Глава 6. Планшетка Полковника

Я откровенно завидовал выдержке Листьева. Он не проронил ни слова за всю дорогу, даже когда мы высадили Леночку. За девушку можно было не беспокоиться – она получила сумму превышающую самые смелые ожидания в ее положении. Да и, по большому счету, сама виновата. Я ее в чужую койку не пихал.

Так, в полной тишине, нарушаемой лишь гулом тойотовского двигателя, мы доехали до дома Торопова. Дома – это очень преуменьшено. Жилище бывшего чиновника представляло собой целый замок, окруженный кирпичной стеной высотой в добрых три метра с егозой колючей проволоки и вышками по углам. Пусть пулеметов на тех вышках не наблюдалось, но я был уверен: если вдруг что – они там появятся.

Ворота нам открыл охранник, вооруженный кулаками, размером с мою голову, и ремнем кобуры, чернеющим на белоснежной рубашке, скрытой пиджаком.

Или хирург был здесь частым гостем, или нас ждали – так или иначе, но охранник пропустил нас без вопросов, отметив лишь, что хозяин в своем кабинете. Доктор уверенно прошел по длинному коридору, застланному ковром, к нужной двери.

Кабинет был квадратной формы, две стены которого оказались заставлены книжными шкафами, третья представляла собой одно сплошное окно, а у четвертой стены находился камин, по обеим сторонам которого весели сабли, шашки, палаши, рапиры, шпаги и прочее холодное оружие всех времен, собранное со всего земного шара.

Сам хозяин сидел за письменным столом с резными ножками, со столешницей, застланной зеленым сукном, и дымил трубкой.

Про Торопова я неоднократно слышал от Олега Павловича и знал лишь, что он – отставной подполковник, бывший замполит Листьева, бывший заместитель мэра Владика, но видел его впервой. Это был высокий, слегка седоватый мужчина, ростом под метр девяносто, с круглым лицом, с хитрым прищуром глаз.

– Привет-привет, – протянул он, здороваясь.

– И тебе не хворать, – кивнул военврач, бухаясь в свободное кресло.

– Как все прошло? – поинтересовался хозяин.

– А, – отмахнулся хирург. – Пока рано судить… но, похоже, у нас кое-что есть… правда, Дима?

– Что? – удивился я.

– Да ладно тебе, Димон, – улыбнулся Палыч. – Ты же не хочешь сказать, что эти господа перерыли всю гостиницу только ради нескольких десятков тысяч баксов?

– Вообще-то – около двух сотен тысяч баксов, – поправил я.

– Да не важно, – махнул замполит. – Все равно это не та сумма, ради которой… постой, а ты, вообще, слышал что-нибудь про Николаса Буте?

– Про кого? – переспросил я.

– Николас Буте, он же – Николай Баранов. Наш с тобой бывший соотечественник, – пояснил Листьев. – Еще в перестроечные времена, когда границы открыли, он с товарищами сквозанул в Африку, где занялся торговлей.

– И торговали, надо полагать, не швейными машинками? – догадался я.

– В основном как раз ими, с разнокалиберными иглами. Стиральными машинками с вертикальным взлетом-посадкой, кассетными кофеварками и глубоководными кипятильниками… примерно пять-семь лет назад господин товарищ Баранов пропал, предположительно – в Намибии, – произнес Торопов.

– По-идее, бабла у него должно было быть немеряно. Только никто ничего не нашел… никаких счетов, недвижимости, или даже крохотного золотого зубика… – продолжил Листьев. – Все как сквозь землю кануло.

– То есть вы считаете, что те ребята искали как раз то бабло? – подытожил я.

– Ну, не само бабло… скорее – ключ, с помощью которого можно узнать, где это самое бабло спрятано.

– А его там… ну, бабла этого – много? – осведомился я.

– Ну если у Григорьева – человека, далеко не первого в организации… но, правда, и не последнего – спустя столько лет осталось две сотни тысяч убитых енотов и куча камней – то можешь попытаться рискнуть представить себе.

– Не могу!

– Миллионы! А то и миллиарды! Долларов, конечно.

Мы все надолго замолчали. Я, несмотря на предостережение военврача, рискнул представить себе, сколько ж бабла можно заработать на торговле оружием на Черном континенте, оба собеседника выжидающе смотрели на меня.

– Не томи уже, сынок, – не стерпел замполит. – Показывай.

