Глава 4
Царство Небесное

Вопреки опасениям Андрея, до поляны они добрались довольно споро – хоть и затемно, но побыстрее, чем он рассчитывал. Помогло предложение Эндрю посадить женщин на лошадей, благо две из них были вполне миниатюрными, так что лошадь могла нести их без особого для себя ущерба.

Сбиться с пути не позволяла Золотая. Она никуда не делась, и оставалось только выдерживать общее направление вдоль реки.

На руку оказалось также и то, что среди мужчин только один был крестьянином, звали его Маран; второй был охотником по имени Жан, третий – кузнец – отзывался на имя Грэг, ну а четвертый, Эндрю, был торговцем.

Как только они углубились в лес, к Андрею тут же обратился Жан и попросил разрешения воспользоваться луком Андрея, для того чтобы добыть что-нибудь из дичи. Тогда, собственно, Андрей и узнал, что тот является охотником. И тогда же до Андрея окончательно дошло, что все имущество, захваченное у орков, принадлежит именно ему на правах добычи, остальные же лишь старались всячески оказать услугу человеку, спасшему их от верной смерти, потому что описания фантастов о приверженности орков к мясной диете и такому деликатесу, как человечина, полностью соответствовали местным реалиям.

Уже на поляне, насытившись сырой косулей, которую подстрелил Жан (разводить костер в землях орков все хором не советовали и даже умоляли Андрея последовать их совету, с чем он в конце концов согласился, благо у него в сидоре находилось жареное мясо), все вповалку улеглись спать.

Охранять в первую смену взялись Андрей и Эндрю. Этот тридцатилетний мужчина как-то сразу понравился Андрею, и, судя по всему, эта симпатия была взаимной.

– Слушай, Эндрю, а какой сейчас год?

– Вы смеетесь, сэр Андрэ?

– А зачем мне это?

– Не знаю. Впрочем, вы какой-то странный. Это ваше оружие и эта странная карета…

– Давай так, Эндрю, сейчас ты ответишь на мои вопросы, а потом, позже, я отвечу на твои. Идет?

– А когда?

– Не завтра, но я обязательно все тебе расскажу, даю слово.

– Я верю вам. Что ж, сейчас двухтысячный год от рождества Христова и восемьсот тринадцатый от обретения новой обители.

Та-ак. А ну-ка, суперпамять, что нам это дает? Итак, здешние сутки примерно на час больше, нежели на Земле, возможно, и год на несколько дней больше. Значит, здесь вполне могло пройти меньше полных лет по местному исчислению, чем на Земле, но тем не менее прошло одно и то же время. Отталкиваемся от 2000 года, получается 1187 год. Что было в этот год? Ты же любил историю. Точно: захват Саладином Иерусалима. Черт, точнее я никогда не интересовался, но, судя по фильму «Царство небесное», Саладин выпустил жителей из осажденного города. Голливуд – он, конечно, исторической правды никогда не придерживался, но в основном соврать не могут даже голливудские блокбастеры.

– Послушай, а вы случайно не из Иерусалима?

– Вы бывали в Иерусалиме?

– Нет. Но ты не ответил на мой вопрос.

– Иерусалим – священный город, родина наших предков. После того как он пал под ударами магометан, все христиане отвернулись от предков наших, и они неприкаянно бродили по равнинам Сирии. Тогда на пути отверженных теми, кто еще вчера называл их братьями во Христе, встал святой отец Иоанн, и повел он их за собой в землю обетованную, новое Царство Небесное, дарованное нашим предкам Господом Богом нашим за стойкость, проявленную ими при защите гроба Сына его Иисуса Христа, ибо сделали они все от них зависящее, чтобы защитить гроб Господень и Царство Небесное Иерусалимское, но силы были слишком неравными.

– Ишь ты. Выдаешь как по писаному.

– Но это и есть писание. Просто лучше на твой вопрос не ответить.

