Полковник сдернул с корзинки полотенце, открывая взору выпечку. Одуряющий запах и до того витал в кабинете, но Виктор еще крепился. При виде же подрумяненных боков пирожков и ватрушек рот тут же наполнился слюной. Что ни говори, а он уже давненько не пробовал подобных изысков. Только сухие пайки да полевая кухня.

– Александр Трифонович, вы ведь меня не чаи гонять позвали? – управившись с первым пирожком и нацеливаясь на второй, произнес Виктор.

– Ну отчего же? Ты сын моего бывшего сослуживца и доброго товарища. Могу же я проявить отческую заботу.

– И именно из заботы о сыне старинного товарища отправили его в самое пекло Шанхая?

– Ну, отправлял тебя не я, а Белов. Ты у него в подчинении. Я приказал выдвинуть в помощь нашим нанимателям танковую роту. А уж как выполнить мое распоряжение, решать ему, – слегка развел руками хозяин кабинета и впился зубами в очередной пирожок.

– Звучит убедительно. Тогда я на будущее буду почаще заходить к вам. По-свойски. Уж больно пироги знатные.

– Уел, – хмыкнул Григорьев, делая глоток чая.

– Ну так как? Зачем я вам понадобился?

– Не только ты, но и твои штурмовики. Их пополнили и вооружили по штатам мотострелкового взвода ДВР.

– Хотите забрать меня под свое крыло? – поинтересовался Виктор и откусил от пирожка очередной кусок.

– Для проведения специальных операций. Разумеется, если ты не против.

– Обещание отцу?

– Витя, не буду лукавить. То, как ты дрался в Шанхае, не просто необычно. К примеру, полковник Рудаков уверен, что это новое слово в тактике уличных боев. И он склоняется к мысли, что это не случайность, а результат твоего нестандартного подхода ко многим вопросам вообще. Отсюда и твоя изобретательность. Ты ведь ничего особенного не создаешь, просто рассматриваешь решение той или иной проблемы под другим углом. Так что я хотел бы, чтобы ты окончательно перешел в отдел специальных операций.

– Спецназ?

– Своего рода. Рейды по тылам противника, диверсии на коммуникациях, уничтожение складов. В твоем распоряжении будут твой БРДМ и три МБТ.

– «Мабуты»? Здесь?

– Ну а что такого? Если уж «бардаки» прислали, так чего уж говорить о них? Пока машины не зарекомендуют себя по-настоящему, реального интереса они не вызовут. Да и не получится все время их прятать, а вот испытать в боевой обстановке не помешает.

– То есть четыре «бардака» здесь изначально появились не просто так? Три – в качестве разведывательных машин в батальонах и один – под отдел специальных операций?

– Все верно.

– А если я не соглашусь?

– Есть еще три машины, и с их командирами я вот таких бесед вести не буду. Хотя, признаться, твоя кандидатура наиболее предпочтительна.

– Я согласен, – пожал плечами Виктор.

– Если попадешь в плен… – Григорьев запнулся и продолжил: – Нашего брата японцы и так не жалуют, но в отношении тебя и твоих штурмовиков, думаю, расстараются особо. Если не в курсе, то вы хорошо известны в армии самураев, и многие просто мечтают, чтобы вы попали им в руки живыми.

– Я это знал и в Шанхае. У вас уже есть что-то конкретное? Или пока просто вызвали для нового назначения?

– Есть. Как не быть, – промокнув губы салфеткой, произнес Григорьев.

Поднялся из-за чайного столика и направился к большому рабочему столу с расстеленной картой. Виктор поспешил присоединиться к нему, едва поборов желание прихватить еще один пирожок. Отчего-то вспомнились слова мальчишки-попутчика: «Пирожки – это не чтобы поесть, а потому что вкусно!»

– Ты, Витя, доставил интересных пленных.

– Вы о том, что оба пилота имеют умение «Палач»?

– Нет, то, что они промышляют изуверством, мы и так знали. Тот же одаренный Шумалу, которого вы с отцом захватили, не сам додумался до истязания пленников, а подсмотрел у самураев. Причем вплоть до капсюльных револьверов. Правда, с появлением пневматических образцов японские офицеры предпочитают вкладываться именно в такие модели. Они, конечно, дорогие, но на круг выходит экономия. Однако так было до недавнего времени…

– И что изменилось? – спровоцированный паузой, поинтересовался Виктор.

