Едва только вышел за ворота, как сзади тенями пристроились двое здоровяков. Борис и Емеля, его боевые холопы. Они теперь всюду сопровождали Ивана. От греха подальше. А то случались прецеденты. Эти же ребята проверенные и присягой повязанные. Конечно, у современников Ивана понятие «долг, честь, присяга» по большей части вызывает усмешку. Но только не у местных аборигенов. Для подавляющего большинства из них клятвы и честное слово священны.

Что за такие метаморфозы? Какие современники и при чем тут аборигены? Да, в общем-то, все просто и невероятно сложно одновременно. Во всяком случае, Иван понятия не имел, как объяснить все то, что случилось с ним пять лет назад.

Это он сейчас крепкий, высокий и статный парень двадцати двух лет отроду. А тогда ему было за сорок, он уже лысел и был состоявшимся дядькой, возившимся в свое удовольствие в собственной мастерской. И жил не в конце семнадцатого века, а в начале двадцать первого. Интересно? А уж ему-то как интересно, просто жуть.

Так уж вышло, что в своем времени, или все же мире, Ивана Рогозина сбил автомобиль, и очнулся он в прошлом, в теле подростка Ивана Карпова. Причем не просто в прошлом, а альтернативном. Многое было схоже с его миром, по крайней мере, из того, что помнил он. Но хватало и отличий.

К примеру, России нет, как и царя-реформатора Петра Великого. Хотя молодой реформатор все же сейчас восседает на русском престоле. Только зовут его Николаем из рода Рюриковичей. Вот так.

Русское царство присутствует, но в сильно усеченном виде. Новгородские земли вполне даже превосходят его по площади, так как, кроме северных территорий, простираются на Северный Урал и дальше в Сибирь и на Дальний Восток. Псковская земля в сравнении с этими двумя гигантами – сущий карлик. И населения тут всего-то около шестидесяти тысяч человек. Есть Гетманщина по левобережью Днепра. Ну и земли донских казаков. Как-то так.

Ивана угораздило оказаться в теле паренька семнадцати лет, который, по всему видно, должен был умереть. Душу из этого тела уж точно вытряхнуло основательно. За прошедшие годы Иван ни разу не почувствовал чужого присутствия.

Когда ему стукнуло восемнадцать, отец, не спрашивая согласия, записал Ивана вместо себя в стрельцы. Общеизвестная практика, хотя и не сказать, что парню… Хм. Ну да. Теперь уже парню. Так вот. Не сказать, что ему это понравилось. Но и выхода иного не было. Пришлось влезать в стрелецкий кафтан и идти на государеву службу.

Послужил, чего уж там. Всего-то четыре года в стрельцах, а его уже помотало от Урала до Крыма. Причем за этот короткий срок он умудрился подняться сначала до сотенного, а потом еще и получить дворянское звание. Не без помощи полюбовницы, сестры покойного царя и тетки нынешнего, но в большей степени все же благодаря своим талантам. Под конец же угораздило оказаться обвиненным в преступлении против престола. Едва ноги унес из царских застенков.

Именно так звучала официальная версия. По неофициальной он прибыл в Псков, чтобы мутить воду в пользу Москвы. При этом противники русского царя должны были считать его чуть ли не личным врагом Николая. Да и считали, чего уж там.

Н-да. Ну, мутить воду или нет, а устраиваться по жизни нужно и здесь. Вреда точно не будет. Вот Иван и крутится, заводя знакомства, обрастая связями и строя планы на будущее. А как же иначе? Если жить только днем сегодняшним, то долго не протянешь.

Миновав Средний город, прошли через одни из четырех ворот в город Окольный. Есть еще один основной район, называется Запсковье. Постепенно расширяющемуся городу наконец стало тесно на клине, образуемом реками Великая и Пскова, поэтому городская стена перекинулась через реку и охватила часть территории уже на правом берегу последней. Оттого и Запсковье.

Вообще, коль скоро, по меркам Ивана, даже Москва была тесной и скученной, то о Пскове и говорить нечего. Эдакий треугольник с кромом в качестве вершины, от которого до основания около версты. Ну и само основание – порядка полутора. Так что до нужного постоялого двора на Михайловской улице у Михайловских же ворот дошли быстро.

– Здравия тебе, Авдей Гордеевич, – присаживаясь за стол напротив крепко сложенного мужика, поздоровался Карпов.

Вот взглянешь на него, и сразу понятно, в кого удался статью Гаврила, один из компаньонов Ивана, закупавшийся товаром в его московской мастерской и металлом в Карповке. Как Иван и предполагал, казна хотя и обязалась выкупать у его батюшки весь металл, сделать это оказалась не в состоянии. Воров да казнокрадов на Руси всегда хватало. Вот и не нашлось средств на закупку немалой части железа и стали. Ну а коли казна не выкупает задешево, то не грех и стороннему купцу отдать, подороже.

