. Иллофиллион говорил мне всё это, говорил, что нет серых будней, а есть то, что мы сами в них творим, но я понимал это всё головой, восхищался, пленялся, но… любовь моя молчала. Она всегда казалась пленительным маяком, пока была «любовью к дальним». Но стоило мне соприкоснуться с ближними, как любовь моя выливалась в раздражение. Сегодня, Станислав, всё моё существо трепетало в огне Любви, которую изливали мне Старшие Милосердные Братья, не спрашивая меня, что я им дам взамен, но окружая меня куполом своей любви и защиты, чтобы я мог разделить их труд в моей чистоте