Государственный обвинитель, как было подчеркнуто выше, должен уметь не только самостоятельно познать событие преступления в том объеме, который необходим для достижения стоящих перед ним целей, но и оценить содержание и результаты деятельности по расследованию этого преступления. Не имея представления о тех общих закономерностях, которые определяют содержание процесса познания человека, а также тех частных закономерностях, которые обусловливают содержание процесса познания в ходе уголовного преследования, ни он, ни суд в дальнейшем не смогут оценить собранную по делу информацию. В конечном итоге это может сказаться на качестве судебного разбирательства и на принятии законного решения по делу.

Для того чтобы обеспечить достижение стоящих перед ней общих целей, теория познания в криминалистике должна учитывать и общие закономерности познания человеком того или иного объекта, и специфические черты, которыми обладает процесс познания в уголовном судопроизводстве в целом, а также в зависимости от стадии уголовного процесса, особенностей процессуального положения субъектов познания и иных факторов.

Несомненно, познание на досудебных стадиях уголовного судопроизводства имеет свои отличительные черты. Исследование события, обладающего чертами преступления, решение вопроса о преступности или непреступности деяния, о наличии либо отсутствии поводов и оснований для возбуждения уголовного дела, выдвижение версий о личности виновного, его розыск и изобличение, собирание, исследование и оценка доказательств, формулирование окончательных выводов о структуре и характере преступления – вот те основные вехи, которые проходит познание в процессе расследования преступления. Поскольку криминалистика многие десятилетия занималась исследованием проблем, составляющих ее предмет, применительно к стадии предварительного расследования, то на сегодняшний день уровень его изучения значительно выше, чем криминалистических проблем, возникающих на иных стадиях, и в первую очередь судебных.

Известно, что выводы предварительного расследования имеют огромное самостоятельное значение, однако окончательное решение все же принимается судом. В судебном разбирательстве все доказательства по уголовному делу подлежат непосредственному исследованию (за исключением случаев постановления приговора без проведения судебного разбирательства). Иными словами, участники судебного разбирательства также в определенной мере участвуют в изучении события с признаками преступления, а также всей той информации, которая содержится в материалах уголовного дела. Познание в суде проходит в иных процессуальных условиях, нежели в процессе предварительного расследования. Этим обусловлены наличие и характер частных особенностей процесса познания на судебных стадиях уголовного судопроизводства.

Таким образом, важными для криминалистики являются разработка и предложение науке и практике таких научно обоснованных рекомендаций, которые, отражая общие закономерности процесса познания и частные закономерности такого познания в процессе уголовного преследования, позволили бы избирать наиболее эффективные и целесообразные способы и приемы организации деятельности в соответствии с ее целями и задачами.

Субъектом познания всегда является человек. Однако, как уже подчеркивалось, цели, преследуемые субъектом познания в уголовном судопроизводстве, а также его полномочия по исследованию обстоятельств дела всегда обусловлены процессуальным положением этого субъекта. Общим является то, что познание может осуществляться субъектами непосредственно и опосредованно.

Субъекты уголовного преследования и суд должны непосредственно в процессе собственного познания проникнуть в суть события конкретного преступления (или серии преступлений) для исследования его (или их) как системы взаимосвязанных и взаимообусловленных элементов в целях установления виновного, привлечения его к уголовной ответственности, назначения справедливого и соразмерного наказания. Только в таком случае в полной мере будут обеспечены защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, а также защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.

Познание отдельных элементов события преступления может быть и опосредованным, когда в процессе исследования происшедшего события субъектом уголовного преследования используются не только результаты собственного познания, но и те результаты, которые получены иными субъектами с использованием достижений в иных отраслях человеческого знания, специальных познаний в той или иной области науки, техники или ремесла.

Кроме того, познание субъектов уголовного преследования существенно отличается от познания других участников уголовного судопроизводства (стороны защиты, суда) не только по формам, но и по содержанию. Объем и содержание процесса познания субъектов, представляющих сторону защиты, ограничены интересами подзащитного, поэтому и весь процесс познания должен быть ориентирован на отыскание, собирание и исследование информации, которая оправдывает подзащитного либо позволяет уменьшить степень его ответственности.

Познание субъектов уголовного преследования должно быть направлено на получение достоверной информации, позволяющей составить адекватную картину происшедшего и сделать законные и обоснованные выводы по делу, сформулировать и поддерживать обвинение только действительно виновного в совершении преступления лица.