– Сегодня в распоряжении японцев оказалось слишком много пленных. А еще три месяца назад император Хирохито издал указ, согласно которому на пленных китайцев не распространяется Женевская конвенция. Самураи, конечно, и раньше не больно-то ее придерживались, но тут у них и вовсе руки развязаны, а на этих самых руках вдруг оказалось около двухсот тысяч военнопленных. Еще не понял, к чему я клоню?

– Надеюсь, что все же ошибаюсь.

– Не надейся. Твою задумку с крысами дети Аматерасу воплощают в жизнь, только используют для этого людей. Отобрали пять офицеров, не боящихся замараться, и те трудятся не покладая рук. У села Сяоган устроили концлагерь, куда свозят всех пленных. Каждый из этих ублюдков в день убивает по несколько сотен человек. И, как ты понимаешь, исключительно в голову. Я без понятия, сколько они уже убили. Но подозреваю, что за прошедшее время – очень много.

– Твари, – играя желваками, процедил Виктор.

– Согласен. Те еще ублюдки. Я, конечно, не белошвейка. Доводилось и расстреливать, чего уж там. Но пленных – только если находился на территории противника. А вот так, просто ради получения опыта… Это уже через край.

– Мы должны разнести этот лагерь?

– Да.

– А почему не доверить это дело спецназу? Они бы управились куда лучше.

– Потому что мне нужен тот опыт, который сумели аккумулировать у себя эти ублюдки. Я знаю о твоем отношении к подобным тварям. Но ты сначала заберешь с них все до последнего, а потом можешь прибить в самой извращенной форме. Мне без разницы.

Говоря это, полковник подошел к шкафу и достал из него знакомый саквояж. Никаких сомнений, там находятся нелегальные артефакты по переводу и съему опыта.

– То есть это опять в обход руководства и опыт вы собираетесь прибрать к рукам? – сделал вывод Виктор.

– Не совсем так. Я намереваюсь употребить его на подготовку своей команды. Как я уже говорил, отсутствие связи с Эфиром делает меня неконкурентоспособным. Наличие инициированных помощников серьезно нивелирует этот недостаток.

– Когда мы захватили ту банду, батя мне сказал, что взять опыт с палача не грешно, главное – как ты его употребишь. Надеюсь, что пока я его употребляю к вящей пользе моей страны.

– Витя, у меня нет семьи, нет наследников. Все, что у меня есть, это служба Родине, как бы пафосно это ни звучало. А еще я не проживу без своей работы. Просто сопьюсь. Видел уже ищеек, которых вышвыривали на пенсию. Вроде как и на заслуженный отдых, а им белый свет не мил. Опускались на самое дно. Так-то, сынок.

– И как вы собираетесь прикрыть эту операцию?

– Да просто все. Организация побега пленных из концентрационного лагеря. Вы погрузите на свои машины две тысячи винтовок и двести тысяч патронов. Перебьете охрану лагеря, соберете пленных китайских офицеров и сержантов, предложите им организоваться и напасть на склады с трофейным оружием в десятке километров от Сяогана. Раздадите им имеющееся у вас винтовки и уйдете.

– А если они не захотят организовываться?

– Да и черт с ними. В любом случае в тылу японцев окажется как минимум две тысячи отчаянных, обозленных и вооруженных бойцов. И после того, что им довелось пережить, обратно они уже не захотят. Какой-то вред они все же нанесут.

– Сколько человек охраняет лагерь?

– Две пехотные роты.

– Не многовато? – вздернул брови Виктор.

– Ну, вы тоже не мальчики. И броня, и опыт боев. Во взводе нет новичков. Так что их численный перевес не столь уж и важен, – уверенно заявил Григорьев.

– Какие-нибудь детали известны?

– Нет, Витя. С этим тебе придется разбираться на месте.

– Авантюра какая-то.

– Согласен.

– Где располагается взвод?

– Зайди в отдел кадров, ознакомься с приказом и прихвати копию для комбата Белова. Там же тебе объяснят, где твои подчиненные.

– Ясно.

– И еще такой момент, Витя. Тебе придается кинооператор.

– Кто? – не смог сдержать удивления Нестеров.