Я расстегнул куртку, чем не преминули воспользоваться оба "Стечкиных", вывалившись на пол с ужасающим грохотом. Поколебавшись с секунду, я снял с шеи планшетку и положил ее на стол.

Хирург открыл сумку и достал из нее два предмета: толстую тетрадь и пухлый пакет.

– Первым делом предлагаю посмотреть тетрадь, – предложил доктор.

Мы с Тороповым с любопытством смотрели через его плечо. На первой странице было выведено каллиграфическим подчерком "Григорьев А.А.", а ниже – нарисованы перекрещенные серп и молот, обрамленные пшеничным венком, с пятиконечными звездами и прочей атрибутикой, свойственной человеку, скучающему по далекой Родине.

– Отсюда много не выжмешь, – сказал Олег Павлович.

Последующие страницы, примерно до половины тетради, пестрели различными бухгалтерскими записями. Слева стояла дата, затем – наименование товара, например: "Т-55 Х 5" или "АКМ Х 1500", краткое пояснение – "Конго" или "Старый Али", в правом столбце – денежный итог. Записи начинались 1992 годом и заканчивались 1999. Суммы становились все крупнее и крупнее, а в самом конце, после нескольких попыток подсчитать столбиком, был подведен баланс. Не буду называть эту цифру, отмечу лишь, что если это – доля человека, названного военврачом не первым, но и далеко не последним в организации, то сумму, причитавшуюся самому Баранову я не точно не рисковал представить себе.

– Мнда, – подытожил, присвистнув, подполковник. – Только за эту тетрадь нам с вами, друзья мои, могут оторвать башку без малейших колебаний и сожалений.

– Кто? – шепотом спросил я.

– Поверь мне – найдутся желающие…

– Бережливый человек, – покачал головой Листьев, водя пальцем по строчкам. – Такого хрен обсчитаешь.

– А теперь – посмотрим, что здесь, – предложил хозяин, хватая конверт.

Пакет был упакован в несколько слоев бумаги и полиэтилена. Хирург, распечатывая эту матрешку, употребил массу всевозможных ругательств, в том числе – несколько мне не знакомых, которые я с радостью взял на вооружение, пополняя свой словарный запас.

В конверте оказалась сложенная в несколько раз карта какого-то острова с указанием широты и долготы, промером глубин возле берегов, отметками высот и всем остальным, что могло бы понадобиться, вздумай кто подойти к этому острову. Карта была настолько подробной, что, казалось, после ее изучения ориентироваться на острове можно с закрытыми глазами.

– Судя по координатам, это где-то около Мадагаскара, – заметил военврач.

– Да?

Торопов пододвинул к себе глобус, закусив карандаш, покрутил его и, наконец, ткнул грифелем в точку северо-восточнее Мадагаскара.

– Но здесь ничего нет! – удивленно воскликнул он.

– Ты бы еще в школьном атласе поискал, – усмехнулся Листьев.

И мы вернулись к изучению карты. Остров имел порядка семнадцати километров в длину и восьми в ширину. И вообще напоминал жирную креветку, распластанную на бумаге. На карте было много добавлений, сделанных ручками и карандашами различных цветов, вероятно – начертанных в другое время. Но резче всего в глаза бросались три красных креста, выполненных красным карандашом – два в северной части острова и один в юго-западной. И возле этого, последнего, корявым почерком, говорящем о незаурядности его владельца, совершенно не похожим на каллиграфические буквы Полковника, было написано "Основная часть здесь".

На обороте карты присутствовали пояснения:

"От баобаба на плече высоты 183, к С., С.-С.-В.

В.-Ю.-В. и В.

Пятьсот метров.

Остальная часть – восточный склон высоты 148, сто метров к Ю. от черной скалы.

Оружие и снаряжение – песчаный холм на С., 50 метров на В. и 70 метров на С.

Баранов Н.И."

Вот, собственно, и все… лично я ни черта не понял. Но доктор с политруком пришли в неописуемый восторг.

– Лед тронулся, господа присяжные заседатели! – проговорил Торопов, потирая руки. – Лед тронулся! Мы должны завладеть этими сокровищами! Завтра же я еду во Владик! Через три недели… нет, через две недели… нет, через десять дней у нас будет лучшее судно и лучшая команда во всем Тихом Океане! Возьмем с собой Витю и Славу. При хорошем везении – меньше, чем через месяц будем на острове, там быстренько Veni, Vedi и Vici! У нас будет столько бабла, что можем купаться в нем, как Скрудж Макдак!

