Глава 2. Первый бой и новый полк

На подлете к траверзу Кагула я обнаружил справа выше точки в довольно плотном строю. И как подать сигнал? Пришлось прибавить до полного, догнать вначале самолет комиссара, выдвинуть красный флажок над кабиной и, увидев, что тот повернул ко мне голову, махнуть рукой вправо. Затем делать то же самое возле самолета командира. Но тот показал рукой направление вперед. Зря он так! Если там «мессеры» – нам не оторваться. Но так как командир прибавил и начал набор высоты, то можно сказать, мы приняли бой. Я оттянулся и встал на «свое» место, продолжая наблюдение. И не зря! Еще выше засек звено незнакомых мне истребителей, они готовились атаковать нас, свалились на крыло и пошли в атаку. А Рудаков продолжал следовать тем же курсом и скоростью, только кратковременно показал мне флажок. Честно, я бы уже начал разворот, я же ближе. Мысленно я проигрывал вариант, как от них уклониться, в этот момент Рудаков и Мягков встали на правый вираж, то есть в мою сторону! Че творят! Похрен! Работаю самостоятельно! Правую ногу вперед, ручку вправо и на себя! Нисходящим виражом я поднырнул под комполка и комиссара, успел развернуться и даже дать очередь по ведущему румыну. Жаль, что нет баллистического вычислителя! Наши трассы пересеклись в небе. Моя очередь была слишком короткой. Я последний раз стрелял по воздушной цели почти тридцать лет назад. И тут у меня отвалилась челюсть: я увидел взрыв на обшивке «румына» сразу за капотом! Я в него попал из пушки! А это был старший летчик их звена, ведущий второй пары. Ищу глазами «начальство», хотя им сейчас свободнее без меня. Они кружатся на виражах с первой парой, поэтому я довольно плавно развернулся, с небольшим набором высоты, и пошел к ним, рассчитывая свою траекторию так, чтобы иметь возможность обстрелять командира вражеского звена. Его машина несла на руле направления румынский флаг, тогда как у остальных были просто белые полосы. Врываться в их круг мне было совершенно не с руки, а вот расчет оказался довольно точным, понадобилось сделать лишь небольшой отворот и две секунды поливать огнем их командира. Сам я ушел на вертикаль, чтобы оглядеться и выработать следующее решение. Желтые капоты пошли вниз, стараясь оторваться от нас. Осмотревшись и не увидев никого «лишнего», я тоже направился туда, куда пошли все. Я – ведомый, и мое дело «заднее». Оба ведущих «хромают», так что куда им деваться? Только в землю! Пока командир и комиссар работали с первой парой, я нашел вторую и заставил ведомого подставить свою машину под огонь, прикрывая ведущего. А тут и мотор ведущего встал. Сразу за капотом у него масляный бак. Масло ушло, и все. Ведомый горит, но телепается, пытаясь сбить огонь. А ведущий сбросил фонарь, отдал мне честь и вывалился из машины. Ведомый сумел сбить пламя, но его мотор еле тянул, я подошел и показал ему рукой: прыгай. А он мне два больших пальца, дескать, расстреляешь в воздухе. Машу ему «нет». Тут у него снова загорается машина, и выхода у него не остается. Я крутнулся в воздухе, нашел глазами дым – и там увидел своих ведущих. Выше шел бой между «ишаками» и какими-то бомбардировщиками, но когда я подошел, то командир показал мне кулак и рукой направление к Каракурту.

– Почему оторвался? – первое, что спросил майор.

– Вам не хотел мешать, пришлось уйти вниз и атаковать вторую пару. При атаке с ракурсом 4/1 добился попадания из пушки сразу за капотом, выровнялся по высоте с вами, произвел одну атаку и ушел добивать нижнюю пару.

– Ты же мог его сбить, он же тебе брюхо подставил?

– Мне кажется, что их удобнее сверху бить, по фюзеляжу в районе крыла. Там один из них загорелся.

– Пару-то добил?

– Оба выпрыгнули в районе села Балабак. Вот на карте пометил.

– Так все-таки, почему отстал?

– Я не успевал развернуться, чтобы встретить первую пару в лоб. Мне этот вираж за вами перекрывал самолет полкового комиссара. И вообще, летать тройками и без рации…

– Так у тебя уже три за сегодня? И половина моего?

– Ну да.

– А почему «младший сержант»? – Я пожал плечами.

Майор ухмыльнулся своим мыслям.

– Вот что, связи с твоими и начальством пока нет. Связники вернутся только ночью. В первой эскадрилье потери. Парой, говоришь, удобнее?

– Конечно, и связь нужна.

– Связи пока нет, нет инженера, чтобы все настроить.

– Плохо, может, вызвать кого?

– Кого и откуда?

– Из города, город-то рядом. Может, там и спецы по этому делу есть.

– Ты в Болграде был?

– Нет.

– Ладно, будем думать на эту тему. Боец! Головнёва покличь! – сказал он кому-то. Сами мы пошли в сторону каких-то строений непонятного назначения. Оттуда, навстречу нам, шел невысокий худощавый человек с орденом Красного Знамени.

– Капитан Головнёв прибыл по вашему приказанию, тащ командир.

– Вот, принимай пополнение вместо Жеглова. Пока временно, появится связь с Одессой – вопрос решим.

– Жеглов же старшим летчиком был. А я этого человека впервые вижу.

– Я тоже впервые, он из 146-го РАПа, а туда кого попало не брали. У него за сегодня три лично и один в группе. Два из них в одном бою во время перегона самолета Жеглова. Жеглов в госпиталь надолго, как машину посадить сумел – загадка. Выживет или нет – тоже. А так, пока мы с комиссаром с одной парой разбирались, он подбил двух ведущих и сбил ведомого второй пары. Утром дрался в одиночку с четырьмя «мессерами», одного из которых смог уронить. При свидетелях, капитан Резцов доложил и справку ему выдал. Так что познакомитесь в бою.

– Тогда все, без вопросов, тащ майор.

– Так, сержант! Следуйте прямо, там во втором домике, обсыпанном, общежитие первой эскадрильи. Подождите товарища Головнёва там.

– Есть! – Строго тут у них! Все расчерчено, плакатики везде висят, лозунги. Бордюрчики все выбелены, клумбы и спортивные площадки. С наглядной агитацией полный ажур. Куда это я попал, со своим свиным рылом, да в калашный ряд! «Авиатор! Помни! Ты служишь в образцовом 67-м ИАП!» Интересно, как они провели этот день? Насколько я помню, вроде авиация Одесского округа не сильно пострадала вначале. А вот и казарма 1-й эскадрильи: обложенный мешками с песком стандартный сборно-щелевой домик, в которых прошло все мое детство. Два входа с торцов, две или четыре комнаты с одной стороны и столько же с другой. Этот был «несерийным»: две и четыре комнаты