До места не так чтобы и далеко, а поэтому решили посмотреть, как там и что. Добрались довольно быстро. Лес вообще легко проходим – кроме деревьев и подлеска, нет никакого бурелома, только довольно крупные камни попадаются, да и то редко. Оказывается, это не просто изгиб берега, а полуостров, поросший лесом с небольшими проплешинами. Ширину он имел от тридцати до сорока метров и длину около ста пятидесяти, с обрывистыми, метра по два-три, берегами. Он-то и закрывал обзор, а так все верно – вон разрыв и довольно широкая полоса холмистой степи между двумя лесными массивами. Имелся тут и весьма полноводный ручей, который, пробегая примерно две трети полуострова, стекал в озеро по образовавшейся широкой промоине. Вероятно, в половодье он разбухал и занимал всю ширину единственного спуска к озеру, но сейчас по его берегу можно спокойно спуститься к водной глади. Судя по каменистому дну, основание здесь из сланца. А вода! Вкуснотища!

Дальше заниматься изучением местности не имеет смысла. Округу они уже обозрели, более или менее исследовали. Поражало обилие живности: просто запредельное количество. По пути им попалась семья косуль из нескольких голов с двумя телятами, и что самое странное – особого беспокойства при виде людей они не испытали. Нет, подпускать к себе не стали, убежали, вот только сделали они это как бы на всякий случай: не бегают так от врагов. Заповедник какой? Видели барсука, и реакция схожая. Были еще кабаны, но их предпочли обойти сами путешественники: сталкиваться с секачом не было никакого желания, да и возиться с тушей… У них несколько иная цель, не охота. С продуктами проблем нет. Это сейчас у Семена проблемы. Хотя он, скорее всего, уже всех на уши поставил: время к вечеру склоняется, а они все еще не доехали до того клятого озера.

Когда добрались до машины, уже начались сумерки. Как ни странно, кровососов было не так чтобы и много, предстояло ожидать куда худшего. Неожиданно, но не станешь утверждать, что неприятно. Возле машины, как и следовало, никого не было, разве только характерные отметины от рывшихся вокруг кабанов да несколько явственных отпечатков их копыт. Вот так сразу и не поймешь, хорошо это или плохо.

Палатку поставил довольно быстро. Лариса, правда, скривилась, когда Дмитрий выбрал двухместную, в которой обычно располагалась она с мужем, но то ее трудности. Разводить бодягу и ставить еще одну палатку он не собирался, а эту и поставить, и свернуть куда как проще. Тем более что она и палец о палец не ударила. Накачал матрац, подушки. Все. Приходи кума любоваться.

Лариса тем временем сообразила ужин. Ничего особенного, копченая курица, сыр, овощи, чай из термоса. Поели под светом фонаря, без особого аппетита, несмотря на то что весь день ничего не ели. Ничего удивительного, потому как настроение ниже среднего, пищу принимали только из-за того, что, несмотря ни на какие перипетии, желудок требовал своего.

Размечтался одноглазый. Вот сейчас она все бросит и ляжет спать на одном матраце с посторонним мужчиной. Друг мужа – это не член семьи. Нормально?! Все же нужно было ставить большую палатку. Хотя… Один он намучился бы ее ставить, а она никак помогать в том не собиралась. Делать нечего. Вооружившись одеялом, Дмитрий отправился спать в машину.

Сон на переднем сиденье УАЗ-469 – это то еще удовольствие. Хорошо, хоть он в свое время озаботился ящиком между сиденьями, куда складывал всякую мелочовку, а то там пространство весьма солидное. Но пара одеял в качестве подстилки никак не могли полностью сгладить углов, так что, даже заняв два сиденья, поворочался он за ночь изрядно. Радовало, что с комарами никаких проблем – тлеющая спиралька с этим справилась на раз, а то заведется один бандит – и все, считай, сон пропал. Он, паразит, может, и за всю ночь не исхитрится тебя укусить, но уснуть под комариный писк – та еще задачка.

Утро ничего не изменило в их положении. Едва проснувшись, Дмитрий бросился осматривать то место, откуда они, по идее, появились. Случись увидеть то самое марево – он схватил бы Ларису в охапку и, бросив все, шагнул бы в него не задумываясь. Ничего.