– Типа, сейчас ты не можешь в бабле купаться… – заметил Листьев. – Я-то точно поеду. Не столько ради денег, сколько ради смены обстановки. Заржавею тут скоро. В Диме я тоже не сомневаюсь. Однако, есть один человек, на которого я боюсь положиться…

– Кто? – прошипел подполковник. – Назови эту собаку, я лично ему в голову выстрелю!

– Это ты, мой дорогой друг, – улыбнулся доктор. – И все потому, что ты не умеешь держать язык за зубами. Не забывай – не мы одни знаем про карту. Те ребята, что разгромили "Адмирала Казакевича" – они мало перед чем остановятся. Ты сам сказал – есть и другие, кто приложит максимум усилий, чтобы это бабло не прошло мимо них. Мы не должны показываться поодиночке. Мы с Димоном останемся здесь до отплытия, а тебе лучше взять с собой Славу и Витю. Но главное – никому ни слова!

– Ты прав, дружище, – кивнул Торопов после недолгого молчания. – Все мероприятие следует провести в условиях строжайшей секретности. И лучше нанять еще десятка полтора-два бойцов… я уж не говорю про то, что нам придется скрытно проникнуть в территориальные воды иностранного государства, что на языке любой армии мира называется "диверсионной операцией". Да и до Сомали рукой подать, слышал я про их нравы. Что касается до меня – то я буду молчок. Даже под самыми страшными пытками из меня не вытянут и слова!

После сей тирады, заверяя в свое молчании, бывший чиновник сделал жест, будто закрыл рот на молнию.

Глава 7. Я еду во Владик

На подготовку ушло гораздо больше времени, чем предполагал Торопов. Листьев не раз вспоминал, чем отличается командир от замполита. Командир говорит "делай, как я", а замполит – "делай, как я говорю".

Мы жили в замке подполковника почти как пленники – Андрей Петрович перед отъездом усилил охрану и теперь по периметру с завидной регулярностью проходили ребята, экипировка которых дополнилась бронежилетами и дробовиками. А на балконе, обнявшись со старенькой "Арисакой", мирно дремал старый егерь Михалыч.

Я провел над картой много часов, изучив ее практически наизусть. Я знал каждый изгиб острова, каждую отметку высоты и каждый промер глубины. Вооружившись Яндексом, я изучил и окрестности острова, благо, на полторы тысячи километров эти окрестности были океаном.

Мне снова стали сниться кошмары. В этих беспокойных снах Баранов то подкармливал специально завезенных на остров тиранозавров "Растишкой", то сидя на пирсе, бросал в море расчлененные тела туристов, привлекая акул. И все это с одной целью – чтобы осложнить нашу жизнь на острове. Как бы то ни было, но все эти сны оказались совершеннейшим пустяком по сравнению с тем, что нам пришлось пережить на этом злополучном острове.

Неделя шла за неделей. Наступил конец сентября, когда прозвучал долгожданный звонок. Горничная подозвала меня к телефону. На другом конце провода был Торопов.

– Ага, дружище! – воскликнул подполковник. – Слушай меня внимательно и не перебивай! Я купил отличный корабль – списанный сторожевик "Скиф", доработанный контрабандистами. Отличное судно, на форсаже идет 40 узлов! Не представляешь, сколько геморроя я нажил, прежде чем найти этот корабль! Но как только люди узнали, что мы отправляемся на поиски сокровищ – все наперебой бросились помогать!

– Хм, – многозначительно ответил я.

– Говорю же – не перебивай! С бойцами тоже была проблема – я нашел лишь троих, но после познакомился с совершенно замечательным человеком. Ты не поверишь – он прожил несколько лет в Африке и юго-восток знает, как свои пять пальцев! Правда, мы с ним сначала чуть не набили друг другу морды, но как только он узнал, что у нас карта Баранова – проникся таким уважением, что ты не можешь себе представить! Говорит, что скучает по Африке, по горячему тропическому ветру и соленому морю! Трогательная сентиментальность, ты не считаешь?