– Значит, у вас сейчас полное благолепие и Царство Небесное, ну за исключением орков?

– Человек слаб и легко поддается соблазнам. Согласно летописям поначалу люди жили мирно, строили города, возделывали землю, но затем в сердцах людских вновь проросли греховные помыслы, зависть, алчность, гордыня, и люди разделились. Так, враждуя друг с другом, они прожили не один год, а потом, разгневавшись, Господь оставил неразумных чад своих, чтобы они прозрели и исправились, а в назидание не стал противиться проискам лукавого, направившего против людей слуг своих, исчадие ада, орков.

– И насколько большие у вас города?

– В столице Англии, Лондоне, сейчас живет больше тридцати тысяч человек, это самый большой город людей.

– А сколько людей вообще живет в государствах людей?

– Много, очень много. Никто никогда не считал. Нет, конечно, графы ведут учет населения, но мне это никогда не было интересно.

– Но ты ведь знаешь, сколько людей живет в Лондоне.

– Не только в Лондоне, но и в Париже, там живет чуть меньше тридцати тысяч человек. В Гинзбурге живет примерно двадцать тысяч. Мне известно и еще о некоторых городах и графствах, где приходилось торговать. Для торговца это необходимо: там, где я торговал, мне известно не только сколько народу проживает, но и то, какой товар там более предпочтителен и в каком количестве, а какого лучше не везти. Торговец, не знающий этого, просто разорится.

– А сколько государств у людей?

– Три. Англия, Франция и Германия. Но Германия как бы не является единым государством, а состоит из множества маленьких княжеств, впрочем, это отнюдь не мешает им весьма быстро объединять силы для противостояния общему врагу. С германцами связываться себе дороже, так что их стараются не задевать лишний раз.

«Итак, судя по всему, какой-то монах каким-то образом смог попасть на эту планету и не сойти с ума, а может, как раз и сошел, а затем нашел способ открыть портал на Землю и перетащил сюда своих единоверцев. (Точно, было такое в истории, что от жителей Иерусалима отвернулись и отказались дать им прибежище. Считается, что так они и пропали в безвестности на Сирийской равнине, и только те, кто направился в Египет, смогли спастись благодаря милости тамошних мусульман, и многие вернулись в Европу. Все же хорошо иметь абсолютную память.) Потом люди, как и везде, перессорились и разделились по национальному признаку. Места хватало всем, вот они и расселились, не мешая друг другу, и за восемьсот лет смогли расплодиться в довольно большом количестве, несмотря на то что сами же активно истребляли друг друга, и орки всячески способствовали им в этом. Но как могли люди закрепиться в новом мире – ведь если люди являются дополнительной статьей рациона питания орков, то их уже давно должны были схарчить? Ладно, с этим разберемся позже. Стоп, но если средневековый монах сумел открыть портал, то почему это не под силу мне, человеку из двадцать первого века? А черт его знает. Ну не чувствую я ничего и не знаю, что тут поделать. Не хочет во мне просыпаться седьмое чувство, а оставаться здесь, где орков как грязи, судя по высказываниям Эндрю, – нет уж, увольте. С другой стороны, нельзя оставлять здесь и то, что имеем. Наука и техника, судя по всему, здесь капитально затормозились, а потому с машины нужно снять все, что только возможно, да и золотишко поискать не помешало бы – оно и тут, похоже, в цене. Нищим выходить в люди не хочу».

Собственно, вот так почерпнув минимум информации, хотя они и проговорили всю ночь, так и не сомкнув глаз, Андрей решил и четвертый день провести на этой полянке, полагая, что ограничится тем, что они успеют сделать за день, а потом надо сваливать.

С рассветом, позавтракав сырым мясом и наскоро похоронив убитую девушку, люди вдруг оказались озадаченными самыми разными поручениями.

