Глава шестая
Новый друг

Андрей отложил письмо и вернулся к работе. В обед он отправился в столовую и столкнулся с Сергеем Владимировичем. Тот, вопреки своему всегдашнему образу, выглядел весёлым и улыбался.

– О, Андрей! Давай пообедаем! – воскликнул он.

Они сели вместе за стол.

– У вас сегодня последний день? – спросил Андрей.

– Честно говоря, последний был в пятницу. Сегодня меня тут уже не должно быть, но я до поздней ночи передавал дела новому редактору. Поэтому к переезду приступили только сегодня. А вот, кстати, и он!

Сергей Владимирович замахал рукой и крикнул:

– Серёжа! Подойди, будь другом! – И, повернувшись опять к Андрею, доверительно пояснил: – Тёзка.

К их столу подошёл низенький грузный человек с заплывшим лицом и совершенно безжизненными глазами. Он был изможден то ли смертельной усталостью, то ли болезнью. Его бульдожьи вислые щёки подрагивали, как желе, пока он шёл.

– Хочу тебе представить, это один из сотрудников, о котором я тебе говорил. Андрей Городков. Очень надёжный товарищ!

Андрей поднялся и протянул руку. У нового редактора была усталая потная ладонь, она показалась мягкой, как зефир, – Андрей побоялся, что если сжать её посильнее, то ненароком оторвёт.

– Очень приятно, очень, – отрывисто выдохнул новый редактор, – Сергей Степанович.

– Мне тоже приятно, – сказал Андрей.

– Городков у нас пишет о том, что эвакуация носит временный характер, – чуть понизив голос, сказал Сергей Владимирович.

– А, временный характер, да-да, очень важная колонка, – тихо и всё так же отрывисто, как будто у него были проблемы с голосом, закивал новый редактор.

– Ладно, Серёжа, иди, а то я тебя отрываю, а тебе ещё кабинет обставлять!

Когда новый редактор ушёл, Сергей весело спросил:

– Ну, как оно?

– Оно?

– Ну, жизнь?

– А, всё нормально…

– Что нового?

– Ничего.

– Как ничего? Может, роман, может, друзья новые?

– Роман? – удивился Андрей. – Вы что-то об этом знаете?

– Знаю? Нет, конечно, я же спрашиваю. Откуда мне знать.

Андрею стало не по себе. Может быть, кому-то другому он бы кое-что рассказал, но делиться с бывшим редактором совершенно не хотелось.

– А ты, кстати, оказался не такой плут, как я думал, – не дождавшись реакции, заговорил тот.

– В смысле?

– Пётр твой… не тот, кто мы думали. Действительно нарушил режим эвакуации, как ты и предупреждал.

– Да?!

– Я тогда подумал, что ты на него стучишь, потому что глаз на его жену положил, а оказалось, правда! Представляешь, пытался купить рацию на чёрном рынке, чтобы связаться с дружками какими-то и попросить его вывезти отсюда!

Андрей изумленно смотрел на него, ничего не говоря. Вообще-то его удивила не столько сама информация, сколько то, что она совпала с его фальшивым доносом, за который он стыдился всё то время, что не спал.

– Ну? Что молчишь? Ничего, что я на «ты»? Мы теперь не подчинённый-начальник, можно нормально общаться.

– Я… да, нормально.

Только теперь Андрей понял, что бывший редактор выглядит совершенно иначе, чем в своём кабинете, где изображал из себя недовольную, из камня высеченную статую. Его лицо сделалось подвижным, и каждая мелкая морщинка ожила.

– Ну что я могу сказать, – проговорил Андрей, – я что-то такое в нём почувствовал с первой же встречи.

– Знаешь, это очень важно. Именно чувствовать, – уже без тени улыбки произнёс Сергей. – Многие думают, что таких, как он, надо вычислять по методикам, формулам… Я тебе как-нибудь покажу их. Но я работаю по старинке: чутьё и смекалка, понимаешь?

– Я не совсем понимаю, кем вы, в смысле, ты работаешь…

– Я же тебе объяснял. Мы внутренняя служба безопасности городка. Следим за тем, чтобы тут всё было в порядке, – Сергей откинулся на стуле и расправил плечи, как будто хотел, чтобы Андрей имел возможность как следует разглядеть его. Но под коричневым костюмом был всё тот же холодный человек, и Андрей ничего особенного не увидел. Он подумал, что бывший редактор настолько незапоминающийся, что если он не увидит его неделю, то может потом и не вспомнить.

– Что-то ты совсем не ешь, Андрей, заболтал я тебя, да?

– Нет-нет, мне очень интересно.

