Культурная сингулярность

Наравне с технологической и экономической сингулярностями можно говорить и о вполне однозначно проявленной культурной сингулярности. (Речь, конечно же, пойдет не о пресловутом «падении нравов», перманентно сопутствующем всем эпохам, которое служит отправной точкой для утопо-моралистических рассуждений.)

Историческое движение культуры предстает перед нами как последовательная смена вполне обособленных периодов, характеризующихся неким единым культурным стилем, направлением с однозначными отличительными чертами – скажем, в архитектуре: готика, барокко, классицизм, ампир… Нет никакой необходимости обращаться к литературе по истории культуры для того, чтобы сделать вполне очевидное заключение, что временные периоды преобладания тех или иных культурных стилей и направлений неуклонно сокращались. И если, к примеру, отнести современную эстрадную музыку к культуре (ну не к религии же), то можно утверждать, что время существования довлеющих стилей уже сократилось до нескольких лет, а то и месяцев. Наверное, если построить график культурных революций (смены художественных стилей), то он так же, как и график роста скорости компьютерных процессоров и график биосоциальных революций/кризисов Панова, укажет нам некую сингулярную точку – и можно не сомневаться: она совпадет с точкой технологической сингулярности.

Как технологическая и экономические сингулярности означают не катастрофу, а лишь исчерпание некоторых форм организации социума, так и культурная сингулярность означает не гибель культуры, не финал эстетического отношения людей к жизни, а лишь изменение формы последнего. Из самого логического посыла, приведшего нас к разговору о культурной сингулярности, следует, что основной чертой постсингулярной культуры должен стать переход от тотального приоритета последовательно сменяющих друг друга художественных стилей к параллельному, одновременному существованию всего возможного разнообразия культурных форм, к свободе индивидуального творчества и индивидуального потребления продуктов этого творчества. Завершение чередования стилей и направлений не означает остановки эволюции культуры, просто после прохождения точки сингулярности новации в формах будут появляться не последовательно, а в едином потоке, не вытесняя, не сменяя друг друга.

Постсингулярные черты уже можно проследить в истории культуры XX века. Ни в музыке, ни в живописи, ни в архитектуре мы не можем выделить ни одного единовластно довлеющего стиля, подчиняющего значительные социальные группы. Анализируя же последние десятилетия, прошедшие после завершения эпохи соцреализма, мы уже однозначно можем утверждать, что в европейской цивилизации принципиально не осталось приоритетных культурных стилей. А если и существуют какие-то яркие устойчивые направления, то они в большой степени замешаны на протесте и эпатаже.

Говоря о культурной сингулярности, обязательно следует отметить существенную роль в ее «реализации» научно-технического прогресса – цифровых, сетевых технологий. Именно возможность быстро и дешево фиксировать и передавать произведения искусства принципиально устраняет саму возможность преобладания какого-либо одного направления культуры. А неизбежное развитие сетевого распространения выводит сферу культуры из-под власти финансово-экономических ограничений и контроля (хотя таковые к «сингулярному» времени, как мы видели, и сами себя изживут).

Постсингулярная философия

Все рассмотренные примеры так называемой «сингулярности» демонстрируют, что решение кризисных моментов в различных сферах социума приводит не к модернизации существующих систем (экономических, политических, культурных), а к принципиальной ликвидации какой-либо системности. Вернее, к уходу этой системности в информационно-технологическую область.

Следует предположить, что аналогичный исход ждет и философию. В ней на протяжении истории человечества выделялись (правда не так однозначно, как искусстве) достаточно фиксированные философские концепции, сменяющие друг друга или сосуществующие, но находящиеся в жесткой оппозиции.

Но к концу двадцатого века ситуация изменилась. Хотя среди философов существует разделение на направления и течения, хотя у некоторых из них еще осталась уверенность в возможности некоего единственно верного абсолютного решения философских проблем – все же это скорее исключение, чем правило. Над разрушением монистических идей активно поработал постмодернизм. В итоге мы имеем, с одной стороны, отсутствие притязаний на единственно верную систему и, с другой – сознание, что каждая философская теория (просто по факту своего существования) в любом случае отображает понимание Мира (пусть даже сугубо индивидуальное).

Такое восприятие философии особенно распространено среди просвещенной, образованной публики – уже мало кто однозначно причисляет себя к гегельянцам или кантианцам, все частично разделяют идеи и Ницше, и Хайдеггера, и Шри Ауробиндо. Налицо полная аналогия с предыдущими рассуждениями о культуре, в которой мы уже сейчас наблюдаем исчерпывающий набор направлений. Никому в голову не приходит какой-то из архитектурных стилей считать единственно приемлемым и призывать к разрушению, скажем, готики. Все с одинаковым (ну конечно, не без предпочтений) восхищением любуются всем разнообразием архитектурных памятников. С другой стороны, никому и в голову не придет придумывать нечто такое, что соединило бы в одном здании все стили. Зачем? – все уже есть.

