Все происходящее длится едва ли десять ударов сердца, но результат не может не радовать. Георг отчетливо видит, как валятся на землю десятки убитых и раненых. Однако слишком долго наблюдать за происходящим нельзя. Лучники уже вскидывают луки, просто пока не могут понять, куда именно посылать стрелы.

Наемники и не собираются предоставлять им такую возможность, спешно отползая назад. Наконец сквозь крики и команды командиров, доносящиеся с противоположного склона, слышится другой звук, несущийся сверху, – некое посвистывающее шуршание. Наемники хорошо знакомы с подобными звуками, их издает множество стрел, пущенных по крутой траектории и падающих сверху вниз. Георг быстро переворачивается на спину, чтобы взглянуть в сторону приближающейся опасности. Если использовать достаточно тяжелую стрелу, то она, падая сверху, вполне может пробить кольчугу, так что, если лучники взяли правильный прицел…

Проклятье! Лучники бьют наугад, в этом никаких сомнений, людей на холме просто некому рассмотреть. Но, очевидно, командир у них толковый и со своим оружием обращаться умеет.

– Прикройся!

Шипящий посвист вдруг начал переходить в глухой стук. Стрелы вонзаются вокруг наемников, слышится пара сдавленных стонов. Хорошо хоть не так много лучников участвуют в обстреле, не то бед было бы куда больше. Но думать об этом некогда. Урез холма позади, увидеть оттуда их не смогут, только с боков, но оттуда из лука не добить.

– Встать! Бегом к лошадям!

Времени на перезарядку лучникам требуется куда меньше, чем арбалетчикам. Еще один такой залп – и снова будут жертвы. Он уже видит двоих, один бежит, прихрамывая, с обломком стрелы, торчащим из бедра, второй поддерживает раненую руку. Но вроде пока ничего серьезного, по крайней мере, парни держатся молодцами. Сбегая в ложбину, Георг видит, как с другой стороны, где склон более пологий, на него начинает подниматься отряд всадников. Быстро сориентировались. Вот и лошади.

Сотня выметнулась из ложбины и во весь опор понеслась прочь от этого места. Теперь видны всадники, движущиеся с другой стороны. Не иначе как хотят взять в клещи, вот только, наверное, они никак не ожидали, что на открытой, просматриваемой со всех сторон местности можно спрятать лошадей. А вот можно. Места нужно знать.

Насчет знания местности мысль мелькнула совсем не зря. Опыт действий в Кармеле пригодился и здесь. Только там, прежде чем организовывать засаду, они обязательно проводили разведку местности с целью изучения путей отхода, здесь же в этом не было никакой необходимости, все и так известно.

Георг посматривал на преследователей. Ясное дело, что тяжелая конница в погоне не участвует, но и этим дать встречный бой не получится. В погоню бросилось не меньше трех сотен всадников. Многовато для открытого боя. Примерно через две мили сотня вышла к оврагу, по дну которого протекал полноводный ручей с высокими обрывистыми берегами. Через него имеется только один удобный переход на несколько миль в оба конца.

Разумеется, Георг рассчитывал при случае использовать это место, чтобы сбросить с себя погоню, но, признаться, сомневался, что эта предосторожность действительно пригодится. Все же гоняться за конным отрядом, у которого имеется солидная фора… Но памфийцы проявляли завидное упорство в стремлении нагнать и покарать наглецов, осмелившихся устраивать им пакости. Превосходно! Это могло говорить лишь о том, что король Джеф пребывает в крайней стадии раздражения. Выходит, они не зря уже вторые стуки кружатся над вторгшейся армией. По самым скромным подсчетам, за столь короткое время им удалось вывести из строя более сотни человек. На фоне того, что в прошедшем сражении памфийцы потеряли едва ли больше четырех сотен, потери довольно значительные, есть с чего начать сердиться. Ничего, если дальше пойдет так же, то Джеф еще поскрежещет зубами, а то и сотрет их в порошок.

Вот только упорство погони очень сильно настораживало. Все указывало на то, что без боя тут не обойтись. А бой – это дело такое… Драться и обстреливать противника с безопасного расстояния – совсем не одно и то же, тут могут случиться потери, причем в первые же сутки.

Дальше бежать не имеет смысла. Лошади, понятное дело, гораздо выносливее людей, но их силы не бесконечны, долго подобную скачку им просто не выдержать. И у памфийцев та же самая проблема, но зачем загонять своих коней, когда можно поступить иначе, да еще и добавить противнику головной боли? Какая разница, что это вынужденная мера, главное – чтобы у них самих голова не заболела.

Наконец они на противоположном скате. Теперь нужно действовать быстро.

– Сто-ой! Спешиться! Коноводам отвести коней!

– Спешиться! – слышатся команды десятников. – «Козьи ноги» не забудьте, телячья немочь! Живее!