Определив содержание объекта и особенности субъектов познания, специфику условий, в которых процесс познания протекает в уголовном судопроизводстве, опираясь на уже достаточно хорошо разработанные в криминалистике теорию криминалистической идентификации, учения о версиях, об организации и планировании расследования, а также на другие частные теории и учения, теория познания в криминалистике может эффективно исследовать природу человеческого познания, формы и закономерности перехода от поверхностного представления о вещах (мнения) к постижению их сущности (истинного знания), пути достижения истины, ее критерии в специфической области человеческой деятельности – познании в ходе уголовного преследования.

Одной из важных проблем является исследование того, как и почему субъект познания впадает в заблуждения, а также каким образом может быть обеспечена возможность их преодоления^[29]. Не всегда процесс познания в уголовном судопроизводстве идет от неполного знания, через получение необходимых дополнительных знаний к формированию целостного представления о событии преступления и получению иных знаний, необходимых для принятия законного и обоснованного решения по делу.

Как известно, познание одного и того же объекта в зависимости от стоящих перед субъектом целей предполагает различные уровни проникновения в сущность познаваемого явления.

В уголовном преследовании по конкретному уголовному делу не ставится задача познать все таинство мира. Перед участниками уголовного преследования стоит более простая задача: познание основных элементов объективной реальности, составляющих систему события преступления, а также существующих внутри- и внешнеструктурных связей и закономерностей, необходимых для принятия окончательных решений по делу. Иными словами, познание события преступления должно осуществляться, исходя из положений, определяющих предмет и пределы доказывания.

Информация об объекте познания даже в процессе непосредственного его исследования прежде, чем превратиться в знание, проходит через призму органов чувств субъекта. Следователь или лицо, производящее дознание, сначала воспринимают следы преступления, оставленные в окружающей действительности, затем отражают их в своей памяти и в материалах дела. Полученные знания используются для выдвижения версий, определения направлений расследования и принятия иных тактических решений. Если же речь идет об опосредованном познании, то субъектом воспринимаются знания, полученные в результате познания объекта или его составляющих другим субъектом через призму его органов чувств.

Прокурор, осуществляющий поддержание государственного обвинения в суде, может и сам воспринимать часть информации о преступлении, содержащуюся в документах или вещественных доказательствах. Но основной объем информации он получает уже после преломления ее через сознание других людей (следователя, эксперта, свидетеля, потерпевшего и т. п.). Таким образом, мы имеем дело уже с информацией, как минимум дважды преломленной через субъективное.

Философия исходит из того, что основой всякого знания является опыт в самом широком смысле этого слова, поэтому виды человеческого познания различаются в первую очередь в зависимости от того, на опыте какого характера они основаны^[30].

Часто при осуществлении уголовного преследования субъекты познания вынуждены руководствоваться своим жизненным и профессиональным опытом, что представляется явно недостаточным. С сожалением приходится констатировать появление все новых объектов и предметов преступного посягательства, новых способов реализации преступного замысла, новых орудий преступления и т. д. Таким образом, в ходе судебного разбирательства по уголовным делам не всегда сохраняется возможность обратиться к собственному опыту, пусть даже и очень богатому.

Теория познания события преступления в криминалистике призвана на основе теоретического осмысления результатов судебно-следственной практики, а также научно обоснованных суждений о возможных направлениях изменений в содержании и структуре преступлений предлагать субъектам познания, в том числе и субъектам уголовного преследования, уже обобщенный опыт, который может быть ими использован в практической деятельности.

Следует, кроме того, отличать «пассивное» знание от знания «авторского»^[31]. В процессе непосредственного познания события преступления государственный обвинитель, несомненно, может обладать лишь «пассивным» знанием. Это не означает, что такого рода знанием следует пренебрегать. Суть приведенного утверждения сводится к осознанию необходимости стремиться получить знания из того источника, который располагает «авторским» знанием – от виновного (подозреваемого, обвиняемого, подсудимого). Проверенное и признанное достоверным, оно, несомненно, будет более полным, чем любое пассивное знание.

Однако это не означает, что признание виновного нами рассматривается в качестве основного доказательства, не требующего какого-либо подтверждения. Вполне очевидно, что это не так. Но при условии получения правдивых показаний виновного и проведения соответствующей их проверки в установленных уголовно-процессуальным законом рамках мы имеем возможность получить более детальную модель происшедшего.

В философии принято выделять такие виды познания, как житейское (или обыденное), научное, практическое и художественное. Житейское основывается, прежде всего, на наблюдении и смекалке, носит эмпирический характер. Как правило, житейские знания сводятся к констатации фактов и их описанию. Научное познание предполагает объяснение фактов. Оно отвечает не только на вопрос, как протекает событие, но и почему оно так протекает. Сущность научного знания заключается в понимании действительности в ее прошлом, настоящем и будущем, в достоверном обобщении фактов, в том, что за случайным оно находит необходимое, закономерное, за единичным – общее и на этой основе осуществляет предвидение различных явлений^[32].

