– Не двигайтесь, – первой заговорила мисс Адлер, взяв инициативу в свои руки.
Я уверена, что ее храбрости в немалой степени способствовал посверкивающий в руке пистолет.
– Отойдите назад, – велела она, – положите нож на пол и поднимите руки.
Мисс Адлер встала таким образом, чтобы у мужчины не было возможности проскользнуть за виднеющийся слева саркофаг или статую Рамсеса II[10].
– Я не делал этого. Я пытался помочь, – возразил пойманный в темноте. – Мне кажется, что она мертва.
Он говорил с акцентом, который я не смогла идентифицировать.
– Эвалайн, – обратилась мисс Адлер к моей напарнице, не спуская глаз с мужчины, – на стене рядом с кулаком Птаха[11] найдите рычаг. Нам нужен свет.
Она отстранилась от лежащего на земле тела, направляя пистолет на злоумышленника и принуждая его отойти от центра зала.
Спустя несколько секунд помещение озарилось светом. Семитонная статуя Рамсеса II, огромные фрески и иероглифы больше не отбрасывали длинных темных теней, мешавших моим наблюдениям. Газовые лампы осветили злоумышленника, который оказался мужчиной чуть старше меня, в одежде странного фасона, какого раньше мне видеть не случалось.
– Она мертва? – Мисс Адлер взглянула на мисс Стокер, которая воздержалась от того, чтобы приблизиться к телу.
Вопрос явно был задан с целью подтолкнуть мою напарницу к действию.
– Э-э-э… – начала мисс Стокер и неохотно, как-то механически, двинулась вперед.
Вид у нее был крайне болезненный.
Я никогда не отличалась терпением, поэтому подошла к неподвижному телу на полу и присела рядом с грудой смятых юбок. Прежде мне не приходилось сталкиваться ни со свежим трупом, ни с местом преступления, совершенного совсем недавно. Конечно, я видела мертвецов и даже изучала их под руководством моего дяди, но все было не так, как сейчас. Не так… свежо. Я заставила себя взглянуть на девушку и проверить пульс у нее на шее. Но, еще не сделав этого, я уже знала, что она мертва. Холодная кожа и отсутствие сердцебиения лишь послужили подтверждением моей догадки.
– Для нее все кончено, – резюмировала я.
– Я позвоню властям. Их нужно поставить в известность. Эвалайн, не будете ли вы так любезны? – попросила мисс Адлер, приглашая мою компаньонку занять ее место и взять пистолет.
Я снова перевела взгляд на жертву. Бедняжке, должно быть, не больше семнадцати-восемнадцати лет. Моя ровесница. Лишь немногим ранее мы говорили об исчезновении и смерти других юных девушек. Могла ли мисс Адлер предположить, что нечто подобное случится здесь сегодня ночью? Должны ли мы были, по ее разумению, предотвратить это? Глубоко вздохнув, я почувствовала резкий железистый запах крови и других выделений организма и сразу отмела все сомнения. Всего несколько минут назад я присягнула на верность короне. Однако момент истины наступил раньше, чем мы предполагали.
Кто эта девушка? Как сюда попала? Зачем кому-то понадобилось ее убивать и каким образом это произошло? Я заставила себя изучить тело: хладнокровно, объективно.
Она лежит на боку, с открытыми глазами, свернувшись калачиком: девушка упала или была сбита с ног.
Прическа не растрепалась: она не пыталась обороняться.
Мало крови на полу: ее убили не здесь.
Это означало… Я взглянула на мужчину, который даже под присмотром мисс Стокер все же смог приблизиться к саркофагу, стоящему сбоку галереи.
На его странной одежде нет пятен крови: он не двигал тело, следовательно, не был убийцей.
Радуясь, что появился предлог отойти от девушки, я приблизилась к молодому человеку:
– Вы касались тела или меняли его положение?
– Нет, я ее не трогал.
Его акцент был похож на американский, но такого произношения я еще никогда не слышала.
– Когда вы появились, я проверял, жива ли она. Я дотронулся до нее, только чтобы проверить пульс.
Его голос звучал напряженно, взгляд метался от меня к мисс Стокер и обратно.