– С первого по четвертый десяток, занять позицию справа! – продолжает раздавать команды Георг. – С пятого по восьмой – слева! Девятый и десятый – по центру и прихватите копья! – У парней недлинные пики, которые весьма эффективны против конницы, но это все равно лучше, к тому же свою роль должно сыграть и то обстоятельство, что противник будет подниматься вверх по склону и его продвижение вовсе не будет легким.

– Что встали? За мной!

– Торопись!

– Быстро, быстро!

– Взводи арбалеты!

– Куда на колено встал! Как будешь перезаряжаться?! – Десятники правильно понимают ситуацию, сейчас все будет зависеть не только от точности стрельбы, но и от скорострельности.

Вражеские всадники еще не успевают приблизиться к переходу, а сотня уже готова к встрече. Некуда деться памфийцам – либо атаковать в лоб, либо отправляться в обход. Но второе – очень долго, местность им неизвестна, к тому же загонят коней окончательно. Они еще не знают особенностей действий наемников, поэтому, скорее всего, захотят взять нахрапом. Подумаешь, их встретят болты, ничего страшного, риск – это часть жизни. Здесь нет никаких укреплений и преград, кроме довольно пологого подъема, ручей имеет твердое дно и нетопкие берега, это отчетливо видно по следам недавно прошедшей тут сотни всадников. Противник сумеет дать лишь один залп.

– Слушать внимательно! Если не уверены, что поразите всадника, бейте по лошадям!

Георг прекрасно понимал, что если не сбить атакующий порыв, то сотня арбалетов, даже при их манере применения этого оружия, просто не способна остановить атаку конницы. А вот если в довольно узком проходе устроить завал из убитых или бьющихся в агонии лошадей, то противнику волей-неволей придется как минимум замедлиться, а значит, дать возможность для второго выстрела. Если это случится, то все – считай, атака остановлена. Тогда всадники будут представлять собой гораздо лучшую мишень. От их позиции до ручья чуть больше семидесяти шагов, на таком расстоянии не всякий полный доспех сумеет сдержать арбалетный болт, а полностью облаченных в доспехи среди преследующих не было – они слишком тяжелы, чтобы их кони выдержали подобную скачку.

Передовые всадники замедляют свой бег. Наконец противник сбился в одну массу и, вновь пришпорив лошадей, устремляется в атаку. Вот он плотной массой входит в проход. Вот он уже на берегу ручья…

– Бей!

Ноги лошадей вздымают мириады брызг, вода в ручье, еще не успевшая очиститься, становится черной. Мгновение – и ручей преодолен. В этот момент слышатся первые хлопки. Им вторят ржание лошадей, полное боли и страданий, крики людей, лязг железа, шум вспениваемой воды, топот копыт. В поднявшейся какофонии уже невозможно командовать сотней, Георга могут услышать не больше дюжины людей, находящихся поблизости. Из повторных выстрелов он слышит лишь два или три, тех старших, что находятся рядом. Когда бьют десятники, он уже ничего не слышит, просто целится во всадника, вырвавшегося вперед сквозь мгновенно образовавшийся завал из раненых и убитых людей и лошадей. Хлопок звучит как-то неестественно тихо, забитый другими звуками. Всадник вскидывает руки и валится на круп лошади.

Два десятка, занявшие позицию в проходе, сделав выстрелы, тут же отбрасывают арбалеты, хватают копья и вскидывают щиты. Если противник сумеет-таки добраться до верха, то им предстоит замедлить его, чтобы дать возможность товарищам расстреливать атакующих. Нечего и думать, что этому жидкому строю удастся остановить атаку самостоятельно, но в такой комбинации – очень даже возможно.

Всадники с большим трудом преодолели образовавшийся завал и снова бросились в атаку, но к этому моменту первые стрелки уже перезарядились и в них полетели болты. Наемники стреляют только наверняка. Если всадник надежно прикрыт щитом, бьют в лошадь, сваливая животное и бросая седока под копыта других. Завал из тел все ширится. Противник словно напарывается на какую-то незримую черту. Чтобы ее преодолеть, приходится платить кровью за каждый шаг.

Наконец передовые достигают наемников, выстроившихся с копьями наперевес. Двигаться быстро они не имеют никакой возможности, а потому вломиться в жидкий строй у них не получается. А тут еще из-за спин копейщиков слышатся хлопки арбалетов. Это коноводы, понимая, что в данной ситуации каждый боец на вес золота, побросав лошадей, поспешили на помощь. Не сказать, что она оказалась лишней. Всадников, уже готовых навалиться на строй, буквально сносит, следующие еще больше замедляются и просто приближаются к строю, где их встречают ударами копий. Не надеясь гарантированно достать до всадников, наемники безжалостно вгоняют сталь в тела коней, что в неменьшей степени гасит атакующий порыв.