– Кинооператор. Ну или кинохроникер, если быть более точным. Ему поручено снять фильм о зверствах японцев.

– Самураи и сами с удовольствием снимают и фотографируют. Даже печатают это в своих газетах.

– Знаю. И, если получится, ты добудешь и эти материалы.

– Я все понял, Александр Трифонович. Разрешите вопрос не по теме? – решил сменить направление беседы Виктор.

– Спрашивай.

– Я понять не могу, с чего это наше правительство вдруг решило начать так серьезно помогать Чан Кайши. У Гоминьдана появились лишние деньги? Или мы вдруг ударились в благотворительность?

– Правительство решило предоставить Гоминьдану крупный заем с отсрочкой начала платежей. Ну и, ясное дело, даем не деньгами, а оружием, военным снаряжением, подготовкой военных и гражданских специалистов. Во всех наших высших учебных заведениях появились китайские факультеты. Не за красивые глаза, конечно. В ответ мы получаем в безвозмездную аренду на девяносто девять лет остров Хайнань. Почти триста километров в длину и порядка ста пятидесяти в ширину. Целая провинция.

– И зачем он нам нужен? Находится за тысячи километров. Поди еще удержи его в руках, если вдруг сцепимся с теми же японцами.

– Смешной ты, Витя. Это же тропики. Про сельское хозяйство помолчу. Хотя подспорье для республики огромное. Но главное – там подходящие климатические условия для разбивки плантаций гевеи, а потребность в каучуке с каждым годом только растет. Ну и такой момент. Наше географическое общество по договоренности с Чан Кайши отправило на остров научную экспедицию. Ее члены обнаружили там крупное месторождение железной руды.

– Научная экспедиция или геолого-разведывательная? – с сомнением уточнил Виктор.

– Ну не в открытую же собирать сведения. А под прикрытием научной экспедиции можно изучать все что угодно. Не только геологию, но и климатические условия, чтобы понять, станет ли там вообще расти гевея. И когда все сошлось как надо, оставалось выждать удобного момента, когда Чан Кайши будет готов пойти на уступки. В результате Песчанин сделал ему предложение, выгодное обеим сторонам, как некогда это проделала царская Россия, заполучив Порт-Артур на противоречиях Китая с европейскими державами.

– То есть этот вопрос прорабатывался на протяжении нескольких лет.

– Все верно. Этой договоренности предшествовала длительная и тщательная подготовка. Что же касается защиты острова… Так ведь для чего-то мы создавали свой флот? Причем не столько морской, сколько воздушный. Так что защитим, можешь не сомневаться.

– Понятно. Только мне кажется, что китайцам было бы выгодней открыть учебные заведения у себя, что они, в общем-то, и стараются делать.

– Для них подобный подход, несомненно, выгоден, а вот для нас – уже нет. Ведь молодые люди не просто станут учиться в учебных заведениях ДВР, они еще и будут жить среди наших. Дружить, ссориться, драться, влюбляться, пьянствовать, помогать друг другу. Мы станем ковать кадры для Китайской республики, что впоследствии будет способствовать добрососедским отношениям. Нужно мыслить стратегически, на десятки лет вперед.

– Ясно.

– Кстати, надеюсь тебе не нужно напоминать про разного рода подписки и про необходимость держать язык за зубами? Не то чтобы это была великая тайна, но лишние разговоры – они и есть лишние.

– Да вроде не дурак. Разрешите идти, товарищ полковник?

– Погоди. Приказ о твоем награждении Георгиевским крестом второй степени за шанхайские бои подписан. По понятным причинам, вручить его тебе, а тем более, в торжественной обстановке, я не могу. Поздравляю, – протянув ему руку, произнес Григорьев.

– Служу Отечеству, – встав по стойке смирно, Виктор ответил на рукопожатие.

По груди разлилось тепло, а щеки залил румянец удовлетворения. Приятно сознавать, что твои усилия не остались незамеченными и отмечены высшей наградой за воинские заслуги.

Но, направляясь на выход, Нестеров думал не о награде, а о том, что с каждым разом он все больше вязнет в паутине Григорьева. И черт его знает, как оно получается. Александр Трифонович его отговаривает, рисует картину без прикрас, даже пугает. Но Виктор всегда находит причину, отчего ему не следует отказываться.