– И тебе поздорову, Иван Архипович, – степенно ответил купец.

Иван подозвал подавальщицу, сделал заказ как себе, так и Емеле с Борисом, пристроившимся за соседним столиком. Ничего страшного в том, что они отвлекутся на еду, Карпов не видел. Служба службой, а обед по расписанию. Опять же, принимать пищу можно и поочередно. И вообще, учить этих двоих их ремеслу – только портить. Взрослые мужики с изрядным опытом за плечами.

– Ну как наши дела? – поинтересовался Иван, едва подавальщица отошла в сторону.

– Хороши дела, чего уж там. Со шведами договорился, осталось дело за малым, – явно довольный собой, ответил купец.

– Корабли заложил?

– Четыре большие ладьи по двенадцать с половиной тысяч пудов каждая. Уж к середине июня выйдут в море. За эту навигацию успеют сделать по два рейса. Сто тысяч пудов руды. Вот убей, а я не представляю, как ты столько переваришь.

Два рейса – это серьезно, с учетом того, что каждому судну предстоит пройти в общей сложности две тысячи верст. А там еще и порядка трехсот вверх по течению Нарвы и Великой. Да еще и с сухопутным волоком, потому как на Нарве у Ивангорода есть водопад, непреодолимый для судов. Ну да было бы желание. А желание у купца, похоже, имеется. Как бы не извернулся и на три рейса. Хотя-а… Нет. Это все же перебор.

Волок – дело такое, что быстрым не может быть по определению. И то, что там всего-то пара верст, ни о чем не говорит. Да и вверх по течению, с бурлаками, оно как-то не очень. Нужно будет озаботиться специалистом, чтобы прорыть канал. А таковые в Москве есть. Даром, что ли, столько речных путей и каналов.

Длина канала так себе, в общем и целом порядка тех самых двух верст и будет. И пусть сегодня все делается вручную, работы выполняются достаточно споро. А там и Иван может предложить кое-какие механизмы, что упростят земляные работы. Деньги? Ну, тут уж к батюшке, потому как ждать, когда появятся свои средства, не с руки.

Наличие же канала не только упростит доставку шведской руды, но еще и оживит торговлю, увеличив грузооборот. Плата за пользование каналом обеспечит стабильный и достаточно серьезный доход. Крестьян же, что сегодня пробавляются волоком, можно привлечь к обслуживанию канала. Эдак, глядишь, Карпов и никого по миру не пустит, и предприятие организует.

– В этом году всю руду не переварю. Буду складировать. А вот на будущий уже возьмусь всерьез, – подмигнул купцу Иван.

– Ага. И ту руду, что псковичи станут тебе стаскивать, тоже переработаешь? Чего так глядишь? Присмотрел человечек со стороны, как ты там на вече вещал, да быстренько ко мне с вестями.

– Переживаешь?

– Еще бы мне не переживать, Иван Архипович. Ить каждая та ладья мне в тысячу рубликов садится. С видом на прибыль все сбережения в них вкладываю. А тут ты вдруг возьмешь и заявишь, что деньги нет иль, там, обождать надо.

Иван понимал опасения купца. Нет, тот вкладывал в новое предприятие далеко не все свои средства. Плох тот купец, что не станет жаловаться на разорение. Но четыре тысячи – сумма все же изрядная. И не имей Ерохин дел с Карповыми раньше, ни за что не согласился бы на такую авантюру. Пусть и многообещающую.

Шутка сказать, но за минусом всех накладных расходов новое предприятие уже в этом году должно было не просто окупиться. Ожидаемая сумма чистой прибыли составляла порядка четырех тысяч рублей. А со следующего года должна возрасти до двенадцати тысяч.

– Не переживай, Авдей Гордеевич, мне тебя обманывать не след. Так что строй ладьи и вези руду. Через пару лет, глядишь, еще и мало будет. Придется тебе еще ладить кораблики. Или мне со шведом уговариваться, и пройдут денежки мимо тебя.

– Хм. Сказал бы, что попусту бахвалишься, да только сам бывал в Карповке вашей. Видел все своими глазами. Х-хе. То, что дозволили увидеть, – с хитрой ухмылкой уточнил купец и продолжил: – Так что вера у меня к тебе есть. Хотя и с сомнениями поделать ничего не могу.

– А ты не сомневайся, – ободряюще произнес Иван и отправил в рот ложку с кашей, обильно приправленной сливочным маслом.