Георг наблюдал за происходящим, уже вскидывая арбалет для следующего выстрела. Проклятые самовольщики! И ведь среди них нет десятников, только рядовые. Выходит, сами приняли решение, причем единодушно, без споров, иначе никак не поспели бы. Но молодцы! Вовремя, ничего не скажешь. Но если вдруг окажется, что хоть одна лошадь потеряется, семь шкур спустит. Арбалет наведен, с такого расстояния даже полный доспех самого лучшего качества не спасет. Хлопок! Всадник заваливается влево, поймав боком оперенную смерть. Теперь быстро перезарядиться.

Как ни жидок был строй копейщиков, но все же всадникам не удалось заставить их прогнуться или отступить. В немалой степени это случилось благодаря возникшим за их спинами стрелкам, которые ссаживали наседающих одного за другим. Весомое слово сказали и те, что оказались с боков, – стрельба буквально в упор была просто убийственна по своей эффективности.

Наконец атакующие не выдержали и повернули обратно, преследуемые непрекращающимся обстрелом. Продолжая терять людей, памфийцы откатились назад и закружили вдали. Они все еще были в пределах досягаемости арбалетов, но такая стрельба имела бы хоть какой-то смысл, если бы целились по слабо защищенной пехоте, а скорее даже по лучникам, не имеющим щитов. Однако арбалеты и не думали умолкать. По приказу Георга наемники сейчас добивали раненых, проявлявших признаки жизни. Едва осознав это, те, кто еще что-то соображал, старались замереть, чтобы не получить болт.

Георг окинул взглядом место побоища. В узком проходе смешались кони и люди в одну сплошную пугающую массу. Над оврагом раздавались стоны раненых и ржание лошадей, полное боли и страдания. По прикидкам, потери атакующих – около полутора сотен. Весьма впечатляюще, если еще учесть и тот факт, что сами обороняющиеся не потеряли убитыми ни одного человека. Имелось двое с довольно тяжелыми ранами, еще пятеро отделались легкими ранениями. Соотношение просто дикое, даже для обороняющихся на стенах.

Коноводы все же не бездумно побросали коней, а оставили их с увязанными в один узел поводами по пять-шесть коней. Это волей-неволей заставило лошадей образовать некое подобие круга, бежать куда-либо они просто не могли, максимум – слегка отдалиться.

– Эх, сколько добра! – глядя на картину побоища и понимая, что ничего им не перепадет, вздохнул известный сотенный заводила Брук. Понять его можно. От одного вида такого количества побитых лошадей любого обуяет жадность. Но есть еще и те, что не пострадали и сейчас либо стоят, а их поводья зажаты в мертвых руках, либо разбрелись по ручью.

– Радуйся, что сам цел, – усмехнувшись, решил охладить пыл подчиненного десятник.

Затягивать больше никак нельзя. Отбили охоту лезть напролом, и ладно. Ночная вылазка? Пожалуй, что и нет. За сегодня они и без того хорошо потрудились. Интересно, где можно раздобыть вина? Парням просто необходимо отдохнуть. Хотя бы день.

– Три сотни убитыми!

Король Памфии Джеф Первый метался, словно оборотень в клетке. Подумать только! В сражении у Гуры он потерял пять сотен человек, но там сошлись две армии общим числом в семнадцать тысяч. Да, несвижцы понесли куда более ощутимые потери, но это нормально, проигравшая сторона теряет в разы больше, чем победившая. А тут… За прошедшие сутки памфийская армия так и не встретилась с несвижской, но потери сопоставимы с понесенными в битве.

Настроение короля не могло исправить даже то обстоятельство, что члены совета Хемрода вынесли ключи от города, едва король появился под его стенами. Событие, безусловно, радостное, но вполне ожидаемое, а вот ситуация вокруг армии радовать никак не могла.

– Барон, ты выяснил, кто это так над нами насмехается?

– Доподлинно пока ничего неизвестно. Сведения, полученные от наших людей, разрозненные и противоречивые. Если судить по рассказам очевидцев, то количество нападавших – от сотни до трех.

– Меня вовсе не интересует, что говорят трусы, от страха наложившие в штаны, – злобно прошипел Джеф Первый, схватив стоящего перед ним барона за рыцарскую цепь и притянув его лицо к своему. Не будь на том доспехов, король непременно ухватил бы за одежду, при этом передавив горло. Об этом явственно свидетельствовали его налившиеся кровью глаза, полные бешенства.

Он вообще был несдержанным, в отличие от своего сына. Но кронпринц предпочитал стоять в стороне и не вмешиваться. В этом походе он только командовал одним из отрядов, принимал участие в совете, учился и набирался опыта. Он мог высказать свое мнение только наедине с отцом или по его приказу, да и то между ними была договоренность, что если его позиция будет резко отличаться от позиции короля, то он попросту воздержится от высказываний.