Думаю, даже самый непредвзятый наблюдатель признал бы, что этот молодой мужчина был весьма красив. Кожу его покрывал золотистый загар, а глаза были поразительно голубыми. Квадратная челюсть, твердый подбородок. На вид ему не было и двадцати, и, пока он стоял с поднятыми руками, я любовалась его растрепанными, очень длинными темно-русыми волосами, закрывавшими уши и шею. На нем была красная сорочка без пуговиц, ткань которой липла к его груди как мокрая, хотя это было не так. Странно, но спереди на сорочке были нарисованы или вышиты буквы. Я увидела те, что сложились во французское слово AEROPOSTA, и это подтверждало мое предположение, что молодой человек – иностранец. Если там и были еще какие-то буквы, то их скрывали полы расстегнутой клетчатой рубашки, надетой поверх сорочки. Я никогда не видела, чтобы мужчина носил рубашку вот так, нараспашку. Просто скандал! Сверху расстегнутой рубашки на нарушителе была куртка из черной кожи, которая оказалась намного короче любой мужской верхней одежды, что мне доводилось видеть прежде: ее край заканчивался у талии незнакомца, а не чуть выше колен – и из-под нее виднелся подол клетчатой рубашки.
Брюки на нем также были крайне чудны́е: обтрепанные по краям и слегка потертые на коленях, из синей хлопчатобумажной ткани, как штаны Ливая Страусса, что носили американские рабочие.
А его ботинки! Мне захотелось опуститься на корточки, чтобы изучить их, потому что я никак не могла понять, из какого они материала. Ботинки были зашнурованы спереди подобно женской обуви, но без этих крошечных пуговичек, на застегивание которых уходит целая вечность (мой механизированный «шнуровщик» сломался три недели назад). Серые от старости, но все же с сохранившимся по бокам странным рисунком, они выглядели так, будто были сделаны из резины.
Его обувь была поношенной, но на ней не оказалось следов крови или грязи. Это показалось мне любопытным, так как сегодня весь день шел дождь – впрочем, как и всегда в Лондоне. Было попросту невозможно не испачкаться в грязи даже на верхних уровнях улицы.
Значит, сегодня он снаружи не был.
Любопытно.
Неужели он скрывался в музее еще до того, как на рассвете начался дождь? Я прищурилась, погрузившись в размышления, и обменялась взглядами с мисс Стокер. Я не ожидала, что она уловит ход моих мыслей – нужно иметь опыт в тщательных наблюдениях, всегда говорил мой дядя, – но тем не менее в ее взгляде читался резонный вопрос.
– Вы утверждаете, что не трогали ее и пытались помочь. Но что тогда вы делаете в музее посреди ночи? – спросила я.
– Я… э-э-э… из обслуживающего персонала, – ответил незнакомец. – Мы собирались натереть полы воском.
Бесспорно, улыбка молодого человека была натянутой, но я не могла не оценить его попытку объяснить ситуацию, независимо от того, насколько неправдоподобно звучало его объяснение.
– Это абсурд, – возразила мисс Стокер. Пистолет качнулся в ее руке.
– Что? Натирание полов воском? Ну, это нужно делать. – Должно быть, он заметил серьезное выражение моего лица, потому что сразу сменил тон. – Послушайте, я клянусь, что не трогал ее. Я просто нашел ее здесь. Знаю, что не должен был находиться в музее ночью, но это произошло не совсем по моей вине. Возникли обстоятельства, которые я не мог контролировать. Действительно чертовски странные обстоятельства.
– Вы сможете рассказать про все эти странные обстоятельства представителям власти, когда они сюда прибудут, – сказала я. – Однако вам не стоит беспокоиться, что вас арестуют за убийство. Я смогу подтвердить, что вы невиновны, по крайней мере, в этом преступлении.
– Ну, слава богу, вы это поняли, – ответил он, но в его голосе не было ни капли искренности.
Негромко фыркнув, я снова повернулась к жертве, оставив мисс Стокер разбираться со злоумышленником. Крайне важно успеть закончить осмотр тела до того, как прибудут полисмены и все здесь перевернут.
Лицо, челюсть и пальцы девушки начали твердеть: трупное окоченение в начальной стадии. Она умерла не менее трех часов назад. Возможно, даже четыре или пять.
Собравшись с духом, я решила провести более тщательный осмотр и перевернула девушку на спину. Мне не удалось сдержать дрожь. Ее глаза слепо уставились на высокий потолок галереи. Затаив дыхание я закрыла их двумя пальцами в надежде, что, обретя вечный покой, она прежде не познала боли.
Кровь окрасила левый рукав и перед ее блузки, при этом правый рукав испачкался совсем незначительно. На руках остались похожие на ожоги следы, как будто их оборачивали тонким шнуром или проволокой. Ужасная рана на левом запястье. Я понюхала ее волосы. Опиум. Запах слабый, но его ни с чем не спутаешь.
Очень мало крови на левом рукаве: никаких брызг крови на руке, которой был совершен порез? Невозможно, чтобы она сама сделала это.
– Мисс Стокер, вы узнали эту молодую девушку?
