сплюнул кровью. Осклабился, словно горная макака. Нагло, агрессивно, как будто для него это была всего лишь игра.

Толпа напряглась, заволновалась. Кто-то ругнулся, кто-то непроизвольно охнул. Ну а в тех, кто послабее, зародились первые признаки страха.

– Не переживайте и не трепещите! Скоро наш скромный Хряк отомстит за наше людское племя! И тогда этот упырь получит за все зло, что сотворил! – успокоил всех устроитель.

Зрители поддержали его радостным улюлюканьем.

А вот странник – наоборот, не разделил всеобщего веселья. Куражится с тем, кто не отбрасывает тень, дело опасное. Как бы жалко он сейчас не выглядел, существует и обратная сторона медали. И пускай он всего лишь слуга, это не умоляет его достоинств. Колдун не берет себе в проводники кого попало. А значит, сегодняшний бой может иметь вполне неожиданный финал.

– Итак, встречайте! Посланного нам самим Господом! Защитника бедных жителей Жаровни! – во всю глотку выкрикнул голос. – И да свершится гребаное правосудие!

Над ареной повисла томная пелена предвкушения.

Пленник с интересом поднял взгляд и уставился на противоположные ворота. Из полутьмы промозглого подвала донеслось протяжное бурчание, а затем раздался душераздирающий вопль, словно собирались забивать полуфунтового ^[3] порося.

Любой другой на его месте бы затрясся бы от страха, обманчив не только штаны, но площадку. А если оцепенение позволило бежать – кинулся бы на хлипкий забор, чтобы хотя бы попытаться покинуть арену.

Но сегодняшний пленник поступил иначе. Оскалившись, будто молодой волчар, он ссутулился, принял низкую стойку и приготовился встречать противника голыми руками.

Ворота уже поднялись вверх, брызнув наружу сырым холодом и вонью испражнений. Противник был уже рядом.

Вначале появилась длинная мохнатая морда с пятаком на конце, а в темноте вспыхнули две пары крохотных янтарных глаз. Толпа застонала – Грызун выбирался наружу. Был он горбат и широкоморд, словно потомственный хряк, которого обычно загоняют в Гиблую просеку. Правда, на вид он был гораздо крупнее. Его толстую шкуру покрывали длинные, извилистые шрамы, а сточенные бивни хранили на себе следы былых схваток.

Зверь медленно вышел на арену и разразился ужасающим воем. Так могла кричать птица, пустынный койот и еще тысячи неведомых созданий одновременно.

Пленник вздрогнул. Он ожидал увидеть кого угодно, но только не Подгорного жевуна, которого местные отчего прозвали Грызуном.

– Убей его! Порви на клочки!

– Вырви ему кишки!

– Раздолбай ему башку!

Многоголосье всевозможных приговоров разнеслось по периметру. Только все они предназначались, не зверю, а пленнику. Чтобы устрашить! Подавить волю к сопротивлению! Уничтожить еще до начала самой схватки!

Но жевун не спешил переходить к действиям.

Его глаза пока привыкали к яркому свету, копыта разбрасывали тяжелый песок, но даже в таком состоянии зверь уже почувствовал запах жертвы. Тяжелый, слегка солоноватый смрад, который обездвиживает тело и путает мысли, повис над ареной.

Зверь рыкнул. Пленник ответила тем же. Зрители откликнулись нервным гоготом.

Один наступает, второй пятится назад – эдакий предсмертный танец под радостные вопли и свист неугомонной публики. Каждый желает продлить этот леденящий душу момент, но в тоже время и спешит избавиться от томительного ожидания неизвестности. Извечный парадокс любого захватывающего зрелища.

Небольшая заминка. Поворот, рывок, перемещение. Наконец зверь загнал жертву в угол. Неторопливо, словно пленник сам желал поскорее покончить с бесполезной беготней и отдать себя на откуп этому жестокому миру. Зверь приклонил голову и захрипел. Копыто впилось в песок – в стороны полетел песок.

Пленник ждал. Его взгляд блестел, а ноги были напряжены как у бегуна на старте. Только вот к чему он готовился?

Жевун больше не ждал. Сорвавшись с места, он стремился к жертве. Вздох, второй, третий – резкий взмах головы. Однако попытка взять жертву на клык и хорошенько подбросить над собой так и не увенчалась успехом. Пленник ушел в сторону. Странным образом взял и очутился в противоположной части арены.

Ошарашенный зритель притих. Никто не понимал, что происходит. Но у многих сложилось впечатление, что во всем виновата мутнянка, которую они перебрали накануне.

Возникшие на арене вихри заставили песчинки взметнуться над землей. Творилось что-то невероятное.