– Мне пока доподлинно ничего не известно, – сохраняя спокойствие, ответил вопрошаемый барон, – есть только предположения. Слишком мало времени, чтобы собрать достоверные сведения.

– Я слушаю тебя, Клод, – отпустив цепь и сделав по шатру несколько нервных шагов, потребовал король.

Его величество мог разместить свою резиденцию в городе, но предпочел полевой лагерь. Войска должны видеть, что их король вместе с ними. Тем более что завтра армия продолжит движение, здесь им делать нечего, нужно развивать успех. Уже имелись сведения, что несвижцы собираются оборонять три хорошо укрепленных замка. Если не удастся взять их с ходу, осада может затянуться, что никоим образом не отвечало намерениям Джефа Первого.

– Во всех случаях было задействовано большое количество арбалетов, – начал объяснять барон Клод. – Оружие не столь распространенное, как лук. К тому же нападавшие передвигаются верхами. Мне известен лишь один отряд, который соответствует этому описанию. Наемничья сотня некоего Олафа, который прославился во время люцино-мгалинской войны.

– Я помню об этом. Это они атаковали рыцарскую конницу?

– Да, ваше величество. Наемники тогда понесли просто огромные потери, но их новому командиру, некоему Георгу, удалось воссоздать сотню. Они сильно отличились в Кармеле, причем именно тем, что сейчас неизвестные проделывают с нами.

Что и говорить, не только в Несвиже был барон Гатине – люди, подобные ему, есть у любого короля. Степень их мастерства разнится, но они есть всегда.

– Ты хочешь сказать, что какая-то сотня наемников причинила нам столько неприятностей?

– Я предполагаю это. Чтобы утверждать, у меня недостаточно сведений. К тому же это не «какая-то сотня», а достойный противник. Загросцы никогда не казались мне неумехами, как и их шпионы, тем не менее этот сотник кровь им подпортил изрядно.

– Но виконт Бланш утверждает, что их вывели на засаду как минимум из трех сотен бойцов, занявших выгодную позицию. И это вполне соответствует понесенным потерям. Что ты молчишь? Понимаю, не хочешь задевать нежных чувств виконта, но его тут нет.

– Я не хочу сказать, что виконт испугался, он скорее хотел оправдать столь большие потери или что-то его ввело в заблуждение. А может, он прав, а я ошибаюсь. У меня недостаточно сведений, ваше величество.

– А когда у тебя будет достаточно этих самых сведений?!

– Простите, но я затрудняюсь сейчас ответить. Мне нужно время.

– Нужно – так бери. Только не слишком много. Я хочу как можно быстрее узнать об этом человеке все.

– Слушаюсь, ваше величество.

– Счастлив Гийом, коли у него есть такие достойные воины, – наконец подал голос кронпринц, когда полог за вышедшим бароном задернулся.

– Джон, я всегда учил тебя уважать противника, но не слишком усердствуй. Этот Георг – наемник, и то, что он не воюет на нашей стороне, – минус нашему дражайшему барону Клоду.

– Но если он несвижец…

– Он наемник, – с некоторой ленцой перебил сына король. – Для этой братии существует лишь золото, и служат они тому, кто даст достойную цену. Вот то, что у короля Несвижа есть такой цепной пес, как барон Гатине, – действительно его счастье.

– Сомневаюсь, что можно воевать так только за золото.

– Ты же слышал, он уже так воевал, в Кармеле.

– А в чьих интересах в действительности было то восстание?

– Хм… Возможно, ты и прав. Проклятье, я уже начинаю его уважать, хотя доподлинно и не знаю, кто он!

– Думаю, очень скоро мы будем это знать. Конечно, барон Клод – не Гатине, но не думаю, что намного хуже. Ведь ему удалось обвести вокруг пальца Несвижского Пса, и король Берард узнал о нашем вторжении ровно тогда, когда это понадобилось нам.

Тут принц был полностью прав. Пожелай Джеф Первый – и они могли вторгнуться в Несвиж абсолютно неожиданно. Но тогда была слишком велика вероятность того, что столицу Хемрода, этот богатый город, придется брать штурмом. Именно поэтому сведения все же поступили к несвижцам, но оставшегося времени было явно недостаточно, чтобы те смогли собрать большие силы. А вот после поражения армии Несвижа вероятность сдачи Хемрода сильно возрастала, что, впрочем, и произошло.

Если бы Берард немного повременил, он бы куда быстрее и с меньшими потерями разделался с памфийцами. Но Джеф правильно его просчитал и пока выигрывал. Плохо другое: король убит, а о кронпринце ничего доподлинно неизвестно, кроме того, что он мужеложец. Никто не знает, что от него можно ожидать. Это темная лошадка, до сегодняшнего дня никоим образом себя не проявившая.

– Что ж, подождем, – наполняя кубок вином, устало произнес король.