С выражением полного разочарования он обернулся к палатке, в которой находилась Лариса. Она уже не спала и, высунувшись наружу, внимательно смотрела на него. Он ответил на ее немой вопрос отрицательным покачиванием головы. Описать ту гамму чувств, что промелькнула на ее лице, было весьма сложно – наиболее ярким из них было полное отчаяние. Уныло вздохнув, она вновь юркнула в палатку и, немного повозившись, вскоре затихла. Да и немудрено: только рассвет, ночью даже он просыпался из-за того, что вокруг бродила какая-то живность, словно мало неудобств на его голову, – так что же говорить о ней. Да только поспать у нее может и не получиться.

Ложиться досыпать у него не было никакого желания. Ему вполне было достаточно четырех-пяти часов в сутки, да еще и урывками. Работать бригадиром на озере, откуда всяк, кому не лень, пытается украсть рыбку, и при этом отводить на сон много времени – никак не получится. Если будешь отлеживать бока, то осенью ничего не выловишь. Дешевая китайская сеть, поставленная на их озере на три-четыре часа, могла принести больше ста килограммов рыбы. Оно на фоне более двухсот тонн, которые они обычно вылавливают при спуске воды, как-то несерьезно. Но это только одна сеть и за одну ночь. Вот то-то и оно. Так что с июня и по конец октября он был постоянно на взводе. Только изредка, раз в две недели, на пару дней в его комнате в рыбачьем домике поселялся директор рыбколхоза, давая ему перевести дух.

Вот и перевел. Ему эта рыбалка уже поперек горла, а уж рыбаки, которые к ним на озеро косяками ходят и предлагают даже плату, лишь бы позволили удочки забросить, и подавно. Семен, не будучи по натуре охотником, был просто фанатом рыбалки. Несколько раз рыбачил и у Дмитрия – были избранные и нужные люди, которым это позволялось, хотя их можно перечесть по пальцам. Однако там ему не нравилось. Нет, клев всегда отменный, рыбка за сезон вырастает и до трех килограммов, но открытая, без намека на тень, продуваемая со всех сторон местность вносит свою долю неудобств. После же того как обозначилась рыбалка на том лесном озере, место работы друга для Семена сразу отошло на второй план. Тут не так клевало, но зато попадались поистине гигантские экземпляры, хотя и отдававшие слегка тиной. С другой стороны, для рыбака главное не съесть, а поймать, подсечь, выудить настоящую добычу. Он ведь не на пропитание добывает, а получает удовольствие.

Дмитрий без особого энтузиазма поддерживал пожелания друга по отдыху, но с другой стороны, по-иному провести вместе время не получалось. Тот постоянно был занят, а как только выдавалась возможность, рвался за город. Сдружились они давно, еще со школьной скамьи: воспитанник детского дома, сын алкоголиков, отбросивших концы в пьяном угаре, и выходец из благополучной, обеспеченной семьи. Дмитрий всегда поддерживал своего друга, и не раз ему приходилось пускать за него в дело кулаки.

После школы их дороги разошлись, что, впрочем, не повлияло на дружбу. Семен поступил в престижный вуз, Дмитрий отправился в армию. После дембеля он устроился на работу в рыбколхоз, где проработал несколько лет. Два года назад директор их СПК^[1] взял парня в оборот и заставил поступить в сельхозинститут на факультет рыбоводства. Как только Соловьев представил документы о поступлении, Василий Андреевич тут же поставил его бригадиром, с подчинением ему восьми рыбаков, самому младшему из которых было тридцать два года и он был на шесть лет старше его. По большому счету, для детдомовца судьба у него складывалась весьма удачно.

Семен после института подался в строительную фирму своего отца, и дела у него шли просто отлично. Это был тот самый случай, когда сын не то что успешно продолжал дело родителя, но и преумножал его, – объемы производимых работ выросли чуть не вдвое. Каждый второй объект федерального значения – а значит, и весьма прибыльный – возводился именно его фирмой. Сегодня он уже практически полновластно распоряжался всеми делами, определяя и перспективы, и пути самостоятельно, отец только приглядывался и не переставал благодарить Господа за то, что сын стал тем, кем стал. Слишком много негатива вокруг и слишком много оболтусов, которым родители не могли дать ума и на четвертом десятке, потому как они ни в какую не желали работать, а были способны только потреблять, причем в немереных количествах.