Мм! Вкуснотища-то какая. Странно, в прошлой своей жизни он вообще не ел кашу. Ну разве только в армии, где у него и выработалось стойкое предубеждение к этому блюду. А здесь уплетал за милую душу, получая несказанное удовольствие.

– Ну что же, не буду сомневаться. Да только все одно понять хочу, для чего тебе нужна еще и местная руда. Я тут узнавал, так она ни в какое сравнение со шведской не идет. Из той против местной железа вдвое получается.

– Верно. Болотная руда плохонькая. Но иной в окрестных землях нет. А случись со шведами какая оказия, и что тогда? Поставить заводы и потом палец сосать? А так пусть и плохонькая руда, и помучиться придется, однако и завод не встанет, и прибыль будет.

– Ну, то дело твое. А вот что меня касаемо, то я вопрос имею. Болотную руду, что поплоше, тут же, под ногами, собирать станут. А я из-за моря привезу добрую. Примешь же ты и ту и другую по одной цене. Десять копеек за пуд. Заработаешь же на шведской вдвое. Как-то некрасиво получается.

– Ты воду-то не мути, Авдей Гордеевич. Я ведь твою деньгу не считаю. Вот и ты ко мне в мошну не заглядывай. И не думай, что самый умный. Чай, руду будешь скупать чуть не по копейке за пуд. Да потом на перепродаже моего же железа и стали заработаешь. Твои доходы уже через два года самое мало вдвое против прежнего поднимутся. А ты все туда же – «маловато будет», – припомнив мультфильм о лешем и елке, ерничая, закончил Иван.

Ухмыльнувшись и мотнув головой, мол, каков жук, Иван взял кружку со сбитнем и сделал добрый глоток, пропихивая кашу в желудок. Оно вроде и с маслицем, но без запивки как-то не то. Ага. Упала. Разлеглась. Теперь можно и еще одну ложечку. Вдогонку. Ай хороша каша!

– Ты лучше скажи мне, Авдей Гордеевич, караван-то на Москву отправил?

– Еще третьего дня. Как только наладил в путь-дорожку, так сразу и к тебе.

– Гаврила в курсе?

– Нет. Ему сказал, что как в Москве разгрузится, так пусть тебя поджидает и далее – как ты велишь. Ты уверен ли в том, что удумал?

– Еще как уверен, Авдей Гордеевич. Нечего мастерским в Москве делать. За этим делом нужен глаз да глаз. А какой присмотр, коли на месте никого нет.

– Ну, то дело твое. За твои деньги хоть на руках все вынесем.

– Это да. Только все дело в цене.

– Ну, это как водится, – деловито развел руками купец.

После встречи с купцом и сытного обеда Иван направился к Рудакову. Все шло к тому, что Карпову удастся обернуться за один день, а уже рано поутру выдвинуться обратно. По меркам привычного Ивану мира, полсотни верст – и не расстояние вовсе, а так, сущая безделица. Здесь же – дневной переход для всадника, если без сменных лошадей. А потому в дорогу лучше все же собираться с утра…

Рудаков искренне обрадовался гостю и потащил того к столу, благо время было обеденное. Иван не стал отнекиваться, хотя и был сыт. Пришлось отдать должное хозяйке. Пусть и не ею лично приготовлено, тем не менее дом – это ее епархия. Понимать надо. И только после обеда они с Павлом уединились в его кабинете.

Не сказать, что не виделись до этого. Было дело, когда Иван только появился в Пскове. Во второй визит Карпова лекаря на месте не оказалось. Был на выезде, пользовал какого-то помещика, получившего увечье на охоте.

Вообще, Рудаков уже успел в Пскове обзавестись серьезным таким авторитетом. А то как же. Московская медицинская академия хотя и направляет сюда своих выпускников, но те – всего лишь молодежь, набирающаяся опыта. А по прошествии обязательного срока службы стараются побыстрее ретироваться из этой глухомани. И многие перебираются в Речь Посполитую, а там и дальше на запад. Ох, как это Ивану знакомо. Ничего не меняется.

Так вот, Рудаков смотрелся в выгодном свете даже на фоне московской профессуры. И дело вовсе не в том, что те тут отсутствовали и не составляли ему конкуренции. Нет. Павел уже давно и качественно превзошел своих учителей. За что был предан анафеме. Впрочем, жители Пскова о том ведали мало. А вот то, что выздоровевших у него побольше, чем отошедших в мир иной или ставших увечными, люди не приметить не могли. А отсюда и почет, и уважение, и добрая людская молва.