– Но…

– Да не перебивай же! Есть, правда, минус – у него нет одной ноги. Но, тем не менее – он, как раньше говорили – новый человек социалистической формации – воспитанный в коммунистических идеалах и заветах член «общества будущего». Вот такой мужик! В общем, я взял его коком. С его помощью я набрал остатки команды – видел бы ты их рожи! Сомалийские пираты, увидев их, сами сдадутся нам в плен! Капитана тоже нашел отличного – настоящего морского волка! Правда, без бороды и трубки… да ладно! О, еще забыл! Серебряков – это кок, про которого я говорил, женат на негритянке. Видел я ее – страшная, как вся моя жизнь! Так что я отлично понимаю, почему он хочет свалить из дома! Короче, бросайте все, немедленно собирайтесь и приезжайте во Владик.

И бросил трубку. Я еще несколько секунд вслушивался в гудки, а затем тоже нажал на отбой. Приезжайте! Молодец! А куда приезжать?

Но через секунду телефон снова зазвонил.

– А, совсем забыл, Димон, – вновь раздался голос политрука. – Я в гостинице "Приморье" – привыкаю к походным условиям. Номера для вас с Листьевым забронированы – жду. И захватите с собой Михалыча.

Началось. До этого момента мне все наше предприятие казалось… не знаю, каким-то фантастичным, нереальным. Какой-то детской игрой, когда мальчишки в песочнице договариваются уйти в пираты, но все заканчивается в без двадцати девять, когда по телевизору показывают "Спокойной ночи, малыши". Лишь теперь я понял, полностью осознал, что все происходящее – нифига не игра и не шутка. Еще секунду назад мне не верилось в это. А теперь уже поздно – верить, или не верить. Это как… как… я не знаю – как инопланетяне. В них можно верить, а можно и не верить, но даже те, кто верит в существование внеземного разума – сомневается в том, что увидит хотя бы одного маленького, крошечного зеленого человечка живьем. И, вдруг – раз! Инопланетяне валятся с неба, потрясая лучеметами, и уже поздно верить или не верить в них. Они есть – и это точно. Вот и тут точно так же. Мы едем – и это точно. Пора собирать чемоданы.

По-правде говоря, чемодана у меня не было даже одного. Лишь небольшая спортивная сумка, куда я и упаковал свои нехитрые пожитки, втиснув в середину оба "Стечкина" – тот, что обронил дядя Степа, и тот, что я реквизировал у Полковника, не к ночи будет помянут. Доктор был тысячу раз прав – за этими сокровищами охотимся не мы одни и пара весомых аргументов не повредит.

Наутро, едва солнце разогнало туман, мы – я, Листьев и Михалыч, погрузились на катер и отправились во Владик. Несмотря на качку и пронизывающий ветер, я уснул. А разбудил меня сильный удар в бок. Солнце поднялось уже высоко.

– Где мы? – спросил я.

– Бухта Золотой Рог, – ответил Михалыч. – Вылезай.

Гостиница "Приморье" оказалась в нескольких минутах ходьбы от морского вокзала. Как там сказал Торопов? Привыкает к походным условиям? Что же… если он таким образом привыкает к походным условиям, то плыть собрался, судя по всему, не на списанном сторожевике, а на круизном лайнере с бассейном, джакузи, стюардами и оркестром. В фойе нас встретил Слава, он же показал наши номера, где мы оставили вещи. И он же сопроводил нас в порт.

Я видел море. Я вырос на берегу моря. Я жил на берегу моря. Да и во Владике я бывал далеко не один раз. Но в порту оказался впервые. И чувства меня посетили очень двоякие. С одной стороны я был поражен количеством кораблей, самых разнообразных – столько судов в одном месте я видел впервые в жизни. Там матросы драили палубу, здесь мужчина с седой бородой и в фуражке без кокарды мирно дремал у штурвала, сжимая в зубах потухшую трубку. Словом – именно то, что и ожидает человек увидеть в порту. То, что показывают в фильмах, рисуют на картинах и так далее.

А с другой стороны – грязь. И вонь. Сильно пахло рыбой, тиной и водорослями. Если там, на бортах кораблей, царили порядок и дисциплина, то на самой пристани дела обстояли совсем иначе. Валялся мусор. Чего уж там, мусор пестрел не только на берегу – на волнах тоже покачивались пустые пластиковые бутылки, куски пенопласта от какой-то упаковки, доски. У стены спал явно нетрезвый матрос. Еще пара морских волков, не стесняясь в выражениях, обсуждали проходящих мимо девушек, которых, на счастье самих девушек, было немного. Водитель погрузчика, матерясь, разгонял прохожих.