Памятуя тот факт, что русло реки прямо-таки изобилует разными отмелями, в которых скопился шлих, Андрей, не заморачиваясь промывкой золотого песка, решил собрать только самородки, резонно предполагая, что и этого золота будет не так уж и мало. Конечно, голыми руками это сделать проблематично: большие самородки еще куда ни шло, а вот как быть с мелкими? Нужно было сито. И тут его осенило. Вооружившись отверткой, он быстро сковырнул с магнитофонных динамиков сетчатую облицовку и получил четыре хоть и небольших, но мелкоячеистых сита. Эндрю как человек, имеющий представление о золоте (никто из остальных золота и в глаза не видел, если только серебро), был назначен старшим среди четырех женщин, образовавших бригаду старателей. Молодую мать грудничка от забот освободили. Детвора постарше приняла на себя роль наблюдателей. Жан был отправлен на охоту, так как продовольственный вопрос стоял остро.

Андрей же с кузнецом Грэгом и крестьянином Мараном быстро извлекли из земли арсенал. Маран, как истинный крестьянин, оценил легкость и функциональность лопат. Как выяснилось, местное крестьянство также использовало лопаты, но по большей части деревянные, металлические были весьма дороги, да и гораздо массивнее представленных образцов.

Не теряя времени, землянин привел к боевой готовности РПК. Все же из него было куда сподручнее вести автоматический огонь, если вдруг это понадобится, опять же емкость магазина куда солиднее стандартного магазина АКМ, а сам пулемет ненамного тяжелее автомата. Затем они начали вдумчиво курочить автомобиль.

Когда Андрей открыл багажник, чтобы взять ключи, Грэг, не скрывая любопытства, взял в руки одну из картофелин и стал внимательно ее осматривать. Он даже понюхал ее и помял в руке.

– Что это, сэр?

– Ты что, никогда не видел картошки? – улыбнувшись, спросил Андрей.

– Нет, – вполне серьезно подтвердил Грэг. – Маран, а ты не видел ничего такого?

– Нет. Мы у себя в деревне выращивали все, что растет, а этой картошки я никогда не видел.

– А ведь точно, – спохватился Андрей. – Откуда вам было ее видеть? Ладно, давай упакуем ее в мешок. Ее мы заберем тоже. Я потом все объясню.

Надо признать, что Грэг был просто вне себя от радости. Глядя на него, Андрей провел даже аналогию с ребенком, которому подарили вожделенную игрушку. Для Грэга – представителя местных, так сказать, промышленных кругов – все было интересно, и он готов был забрасывать Андрея вопросами до скончания века. Слава богу, Маран был более холоден: все же в кузнечном деле он, как говорится, ни уха ни рыла. Но Грэга нужно было срочно тормозить, потому что он вдумчиво и скрупулезно был готов пытать Андрея о способе изготовления и сфере применения самого обычного болта – что уж говорить о различных агрегатах и их устройстве.

– Послушай, Грэг, я понимаю, что тебе сейчас все интересно. Но и ты пойми – для того, чтобы рассказать тебе обо всем, мне не хватит и недели, тем более что я ведь не сам делал эту повозку, так что многого просто не знаю. А у нас только сегодняшний день: уже завтра на рассвете нам нужно уходить отсюда, и я хочу забрать с собой как можно больше. Поэтому сейчас просто работаем, а когда выберемся отсюда, я тебе обещаю: если ты останешься со мной, я расскажу тебе все, что знаю.

– Вы обещаете, сэр? – В голосе гиганта слышались как надежда, так и мольба одновременно.

– Я даю тебе слово. А сейчас за работу.