По классификации Ивана, Рудаков, конечно, в первую очередь – военный хирург. Но в ранах здесь недостатка нет. Во-первых, от Пскова до границы с Литвой не больше полусотни верст, а пограничные инциденты случаются с регулярным постоянством. Во-вторых, Псков – город торговый, и купцов тут хватает, на караваны которых случаются нападения. В-третьих, в окрестных лесах знатная охота. Карпов понятия не имел, как обстояли дела в его прежнем мире, но здесь крупного зверя много. А значит, и разных несчастий. Было и «в-четвертых», и «в-пятых», словом, практика у лекаря весьма обширная.

– Ого. А это что такое? – Иван в удивлении указал на дверь, по всему видать, ведущую прямо на улицу.

Лекарь как раз провел его сквозь свой кабинет в соседнее помещение. Довольно просторное. С полками, заставленными всевозможными склянками, колбами, ретортами и тому подобным. У окна стол, пара стульев. Эдакое совмещение лаборатории, аптеки и приемного кабинета врача.

– Вспомнил твой совет по поводу лекарской лавки, – с готовностью начал пояснять Рудаков, поведя вокруг рукой. – Оцени. По нечетным дням седмицы я прямо тут устраиваю прием больных. Ну, если не уезжаю никуда. Здесь же осматриваю хворых, назначаю лечение, готовлю и продаю лекарства. Сейчас пытаюсь уговорить двух подлекарей работать со мной. Тогда мы сможем принимать больных каждый день, чередуя друг друга.

– А еще ты сможешь наконец обзавестись учениками, – решил подначить Иван.

– Или научиться чему-то умному у молодежи, – не поддержав шутливого тона, возразил Павел. – Я, между прочим, и тут хаживаю в гости к знахаркам, продолжаю собирать у них знания. Все, до каких только могу дотянуться.

– Ну не заводись, Паша. Я же пошутил.

– Тоже мне шутник выискался, – недовольно хмыкнул Павел.

– Н-да-а, крепко же ты обижен на своего тестюшку, коль скоро так реагируешь на шутки. Не переживай, я тебя с этим самодуром ставить на одну ступень не собираюсь.

– Не смей так о Христофоре Аркадьевиче, – тут же вскинулся друг.

– Ладно, ладно, не закипай. Не сметь так не сметь. Прости, – выставив перед собой руки в примирительном жесте, тут же пошел на попятную Иван.

– Христофор Аркадьевич… Понимаешь, плох тот учитель, которого не превзойдет ученик. Но и принять это не так чтобы просто. Он уже оценил мои достижения, просто не может смириться с тем, что я так быстро вышел из-под его опеки.

Иван только отвернулся, чтобы друг не видел его выражения лица. Угу. Рассказывай сказки. Ни черта этот профессор не поймет и не примет. Хотя бы потому, что тогда ему придется признать, что он безнадежно отстал и теперь пришла пора самому поучиться чему-то новому. А это не так уж и просто. Не в том он возрасте. Опять же, шел он всю жизнь, шел и пришел к разбитому корыту. Нет, новое – это удел молодых и никак иначе.

Впрочем, развивать эту тему Иван не стал. Ну его. Еще не хватало поссориться на ровном месте. А у Карпова на Рудакова большие планы. Очень большие. Знал бы он. А пока…

– Паша, я тут тебе обещанную деньгу принес. Куда сгружать?

– И что, все пять сотен рублей?

– Все до копейки.

– А как же… – Павел с недоумением посмотрел на гостя.

– Что «как»? – не понял Иван.

– Ну-у, мешок-то где?

– Так вот он. – Иван хлопнул себя по животу. – Это я еще пару лет назад измыслил, когда появилась надобность в перевозке крупных сумм. Денежный пояс. Оно, конечно, в талии несколько раздаешься, зато очень удобно, и главное, вся сумма при тебе.

– Это же около пуда веса.

– Ага. И я о том же. Ну что, здесь сгружаем или в кабинет пройдем?

– Пошли в кабинет.

Карпов вовсе не поспешно подался в бега. Нет, Москву-то он покинул в течение пары суток. Но далеко не с пустыми руками. Еще чего не хватало! За день, проведенный в подземелье у великой княгини де Вержи, успел все обдумать и наметить план дальнейших действий.

Покинув узилище, Иван направился сначала в овраг, а потом с парнями к себе домой. Благо через княгиню знал точно, что там нет никакой засады. Розыск вел уже знакомый ему дьяк из Разбойного приказа и по совместительству человек Ирины Васильевны.

Дома вооружил парней по первому разряду. Разве только духовушка оказалась одна. Ее он без раздумий вручил дополнительным оружием Григорию. У того и практика побогаче, и обращается он с карабином получше. Здесь же озаботились припасами. А еще Иван поручил Серафиму на следующий день раздобыть лошадей. Путь им предстоял неблизкий.