– Здесь идёт серьёзная работа и борьба, – Сергей снова придвинулся и совсем не улыбался. Он заговорил вполголоса, и взгляд его снова стал зловещим. – На самом деле ты не представляешь, какого масштаба война уже идёт вовсю.

– Не представляю.

– А ты попробуй: сюда свезли всяких либерастов со всей России, чтобы сделать из них нормальное общество. Естественно, кое-кто будет сопротивляться. Ведь, понятное дело, им хочется назад в фейсбучик или домой к маме, сдать квартиру, поселиться в Таиланде и ничего не делать. Или даже просто сидеть на диване и ничего не делать. А ещё им не терпится скучковаться в баре и начать перемывать кости президенту и обсуждать, что у нас в России всё только закрывается и ничего не работает. Откуда же им знать, что даже в их Москве по двадцать заводов в год новых открывается?! – Сергей громко рассмеялся. Андрей заметил, что на них немного косятся со стороны. – Конечно, в их картинке мира всё только катится в пропасть, дорожает и так далее.

Андрей растерянно кивнул.

– Вот и представь, каков масштаб работы. Чтобы перековать всю эту шушеру… Эх, я тебе честно скажу, Андрей, я чувствую себя Моисеем. Буду водить толпу по пустыне, пока не выветрится из нее всё это говно.

– Ты, – Андрей попытался подобрать слова правильно, – ты это возглавляешь?

– Нет. Я – только клетка большого тела. Но когда ты часть чего-то большего, то тебе принадлежит и руководство этим. Ладно, это уже более сложная тема, а я тебя и так заболтал. Хотел поделиться. Думаю, ты поймёшь, – бывший редактор глубоко вздохнул и снова откинулся на спинку стула. Из внутреннего кармана он извлёк пачку «Северных», выудил сигарету и уже думал закурить, но как будто только в последнюю секунду вспомнил, что они в кафетерии. – Но я надеюсь, что мы подружимся и сможем это обсуждать. Всё-таки каждому бывает нужно перекинуться мыслями, услышать совет.

Он поднялся. Андрей тоже было начал подниматься.

– А ты посиди, пообедай. Ничего не съел даже, а тебе ещё работать.

– Хорошо.

Сергей похлопал его по плечу – оказалось, что у него тяжёлая сильная рука, – и отправился к выходу. Этот разговор занял почти весь обеденный перерыв, и Андрею пришлось доедать в спешке.

Вечером он улёгся на кровать и достал письмо Лены. Он хотел перечитать его, но неожиданно стены комнаты показались слишком грязными, прокуренными для её голоса, доносящегося со страниц. У него самого был миллион вопросов к ней, и жаль, конечно, что нет способа их задать. Может быть, – пришло ему в голову, – если они и впрямь подружатся, то Сергей поможет ему передавать письма в Москву.

Он оделся и вышел на улицу, чтобы перечитать письмо на свежем воздухе, под лучом фонаря. Шёл снег. Луч фонаря высвечивал спиралевидный столп снежинок, тот вился от земли к небу и соединял сугробы городка с дном тучи. Андрей задрал голову: чернота глядела в ответ с молчанием, в ней выл ветер. Показалось, что вдали рокочет вертолёт – ищет, верно, путь сквозь многодневную бурю. По воздуху, слышал он, в городок доставляли особо ценные продукты и высокопоставленных эвакуированных.

Андрей пошёл к фонарю и в темноте наткнулся на человеческую фигуру. Он чуть не снёс её, а когда помог ей удержаться на ногах, то по прикосновению узнал Стеллу. Она обернулась, наклонила голову и приветливо улыбнулась.

Не спрашивая, она поглядела на письмо в его руке и снова на него. Андрей стоял неподвижно, размышляя, что бы ей предложить. Идти в кафе уже поздно, но можно, пожалуй, затащить её в бар или ресторан. Тут он заметил, что она подрагивает от холода, и обнял её. Она казалась совсем маленькой и хрупкой посреди этих огромных сугробов. Он пытался сравнить её объятие с объятием Лены, но ничего не мог вспомнить. Стелла с молчаливым любопытством, как маленький ребёнок, потянулась к письму в его руке.

– Нет, – он отстранил её и спрятал конверт во внутренний карман.

– Твоя жена пишет?

– Нет.

– А кто?

– Пойдём в бар. Хочу выпить.

– Ты же не любишь бары.

– Откуда ты знаешь?

– Сколько ты уже здесь, ни разу не ходил в бар.

– Ты за мной следила?

– Мама следила, – безразлично сказала Стелла.

Она была такая близкая и такая чужая.

– Мне нельзя в бар. Мне ещё восемнадцати нет, – сообщила Стелла и улыбнулась.

– Тогда выпьем у меня.