Прежде чем она успела ответить, я услышала звук приближающихся шагов. Определенно шел не один человек, так что, похоже, мисс Адлер не только позвонила в полицию, но и привела ее на место преступления.
– Поторопитесь, – не удержалась я, когда мисс Стокер двинулась в мою сторону, все еще сжимая пистолет, направленный на нарушителя.
Она громко сглотнула.
– Да, я считаю, что это одна из…
Все, что она собиралась сказать, заглушил странный звук. Должно быть, это была музыка, но прежде мне никогда не приходилось слышать ничего подобного. Я повернулась и увидела скользнувший по полу маленький серебристый предмет. Его верхняя часть излучала яркий свет. Казалось, что этот громкий, пронзительный, вибрирующий звук исходил именно от него. Вдруг мисс Стокер отпрыгнула в сторону – одна из больших каменных статуй на краю галереи пошатнулась и начала крениться.
– Осторожно! – закричала я, когда каменный сатир с щетинистыми волосами повалился на пол.
– Ни с места! – раздался командный голос, и двое мужчин вместе с мисс Адлер выбежали из-за угла Римского зала.
– Он ушел! – прошипела мисс Стокер, все еще сжимавшая в руках пистолет мисс Адлер и оказавшаяся теперь рядом со мной. Она указывала туда, где секунду назад стоял молодой человек. Игнорируя крики новоприбывших, мы бросились туда, где находился злоумышленник. Воспользовавшись моментом или специально проделав отвлекающий маневр, он успел скрыться в темноте.
– Я за ним, – начала было мисс Стокер.
– Вы! Мисс! Стойте на месте! – приказал голос.
– Проклятье, – пробормотала я, схватив серебристый предмет, предположительно, принадлежавший нарушителю.
Умно было отвлечь наше внимание с помощью этой штуки, но хорошо, что она осталась здесь.
Сейчас гладкое плоское устройство затихло и потемнело. Я убрала его в карман своих брюк, чтобы изучить позже, в надежде, что оно не заверещит снова. Наконец я обернулась, чтобы поприветствовать мисс Адлер и двух джентльменов – инспекторов Скотланд-Ярда, которые пытались перевести дух после погони по залу.
– Дамы, это инспектор Лакворт.
Мисс Адлер указала на старшего из двух мужчин, среднего роста, лет около сорока, с весьма скромной шевелюрой, но при этом ухоженными бородой и усами, скрывающими его губы.
Я быстро проанализировала то, что видела. Сюртук, застегнутый не на те пуговицы, наполовину заправленная рубашка и разные ботинки: одевался в спешке и в темноте, вероятно, чтобы не разбудить жену.
Потускневшее обручальное кольцо, сидит плотно, но все же снимается: женат минимум три года и любит стряпню своей жены.
Маленькие следы от пальцев чуть выше колена и засохшее пятно от молока спереди на брюках: в доме есть маленький ребенок.
Легкая асимметрия в одежде и тихий гул: механизированная левая нога, которая нуждается в смазке.
– Мисс Адлер, – начал Лакворт не слишком дружелюбным тоном, – кто эти девушки? И что они делают здесь в ночное время? Что вы здесь делаете в этот час? И как это произошло? – добавил он, указывая на обломки, бывшие некогда каменным сатиром.
Мы с мисс Стокер обменялись взглядами. Его последнее замечание звучало так, будто мы были двумя провинившимися школьницами.
– Меня наняли каталогизировать предметы старины, приобретенные музеем за последние три десятилетия, инспектор, – ответила мисс Адлер. – Я уверена, что вы об этом знаете.
– Да, и до сих пор считаю немыслимым, что директор выбрал для этого именно вас.
– К несчастью, это мнение не имеет никакого отношения к развернувшейся сейчас трагедии, – отметила мисс Адлер, холодно улыбнувшись.
Младший инспектор, который был всего на несколько лет старше меня, закончил осмотр тела и поднялся в полный рост.
– Верно. Однако, мадам, это совершенно не объясняет вашего присутствия здесь в…
Он сделал паузу, чтобы открыть замысловатые карманные часы с четырьмя маленькими складными дверцами. Когда они раскрылись, появился сложный трехмерный хронограф с кнопками, и инспектор продолжил:
– …в двенадцать часов и сорок три минуты ночи.
Он нажал на кнопку, и часы снова сложились, издав тихое, приятное пощелкивание.
Улыбка мисс Адлер потеплела:
– Конечно, объясняет! В моем графике нет ограничений по времени. Сэр Фрэнкс дал мне разрешение на доступ в музей в любое время дня и ночи. Уж вы-то, инспектор…
О проекте
О подписке