Цитаты из книги «Две жизни. Часть 1»

Быть может, какой-то период времени тебе придется жить среди людей низкой культуры, не имеющих духовных знаний и даже не предполагающих, что можно жить без лицемерия. Не считай себя невинно страдающим, закабаленным в такие печальные обстоятельства. Усматривай в них нужные тебе – твои собственные – обстоя

думай, как передать в их жизнь живую и укрепляющую струю моей любви и радости, которые я тебе ежеминутно посылаю. Думая так, ты будешь всюду трудиться вместе со мной. Ты сможешь очищать вокруг себя пространство своей чистой мыслью. Ты всегда найдешь силы пройти сквозь многие драмы и трагедии, порожденные человеческими страстями, и не только не запачкаешься в них сам, но и убережешь от них

иное, как незыблемый мир сердца. И он приходит к тем, кто знает свое место во Вселенной. Чем в большем мире идет по земле человек, тем дальше и выше он видит. А чем дальше видит, тем все больше понимает, как он мал, как мало он может и знает, и как многого ему еще предстоит достичь.

теперь трудиться и жить для людей творчески, принося им истинную помощь. И первой, кто получит ее, пусть будет она, – указал он на жену. – Я думал когда-то спасти ее, а вышло так, что едва не погиб и сам.

Вы сможете раскрыть – вашей любовью – какое-то новое понимание смысла жизни своей жене. Вы сможете объяснить ей, что нет смерти, а есть жизнь, единая и вечная. Что смерть приходит к человеку только тогда, когда он все уже сделал на земле и больше ничего сделать на ней не может, – а потому и бояться ее нечего. Вы это сможете объяснить ей не раньше, чем сами все это поймете.

станет тогда отражением вашего духа, а не внешним местом, куда вам хотелось бы втиснуть ваш дух.

Привычка жить только в безделье теперь тяготит вас. Но все, о чем вы думаете, все ваши мечты о новых сиротских домах, о приютах и школах – это внешняя благотворительность. И она не даст вам, как и все внешнее, ни покоя, ни уверенности. Вы должны в своей душе найти независимость и полную освобожденность. Только тогда, когда внутри себя вы поймете всю полноту жизни – вы найдете смысл и во внешней жизни.

рудовой день вносит красоту в отношения всех людей, будут готовы к настоящему воспитанию новых человеческих жизней. Они будут проводить свои системы воспитания не на словах, а на собственном живом примере, увлекая своих детей красотой. Если же они поднялись до больших высот творчества, они составляют те ячейки, в которых воплощаются будущие великие люди, творцы и гении, чье вдохновение озаряет целые эпохи в жизни человечества. Гармония семьи состоит не в том, чтобы все ее члены думали и действовали одинаково, имели или не имели тайн друг от друга. Она состоит в царственно расточаемой любви, где никто не требует обязательств друг от друга, в той высочайшей чести, где нет слов о самопожертвовании, а есть мысль о помощи, о радости быть полезным другому.

Откуда же ты взял, мой дорогой философ, что брак – это такое простое и обыкновенное дело? Брак зависит от тех людей, которые в него вступают. И могут быть браки огромного значения, вовсе не только личного, для тех людей, кто в них вступает. Всякий брак, как ячейка рождения и воспитания новых людей, дело чрезвычайно важное и ответственное. Отцы и матери, если они поднялись до осознания себя единицами всей Вселенной и если их

Характерный признак присутствия среди людей истинного мудреца: вопросы не нарастают, а стихают. В сознании людей растет активность не ума, а интуиции. Подсознание вводит в гармонию их мысль и сердце, потому что атмосфера мудреца указывает каждому тщету и иллюзорность одних личных достижений и желаний. Я уверен, что встреча с Анандой убьет в вас целый караван кастовых и национальных предрассудков. В вас так много истинно ценного и прекрасного, чем не могут похвастаться окружающие вас люди из вашего же социального круга. Папироса капитана погасла, вино осталось недопитым; он сидел неподвижно, точно под гипнозом глядя в прекрасное лицо Иллофиллиона. В водворившемся молчании слышны были только шум города да изредка долетавшие гортанные выкрики продавцов-разносчиков. Каждый из нас ушел в самого себя, и никто не хотел нарушать молчания, в котором, очевидно, каждый по-своему представлял себе и осмысливал образ великой мудрости. – Да, если уж вы так говорите о другом, вы, выше которого я человека не видел, то каков же должен быть он, ваш Ананда? – отирая лоб, все таким же тихим голосом сказал капитан. Я хотел ему сказать, что видел человека еще