В кои-то веки Андрей был рад тому факту, что у него была старенькая машина, а потому без солидного комплекта ключей он никогда не ездил, что сейчас оказалось как нельзя кстати. Неплохо было и то, что ремонт своего авто он зачастую производил сам, а потому, как сдернуть с машины узлы и агрегаты, для него не было загадкой. Сейчас было даже легче, так как о сохранности кузова он заботился меньше всего, а потому ворочали они многострадальную «шестерку» как хотели. В общем, дело двигалось, и довольно споро. Во второй половине дня они уже закончили терзать машину, сняв основное и оставив только практически голый кузов. Андрей даже извлек магнитофон – казалось бы, баловство, но внутри этой теперь бесполезной вещи было то, что могло пригодиться в будущем, например, те же шестеренки, которые впоследствии можно будет использовать как шаблоны: все проще, чем изобретать велосипед.

Покончив с разборкой, они вооружились топорами, нашедшимися в трофеях, и заготовили жерди для устройства волокуш. Была мысль изготовить повозку: колеса есть. Но от нее Андрей тут же отмахнулся. В этой местности без намека на дороги все другое, кроме волокуш, было неактуально.

Так в заботах прошел день. Андрей был настолько увлечен и загружен, что только с наступлением темноты осознал, что просто зверски устал, к тому же сказывалась и бессонная ночь. Остальные вымотались ничуть не меньше. Женщины и Эндрю едва переставляли переохлажденные конечности, так что Андрей, несмотря на их возражения, приказал развести костер, чтобы они могли отогреться.

Как понял Андрей, им предстоял переход в течение трех-четырех суток до большой реки Яны, на противоположном берегу которой начинались земли людей. Да еще и переправиться предстояло как-то, а значит, нужно будет готовить плавсредства. Нет, больные ему были сейчас совсем не нужны – они потребовали бы заботы, – о какой уж помощи с их стороны могла идти речь.

В караул было решено выставить Жана как наименее загруженного в прошедший день. Хотя сказать, что он совсем уж бездельничал, значило бы согрешить против истины. Он сумел подстрелить и доставить к лагерю еще двух косуль, а продовольствие – оно дорогого стоит: теперь отряд мог передвигаться, не отвлекаясь на охоту, так как, получив добро на разведение огня, Жан тут же при помощи женщин начал поджаривать и коптить имеющееся мясо, чтобы оно не испортилось. Конечно, качественно он этого сделать не мог ввиду отсутствия соли, но гарантировал, что уж в течение четырех суток мясо не испортится.

– Как там дела с золотом? – уже укладываясь, поинтересовался Андрей у Эндрю.

– Я уж думал, что вам это безразлично.

– Отчего же! Просто были более насущные вопросы. Кстати, ты, по-моему, слегка перестарался. Разве можно так издеваться над людьми – они нам нужны здоровыми, больной человек – не помощник, а обуза.

– Все так, но оно того стоило. Вы стали весьма богатым человеком, и это лишь малое, чем мы можем отблагодарить вас за то, что вы сделали для нас.

– Так сколько?

– Около пятидесяти фунтов. Я знаю только одного ювелира, который сможет купить все ваше золото. Но сдается мне, что на первых порах вам этого и не нужно будет. Дайте только добраться до Англии, а там уж я помогу вам с толком распорядиться вашим богатством.

При этих словах Андрей внимательно посмотрел на торговца, но никакой фальши в его словах не уловил. Или он перестал разбираться в людях, или этот человек имел в виду именно то, что говорил. Причем Андрей склонялся именно ко второму: в Эндрю не было ни капли фальши, он был полон только искренней благодарности. Во всяком случае, сейчас.

«Пятьдесят фунтов – это чуть меньше двадцати пяти килограммов, – услужливо подсказала его память. – Нехило. Речушка-то и впрямь золотая. Если учесть тот факт, что эти крестьяне, и даже кузнец, никогда не видели золота, то этот металл здесь гораздо дороже, нежели у меня на родине, а значит, я стал сразу же баснословно богат. Ладно, будет время – будет пища. Сейчас главное – выбраться отсюда, а для этого нужно сначала выспаться».

– Хорошо, Эндрю. А сейчас давай спать. Завтра будет трудный день.

– Доброй вам ночи, сэр Андрэ.