В комнате он отыскал бутылку виски, привезённую еще из Москвы. Когда он ходил на узенькую кухоньку за стаканами, то подумал, что наверняка хозяйка подсылает к нему Стеллу, чтобы что-то выудить. Теперь подселение к местным жителям обрело смысл: такие, как Сергей, через их глаза и уши следили за настроением эвакуированных, подслушивали вечерние вздохи и утренние проклятия – помогали рассчитать, насколько близок наблюдаемый объект к переходу в новую реальность.

Плеснув в каждый стакан по паре глотков, Андрей пожал плечами: ему-то скрывать или стыдиться было нечего. На него нечего доносить – разве что отыщется такой же лгун, как он сам, который выдумает донос… Но, пожалуй, и это не страшно. Ведь Сергей ничего не рассказал о карах.

Стелла покорно выпила вслед за ним. Он увидел, что это не произвело на неё большого впечатления, и налил ещё. Не было никакой закуски, поэтому его сразу слегка повело, и вскоре он почувствовал рвущееся наружу чувство любви – его требовалось куда-то направить, иначе он взорвётся однажды прямо посреди городка, от стыда и собственной напрасности. Маленькая румяная девочка перед ним была что надо. Её тело обмякло от выпивки и стало податливым как пластилин.

Потом они лежали, в той же кромешной темноте, он сделал ещё пару глотков и почти заснул, а она начала шевелиться, включила зачем-то свет и полезла к его вещам. Андрей понял, что она думает, что он спит, и хочет прочитать его письмо. Он было потянулся, чтобы остановить её, но оказалось, что его тело не слушается. Оно одеревенело от выпитого, и даже глаза перестали подчиняться. Он не мог даже увидеть, что происходит, и поэтому вышел из себя, поднялся к потолку и поглядел вниз. Какая же крошечная каморка, в очередной раз подумал Андрей, и поднялся ещё выше.

Через старые жилы дома он вылез на крышу, вспорхнул в чёрное, прорезанное редкими прожекторами небо и понёсся, поймав попутный ветер, на юго-запад – туда, где, по его представлениям, осталась Москва. Путь занял много времени. Андрей то находил, то терял железнодорожные пути, но всякий раз вой очередного поезда помогал нащупать нужное направление. Все составы шли только на север: ни один не двигался обратно. Что же, они так и бросают их там? Посреди полярной ночи, выгрузив последнего пассажира?..

Наконец к утру он добрался до Москвы, приземлился в родном дворе, тот ничуть не изменился – разве что стало поменьше машин; оказавшись дома, он вошёл в собственное прежнее тело. Оно было более подтянутым и спортивным, чем теперь. Прежний Андрей вскоре проснулся, потянулся, проверил телефон, принял душ. Затем он тщательно побрился, выбрал одежду, повязал галстук, отправился на работу. По пути он купил кофе и круассан в кафе «Пауль» и с удовольствием позавтракал прямо в пробке. В машине он слушал аудиокнигу. Придя в офис, Андрей разобрал почту и написал по мессенджеру Лене.

Они встретились – точь-в-точь как она просила, за их столиком, в их время – десять тридцать утра. Но когда Андрей открыл рот, чтобы начать рассказывать, оказалось, что у него кончились слова. Речь будто через невидимую протечку вылилась из него, и он как рыбка в аквариуме молча шевелил губами. Андрей схватился за голову, понимая, что его превратили в одного из членов массовки. Лена ласково улыбалась и тоже молчала, бесконечно помешивая кофе, но не притрагиваясь к нему.

Где-то в стороне разыгрывалось настоящее действие, массовкой для которого они выступали. Андрей пытался вырваться из этого вяжущего театрального молчания, но его лицо не менялось, голос не возвращался. Он был тут никем, ужас охватывал его, ведь собственное тело сделалось тюрьмой, принадлежащей режиссёру и сценаристу. С криком он подскочил на кровати, из последних сил вырываясь из кошмара.

В каморке никого не было. Стеллино тепло давно выветрилось, и даже её запаха не осталось на второй половинке узкой постели, где она замерла, притворяясь спящей после любви. Он с трудом встал – голова раскалывалась, – залез в карман шубы. Письмо было на месте. Андрей на всякий случай проверил, может ли говорить, контролирует ли мимику. Потом он вернулся в кровать с письмом в руке и так и уснул, положив его себе на грудь.

На следующий день Андрею позвонил очень грустный Пётр и растерянно сообщил, что его вызывают на беседу с каким-то чиновником, а также что его отправили в бессрочный неоплачиваемый отпуск. В конце рассказа он попросил Андрея пойти с ним на беседу, поскольку тот выступал его поручителем. Андрей ответил, что обязательно придёт, если его отпустит начальство. Он постучался в кабинет главреда около трёх часов дня и обнаружил, что дверь приоткрыта.