Раз спать уже не придется, стоит поглядеть, что там с машиной. Мало ли, вдруг этот портал заработает, – бросать машину все же не хотелось. Это был видавший виды старый внедорожник, который он купил по сходной цене и за год успел привести в божеский вид. Во всяком случае, тот как нельзя лучше отвечал требованиям самого Дмитрия, способный преодолеть самую непролазную грязь, а ее вокруг озера хватало, в особенности в распутицу. А если еще учесть и то, что директор выделил на его транспорт не такой уж и малый лимит горючего, то УАЗ был выгодным приобретением во всех отношениях.

Удар все же оказался несильным – не сиди Лариса в расслабленной позе, рассуждая о всех недостатках авто, вполне смогла бы уберечься от удара о лобовое стекло. Погнуло бампер, передок и капот, не без того, но в целом все нормально. Беда была с радиатором. Одна из веток, обломившись, прошила его насквозь, как копье, проделав отверстие диаметром сантиметра три. Но других повреждений не наблюдалось.

Сев за руль, Дмитрий запустил двигатель. Ничего с ним не случится, он ведь не собирается ездить долго – так, отъехать на пару метров, чтобы можно было работать.

Звук работающего двигателя Дмитрию показался инородным в этом царстве природы. Вот не вязался он с окружающим пейзажем, и все тут. Процесс не занял и минуты, после чего в лесу вновь наступила тишина.

Проблем с инструментом не было никаких – наличие старого автомобиля обязывает иметь необходимое количество инструмента, а уж старого уазика – и подавно. У Дмитрия имелся не только автомобиль. Последнее время он жил в райцентре, где сумел приобрести однокомнатную квартиру. Все же работать в одном месте, а жилье иметь за десятки километров – не так уж и удобно, так что он продал доставшуюся ему от государства малосемейку, немного вложился и купил вполне нормальную жилплощадь, которая к тому же стоила гораздо дешевле, чем в городе. Так что общался он с крестьянами очень плотно, опять же все его рыбаки из этой среды, и в селе он бывал очень часто. Одним словом, нахватался – он и сам не понял, когда в нем начала проявляться эта крестьянская натура и постоянная забота о запасе, который, как известно, карман не тянет.

О том, чтобы запаять радиатор, не могло быть и речи, так что, вооружившись круглогубцами, он закрутил порванные трубки и пережал их. Получилось что-то типа алюминиевого тюбика. Понятно, что теперь движок будет греться, но это не беда, нагреется – можно и постоять, зато машина будет на ходу. Закончив с этим, он столь же сноровисто установил радиатор на место. Порядок. Осталось залить воду.

Вот уж не думал, что из этого выйдет проблема. У них было два баллона, что устанавливаются на кулеры, вот на один из них и нацелился Дмитрий. Ну не идти же в самом-то деле на озеро, а ручьев поблизости он не обнаружил. Ближайшим мог оказаться тот, что выходил на полуостров, но, судя по направлению, до него тоже было метров пятьсот. Короче, нет причин, чтобы заморачиваться по этому поводу.

– Ты чего собрался делать?

– Ты о чем, Ларчик?

– Зачем баллон схватил?

– В радиатор залить.

– А ну поставь туда, где он был. Завез непонятно куда, неизвестно когда отсюда выберемся, а он будет водой разбрасываться.

– Ларис, тебе что, голову напекло? Так не должно, утро еще, да и мы под деревьями. Мы что, в пустыне, воды не найдем?

– Эта вода экологически чистая, я из всяких луж пить не собираюсь.

– Ларчик, я все понимаю, но ты уже перегибаешь. Лучше бы о завтраке подумала.

Дмитрий перехватил ручку баллона поудобнее и хотел вновь направиться к радиатору, когда девушка вдруг нагнулась и через секунду выпрямилась, уже держа в руках винтовку и направляя ствол на него. Ход предохранителя на «барсе» мягкий, а щелчок едва различим, но он явственно его услышал.

– Поставь на место, кому говорю. А то…

– А то что? Выстрелишь?

– Не доводи до греха.

А ведь может. Она сейчас в таком состоянии, что очень даже может. Ну и что делать? В традициях лучших боевиков бросаться на нее? Так она не враг. Да и вопрос выеденного яйца не стоит. Просто у бабы ум за разум зашел, вот и бесится. И то, на ровном месте оказаться в непонятном дерьме. Господи, и как такое могло случиться? Спокойно, не надо ее сейчас проверять «на слабо». Вот так вот, назад, к двери багажника, баллон на место. Вот видишь, красавица, как сказала, так и сделал.