– Ну-ка, тварь, ко мне! Ползи-ка сюда, – прошипел пленник.

Голос его оказался тонок и сравним, разве что с детским писком.

Жевун мгновенно сориентировался и ринулся в очередную атаку. На этот раз жертва не стала удивлять всех присутствующих кульбитами и кувырками. Скользнув в бок, человек перекувырнулся и, вскочив на ноги, поманил хряка к себе.

Странник напрягся. Его взгляд мгновенно зацепился за один очень примечательный факт: средний и указательный палец жертвы переплелись, словно пара шипящих гадюк. Он специально не стал выставлять их напоказ, а спрятал за спину. Видимо, испугался, что в толпе может случайным образом оказаться бродячий пастух ^[4].

Врезавшись в толпу зевак, которые не собирались никому уступать свое драгоценное место, странник понял, что вновь опоздал. Его неуверенность сыграла с ним злую шутку. Он и подумать не мог, что проводник позволит себя пленить. Поэтому отвлекся от арены и упустить главную часть схватки.

Заскрипев зубами, странник едва не запрыгнул на спины здоровенного детины, который был всецело поглощен зрелищем. Но тот даже не шелохнулся. Просто отмахнулся от человека в плаще и шляпе, как от назойливой мухи. Упав на спину, странник сжал кулаки и злобно принялся молотить пыльную твердь. Он проиграл! Купился на очередную обманку!

Тем временем пленник был уже возле изгороди. Широкие прутья издали стон под натиском человеческих тел: каждый пытался ухватить упыря и призвать его к ответу. Но удержать короткие волосы было не так-то легко. Оставляя на спине жертвы лишь кровавые следы, зрители выли от бешенства. Наконец чьи-то цепкие руки впились в потные плечи и притянули Пожирателя к себе. Теперь жертва оказалась в безвыходной ситуации: жевун застыл шагах в двадцати, а люди, выполняя роль смирительных оков, призывали палача поскорее завершить казнь.

Хряк повиновался!

Очередное сближение. Казалось, сейчас уж точно все случится! Но пленник имел на этот счет свое, отличное от других, мнение. Запрокинув голову назад, он разразился надрывным смехом. Пугающее клокотание взвилось над зрителями. Лежащий в пыли странник, тяжело вздохнул, закрыл глаза и извлек из-под плаща посеребрённый револьвер.

Это было похоже на оглушительный хруст – словно разом треснула сотня человеческих костей. Мощная преграда разлетелась в щепки и толпа хлынула вперед, на арену. Жевун не стал искать старую жертву, ему вполне хватало новых, менее изворотливых и беззащитных кусков мяса.

Крик, стоны и жадное чавканье. Кровавое месиво растеклось по песочному кругу, словно сгусток извивающихся червей. Люди не пытались бежать, они просто барахтались на земле, пытаясь ускользнуть от надвигающейся опасности. Но делали это как-то безвольно.

Зато Жевун резвился в свое удовольствие. Ранил – но не убивал; калечил – но не обездвиживал, оставляя призрачный шанс на спасение кучке обреченных.

Задние ряды, вовремя сориентировавшись, ринулись к домам: за хлипкие стены, дрожащие двери и плетеные ниши, – куда угодно, главное подальше от ненасытного зверя. Того самого, что пугал и одновременно приводил их в истинное восхищение. Заставляя каждого жителя Жаровни приносить ему дары, в надежде, что тот избавит их от неведомых напастей.

Как изменчив хрупкий мир. В недавнем прошлом повелители клыкастого чудовища, в одну секунду обратились лакомыми дарами. И сейчас, он с радостью вкушал их прямо на арене.

Перекатившись, странник спряталась под широкое корыто с водой. Он приметил это хитроумное устройство уже давно, и когда обезумевшие зрители ринулись в его сторону, он мгновенно оценил патовую ситуацию. Теперь оставалось выработать план отступления, и сделать это как можно быстрее, потому как времени на раздумья просто не осталось. Необходимо было действовать быстро и решительно. И не только для того чтобы выжить, а совсем по иной причине. В поселении теперь орудовал не один, а два хищника.

Мелькали лица, голоса накладывались один на другой. Отыскать в подобной суете одного единственного человека просто невозможно. Но странник не терял надежды. Его взгляд заскользил по ближайшим строениям.

Покатые крыши жались друг дружке, словно штопаные близнецы ^[5] – идеальный способ для отступления. Уж в этом странник разбирался не хуже клоадских путеводов. Поставив себя на место Тени, он мысленно проделал за него этот несложный маршрут. И, не раздумывая, ринулся навстречу двухэтажному зданию с ломанной крышей, именно здесь должна была находится конечная точка отступления.

Но добраться до нее оказалось не так-то просто.