Возникает вопрос – куда же движется философия? Должна ли (и может ли) быть построена некая единая теоретическая система, отражающая такое вот интегральное понимание (мировоззрение). С учетом безусловной ограниченности формальных систем следует сделать вывод, что такое понимание может быть зафиксировано лишь во множестве теорий, перекрывающих весь спектр проблем и взглядов. И это не умозрительные рассуждения, а эмпирический факт: все это многообразие теорий перед нами. Для понимания идей Гегеля, Делеза, Кастанеды и прочих нет необходимости их скрещивать в одной теории – достаточно почитать и того, и другого, и третьего, и всех прочих отдельно. И таким образом расширить свое понимание Мира.

То есть, по сути, происходит отказ от теории как основного носителя философских знаний, и на первый план выступает общее (интегральное) понимание философских проблем со всей взаимообусловленностью и противоречивостью подходов и точек зрения, несводимых к одной формальной системе. Роль же отдельных систем сводится к фиксации и трансляции точек зрения. Они (системы) занимают подобающее им место средств, инструментов познания, а не конечных целей познавательного процесса.

И такое интегральное понимание Мира мы уже сейчас наблюдаем у большого количества образованных людей, не причисляющих себя ни к одному из однозначно выделенных философских направлений прошлого и настоящего. Их мировоззренческие суждения зачастую оригинальны и не сводятся к выдержкам из известных теоретических систем. Наиболее точно и полно такое понимание действительности, основанное на знакомстве с многими, порой взаимоисключающими научными, философскими, религиозными направлениями, можно назвать постнаучным здравым смыслом или постсингулярным мировоззрением.

И опять-таки следует отметить, что существеннейшую роль в формировании постнаучного здравого смысла играют и будут играть информационно-сетевые технологии. Именно свободный и оперативный доступ ко всему накопленному за историю человечества знанию, представленному без идеологических фильтров, непосредственно способствует формированию интегрального неполяризованного мировоззрения – постнаучного здравого смысла.

Наука выпадения в осадок

Вполне закономерен вопрос: а каковы отношения упомянутого постнаучного здравого смысла с наукой? Почему бы этот новый здравый смысл не назвать просто «научным»? Ведь именно научное мировоззрение долгие столетия представлялось как познавательный идеал, в конечном итоге призванный заменить, вытеснить не только какие-либо архаичные, но и любые философско-религиозные взгляды на Мир.

Конечно же, основной смысл добавления приставки «пост» заключается в противопоставлении нового мировоззрения архаичному здравому смыслу, который резонно называть «донаучным». То есть констатируется, что постнаучный здравый смысл, как некое интегральное понимание Мира, может формироваться только на базе развитого рационального мышления, культивируемого в современной науке. Однако в этом «пост» заложено и гораздо большее содержание, чем просто преодоление донаучного здравого смысла: постнаучность необходимо подразумевает и преодоление научной, формально-логической рациональности. Именно это подразумевалось выше – при обсуждении философской сингулярности – под соединением в одном индивидуальном понимании различных философских систем: то есть не формальное совмещение различных точек зрения, их порой противоречивых логик, а преодоление этих противоречий в надлогической, понятийной области. И распространяя эту мысль из области философского мировоззрения на все сферы человеческого познания, и в частности на научное, можно предположить, что в формировании постнаучного здравого смысла должна быть преодолена логическая ограниченность не только философских систем, но и научных теорий. Что, безусловно, можно связать с неизбежностью начала некоего принципиально нового этапа в развитии науки, приближающейся к своей, научной, сингулярности.

В свое время наука отделилась от некоего синкретического архаичного способа познания, в котором она неразрывно переплеталась с религиозным (абсолютистским) и художественным (субъективистским) отражением Мира. Отличительной чертой научного познания является фиксация рациональных (воспроизводимых) отношений объектов в виде однозначных логических систем с целью адекватного ориентирования в Мире. Цель формальной фиксации научных знаний исходно была той же, что и в религии, и в искусстве: передача этих знаний последующим поколениям. Но как и в искусстве, и в религии, формы фиксации понимания Мира со временем переросли из средств в цель деятельности: научные теории, наравне с произведениями искусства и религиозными ритуалами, во многом превратились из коммуникационного инструмента в главный результат познания. То есть вполне естественная цепочка познавательного процесса «индивидуальное понимание – формальная система (теория, произведение искусства, религиозный ритуал) – индивидуальное понимание» к XX веку уже однозначно вывернулась наизнанку: «формальная система – индивидуальное понимание