Ты смотри, как она довольна собой. Удовлетворенно кивнула – и на пятую точку, а карабин на колени. Ни одного лишнего движения – это к тому, что она всем своим видом дает понять, что никого обслуживать и заботиться о завтраке не собирается. Ну, прямо надсмотрщик на плантации.

Так, а где мое ружье? Стоп. Ты что, совсем сбрендил? Какое к чертям собачьим ружье! В войнушку решил поиграть? Ладно, у нее кипит ее разум возмущенный. Истерика у бабы. А ты чего истеришь? Два больных на голову в такой маленькой компании – это перебор. Но вразумить ее, что вот так тыкать в человека стволом нельзя, нужно. Как бы ее ни колотило – нельзя, и все. Ведь мало того что меня грохнет, – так и сама пропадет.

– Чего сидишь? Завтрак готовить не собираешься?

– Сам готовь.

Оно, конечно, нетрудно, чего там трудиться, разобрать тапперты да достать все готовое. Вот только слабину ей показывать нельзя: каждый должен заниматься своим делом и быть тем, кто есть. Не до эмансипаций.

– Могу и я. Да только из женских рук вкуснее будет.

– А я тебе не женщина и ничем тебе не обязана, разве только тем, что оказалась в полной заднице.

– Я там же, если ты не заметила.

– А мне от этого не легче.

Ага, глазки горят, о карабине на время позабыла, вот и ладушки. Он сделал три стремительных шага, приближаясь к ней вплотную. Лариса успела только слегка приподнять оружие в попытке навести его на Дмитрия, но в следующее мгновение сильная рука ухватила «барса» за цевье, а другая наотмашь влепила ей такую затрещину, что голова едва не отлетела, – девушка тут же растянулась на земле. Удар был сильным, но Дмитрий все же бил не в полную силу: не было у него намерения отправлять ее в отключку. Отрезвить, вразумить, встряхнуть – все это да, но не бить в качестве наказания за содеянное и в назидание на будущее.

Лариса тут же сжалась в комок и залилась слезами. Дмитрий не обманывался, это не из-за затрещины. Эта боль – ничто в сравнении с тем, что у нее творилось в душе. Если посмотреть правде в глаза, то, не будь с ним Ларисы, еще неизвестно, как бы сам он себя повел. Однако ответственность за кого-то заставила его полностью собраться и держать себя в руках. Он даже был благодарен судьбе, что она сейчас с ним.

Отложив вырванное оружие в сторону, он присел рядом с девушкой, приподнял и, прижав к груди, начал гладить по голове и спине, тихо так приговаривая в самое ухо, словно сердобольная бабушка:

– Поплачь, поплачь, маленькая. Все понимаю, плохо тебе, поплачь – глядишь, и полегчает.

– Дим… Ди-ма… Я… Я… Я ведь… И вправ-ду… Ну… Ду-ма-ла… Выс-трелю, – часто прерываясь рыданиями, заговорила она.

– Я знаю, Ларчик. Но это не ты. Ты просто маленькая испуганная девочка.

– Ска… Ска-жешь, то-же, ма-лень-ка-я.

– Ну конечно маленькая. Вот родишь, станешь мамкой – тогда и повзрослеешь, когда заботиться о ребенке начнешь.

– Се-мен не хо-чет, го-во-рит, мо-ло-дые еще, а мне уже двадцать пять.

– Ну не сорок же. Так что ничего страшного.

– Дим, а Дим.

– Да, Ларчик.

– Ты прости меня… – Ага, вроде отпускает, успокаивается. Ну и слава богу.

– Не за что мне тебя прощать. Все нормально, Ларчик. Ты только пойми: в том, что случилось, ничьей вины нет. Эдак ведь весь свет можно обвинить, и кругом все будут неправы. Я не хотел ехать на эту рыбалку и даже предложил Семену поехать ко мне на озеро, но ему захотелось в лесу. Тебя я тоже не сажал ко мне в машину, сама села. Когда это случилось, я сидел за рулем. Но кто мог предположить, что так все случится?

– И что будем дальше делать?

– Давай здесь посидим пару-тройку деньков. Может, появится снова этот чертов портал.