Процесс познания в ходе уголовного преследования сочетает в себе черты обоих рассмотренных видов с обязательным существенным преобладанием элементов научного познания и носит по своей сути творческий характер.

Познание государственного обвинителя не является и не может являться исключительно научным. Поскольку цель научного познания – открытие и исследование закономерностей событий и явлений, то собственно о научном познании можно говорить только применительно к криминалистике как науке.

В отношении деятельности по осуществлению уголовного преследования речь должна идти о творческом использовании научных знаний в практической деятельности. Таким образом, справедливо говорить о практическом познании, которое имеет своей целью создание нового на основе уже известных, исследованных закономерностей и зафиксированных принципов.

Большое значение в деятельности государственного обвинителя имеет и сочетание практического познания с элементами художественного, сущность которого состоит в целостном, а не расчлененном, отображении тех или иных явлений и событий. Не отрицая значения исследования отдельных элементов события преступления, отметим, что в сознании субъектов познания, в процессуальных документах и, особенно, в том документе, который содержит окончательные процессуальные выводы, должна содержаться, по возможности, целостная модель происшествия.

Только при таком условии принимаемые решения будут законными и обоснованными, только в таком случае будет обеспечена максимальная наглядность соответствия результата познания объективной реальности.

Познание в деятельности государственного обвинителя предполагает не только сознательное отношение его к объекту познания (к событию преступления и информации о нем), но и к самому себе, к своей деятельности, к условиям, приемам, нормам и методам этой деятельности, а также к оценке полученных результатов. В связи с этим необходимо рассмотреть проблему истины в уголовном судопроизводстве.

Обычно истину определяют как адекватную информацию об объекте, получаемую посредством его чувственного или интеллектуального постижения либо сообщения о нем и характеризуемую с точки зрения ее достоверности^[33].

Таким образом, истина в уголовном судопроизводстве есть совокупность адекватной информации о преступлении и иных обстоятельствах, имеющих значение для дела, получаемая посредством совокупного постижения чувственного и интеллектуального, а также посредством получения сообщений о нем из различных предусмотренных законом источников.

На пути к постижению такой истины неизбежны более или менее существенные заблуждения, которые представляют собой содержание сознания, не соответствующее реальности, но принимаемое за истину. На первоначальном этапе расследования традиционно отмечается дефицит информации. Тем не менее и на этом этапе субъект познания должен определять направления своей криминалистической деятельности, выполнять свои функции в части познания события преступления. Принятие сложных, многовариантных решений в условиях явного дефицита информации и создает благоприятную почву для заблуждений.

Сложность познания в деятельности государственного обвинителя обусловлена в первую очередь тем, что объект познания находится в прошлом и не может быть воспроизведен в полном объеме в настоящем времени. Кроме того, качество приобретаемых знаний о событии преступления определяется доступностью источников информации, а также самим содержанием такой информации, полнотой и достоверностью отражения ее в материалах уголовного дела. Иногда субъектам познания просто бывают неизвестны источники наиболее полной информации, иногда информация о них приходит после того, как те или иные решения приняты. Известны также случаи добросовестного заблуждения при восприятии, запоминании или воспроизведении информации свидетелями, потерпевшими, подозреваемыми, обвиняемыми или подсудимыми.

Поскольку глубина исследования того или иного объекта, в том числе и события преступления, ограничена уровнем развития науки в соответствующей области, следует иметь в виду и возможность заблуждения лица, чьи специальные познания используются в процессе исследования происшедшего события и его элементов.

Заблуждения могут быть выявлены и устранены в процессе дальнейшего познания. Вовремя не устраненные заблуждения приводят к следственным и судебным ошибкам.

Заблуждения следует отличать от лжи. Ложь – это искажение информации о действительности, имеющее целью ввести кого-либо в обман. Ложью в уголовном судопроизводстве может быть как измышление того, чего не было, так и сокрытие информации, отражающей истинное положение дел. И тот и другой виды лжи одинаково опасны, поскольку ведут к формированию искаженного представления о происшедшем, мешают установлению истины по делу, что, в конечном счете, влечет за собой нарушение прав и законных интересов граждан, общества и государства.

Когда мы говорим об установлении истины, то имеем в виду относительную, а не абсолютную истину. Истина, устанавливаемая в процессе уголовного преследования, относительна, ибо она отражает событие преступления не полностью, не целиком, не исчерпывающим образом, а в известных пределах. Это не противоречит возможности существования абсолютно достоверных знаний о событии преступления, к получению которых должны стремиться все субъекты уголовного преследования.