– Ага.

– Ладно, ты посиди, а мне нужно за водой сходить. Ты права, мало ли какие там палочки водятся.

– Ты это… Ты на мои заскоки не обращай внимания, не надо никуда ходить. А воду можно и прокипятить. Без тебя страшно будет.

– Ладно.

Он поднялся и опять направился управляться с машиной. Лариса тоже поднялась, утерлась и пошла в сторону от стоянки. Отпустило. Это хорошо. Не хватало еще разборок.

– Лариса, ты куда?

– Мне нужно.

– Карабин возьми с собой. Чего смотришь? Постарайся, чтобы оружие всегда при тебе было.

– А не боишься? – улыбнулась она. То еще зрелище, когда на зареванном лице появляется лукавая улыбочка. Ну как есть девчонка.

– Боюсь. За тебя. Так что бери и носи всюду с собой.

– Хорошо. Дим, ты ничего не делай, сейчас приду и организую завтрак.

– Слово пионера, ни к чему не притронусь.

– Ты пионером-то был?

– Не успел.

– То-то же. Я скоро.

Подхватив карабин, она легко порысила за кусты. Дмитрий только и успел крикнуть вослед, чтобы слишком далеко не отходила. Подумаешь, нужду справить. Великое дело. А что делать, если она окажется слишком далеко? Лучше уж так. С одной стороны, спокойнее, с другой – чего он там не видел. Хм. А вот не видел. Девушка очень красивая и ладная. Оно вроде и ничего не выпирает, и особо бросающейся в глаза стати нет, но вот взглянешь – и невольно остановишь на ней свой взгляд. Про таких обычно говорят: вся такая гладкая. Стоп. Куда это тебя понесло? Остынь, дебил, для тебя она не женщина, а жена твоего друга.

Много ли нужно времени, чтобы залить воду? Надо бы завести, опробовать, вдруг течь какая образуется. Нет. Лучше подождать, пока она не вернется: не приведи господи, случится что – так из-за работающего двигателя можно и не услышать. И где ее носит? Не послушалась и ушла слишком далеко?

Сначала истерический крик. Потом выстрел. Дмитрий даже осознать не успел, как подхватил ружье и стремглав помчался на крик, который все еще продолжал звучать, оглашая округу. Как-то на уровне подсознания определил, что крик испуганный, а не полный боли. Доводилось слышать крик женщины, которую рвал волкодав: когда он подбежал, кобеля уже успели оттащить. Он тогда был при ружье, поэтому недолго думая пристрелил собаку, уже во дворе у хозяина. На него тогда еще чуть было дело не завели. Так вот этот крик на тот похож не был. Еще выстрел! Страшный рев – и крик еще громче. Уже ближе. Да где же ты?!

Ох, едрить твою через плетень! Это что за хрень такая?! Мысли летят со скоростью пули, а тело действует на одних только рефлексах, вбитых в мозг службой в армии. Было дело, повезло оказаться участником контртеррористической операции на территории Чечни. К тому моменту, когда он пошел служить, основные боевые действия уже завершились, но война все еще продолжала тлеть, а он оказался в числе «везунчиков», которым вечно достается. В одном месте хватанул, переведут в другое – и там привет. Не сказать что из боев не вылезал, но раз пять в столкновениях поучаствовал, однажды так и вовсе накоротке, думал, амбец пришел. Так что все время службы не расслаблялся – может, потому и отслужил без единой царапины.

Пальнул дуплетом, сразу из двух стволов, отчего приклад больно лягнул плечо. Только думать о том некогда. Зверюгу от сдвоенного попадания в бочину даже немного повело в сторону, передние лапы слегка подкосило.

Переломил ружье – хорошо еще, с эжектором, гильзы сразу выбросило. Странное дело, вот должны руки трястись, а не трясутся. Рука захватила из правого кармана два патрона – там они с пулями, – разом вогнал в патронники, стволы на место. Зверюга уже приходит в себя, начинает поворачиваться в его сторону, рыча как… Как… Да гад его знает, кто так рычит! Целиться некогда, грудь у твари большая, мускулистая, поди пойми, пробьет ее пуля или нет. Так и не вскинув ружья, Дмитрий опять саданул дуплетом, благо расстояние – считай, в упор стреляет. Опять видит, куда входят пули, – на этот раз куда-то в район брюха.