Евгений Гонтмахер
«Судьба Российского государства зависит от того, способен ли будет новый президент обновить российскую политическую элиту»

Размышляя по поводу состояния современного Российского государства, я осознаю сложность своей ситуации, поскольку много лет пребывал внутри институтов этого государства в качестве его маленькой частички, винтика. И сейчас, хотя я все равно включен в его коловращение, мне предстоит попытаться беспристрастно взглянуть на него со стороны.

В отличие от большинства участников дискуссии я хотел бы поговорить не столько об институциональной структуре Российского государства и особенностях его конституционного устройства, сколько о том, как оно реально работает, как функционируют его кадры, какие цели оно перед собою ставит и сколь эффективно их добивается, как, наконец, соотносится то, чем оно должно заниматься, с тем, что оно делает «на самом деле». Осознавая особость своего подхода в рамках данной дискуссии, полагаю, тем не менее, что он может оказаться полезным для более ясного понимания обсуждаемых проблем.

Российское государство сегодня не выполняет ни одну из своих базовых функций

Скажу сразу: я склонен к радикально негативным оценкам нынешнего российского государства и результатов его деятельности. С моей точки зрения, оно сегодня не выполняет ни одну из тех своих функций, которые должно было бы выполнять в соответствии с классическими представлениями о современном государстве.

Начну с такой его функции, как принуждение к порядку посредством использования монопольного права на легитимное насилие. Что мы наблюдаем? Всем известны ужасающая криминогенная ситуация, широко распространенная практика заказных убийств, коррупция. Государство этому препятствовать не в состоянии. Более того, своими действиями оно только усугубляет беспорядок. Скажем, с Нового года запретили торговать на рынках нерезидентам, не приняв во внимание, что на этих рынках господствуют криминальные, мафиозные порядки. Мы ничего не изменим, если просто поменяем одну мафию на другую, только усилим общий хаос.

Так что самую элементарную свою функцию поддержания законности и порядка наше государство не выполняет. Можно даже сказать, что в этом качестве оно фактически отсутствует, поскольку превратилось в особый элемент рыночной экономики. Вот прочитал недавно интервью с председателем Комитета Госдумы Владимиром Васильевым – человеком весьма толковым. И он откровенно говорит: понимаете ли, на каждом рынке существуют свои милиционеры, которые берут с торговцев деньги. Говорит спокойно, не рвет на себе волосы. Но ведь он – бывший первый замминистра внутренних дел… Иными словами, открыто признается, что репрессивная часть Российского государства сегодня прочно вросла в экономику и никаких функций, кроме обслуживания своих собственных корыстных интересов, не выполняет.

Другая функция государства – проведение внешней политики. В отличие от Виктора Кувалдина я считаю, что она у нас полностью провалена. Мы исхитрились поссориться со всеми вокруг. Потому, видите ли, сейчас Россия становится сильной и должна диктовать свои условия окружающим. В результате – серьезные геополитические потери. Мы теряем постсоветское пространство: кавказские дела провалены, то же с Украиной, в ближайшие годы, уверен, от нас отпадут Казахстан, Белоруссия. Вся российская внешняя политика какая-то подростковая: получили толику нефтяного рынка и начинаем считать, что всем все можем диктовать. Это закончится тем, что мы превратимся в страну-изгоя и с нами никто не будет считаться.

А что у нас с экономикой? Как известно, функцией государства в условиях рыночной экономики является установление правил игры, а также контроль за соблюдением законов. Чтобы понять, как у нас с этим обстоит дело, достаточно вспомнить о сохраняющемся в России колоссальном неформальном, теневом секторе. Мы видим, далее, как даже хорошие законы могут работать у нас против рынка и либеральной экономики. Вот, к примеру, несколько лет назад Герман Греф продавливал и продавил закон о регистрации в одном окне для малого бизнеса. Считалось, что теперь малый бизнес расцветет. А потом был проведен эксперимент, инициированный Игорем Шуваловым – тогдашним руководителем аппарата правительства. Он попросил одного из своих сотрудников якобы зарегистрировать свой бизнес «в одном окне» в городе Москве. Процесс растянулся не на дни и даже не на недели. Это был сплошной ужас. Так «работают» у нас законы.

В итоге мы видим, что малый бизнес, составляющий сегодня основу нормальной рыночной экономики, не может занять в России достойного места. На малых российских предприятиях работает лишь 20–25 % занятых. Между тем в Германии, к примеру, эта цифра составляет более 60 %, причем речь идет не только о занятых в сфере услуг и торговле, но и об инновационных предприятиях. У нас же значительная часть населения по-прежнему держится за свои места на старых предприятиях советского периода, которые сегодня «лежат на боку» (как, например, АвтоВАЗ). О какой конкурентоспособности несырьевого сектора российской экономики можно при этом говорить? И о какой высокой зарплате?

И, наконец, социальная сфера. Здесь главная роль государства заключается в перераспределении доходов в пользу бедных и малоимущих. Но и эту роль оно в России не выполняет, поскольку у нас различия между богатыми и бедными, как известно, продолжают возрастать даже по официальной статистике. К тому же в стране существуют колоссальные межрегиональные различия по уровню доходов.

Резюмируя, я вынужден констатировать, что по всем основным пунктам – правоохранительная сфера, внешняя политика, экономическая и социальная политика – никакой другой оценки, кроме двойки, наша власть не заслуживает. А ведь эти провалы в политике государства таят в себе колоссальную угрозу для будущего страны. Не считая себя квасным патриотом, я, безусловно, выступаю за целостность России. Но то, что происходит сейчас с нашим государством, – это прямая дорога к ее развалу.

О причинах государственной немощи России

Каковы же причины этой государственной немощи? Я не буду мазать грязью обоих наших президентов – они соответствуют тому обществу, в котором мы все находимся. Очевидно, было бы наивно пытаться представить на месте Путина какого-нибудь Бисмарка, который бы все выстроил как положено. Дело, конечно, не в конкретных персонах. Однако и от персональных особенностей зависит многое – тем более в такой стране (и с таким государственным устройством), как Россия. В частности, надо учитывать фактор непрофессионализма.

Я верю в то, что Путин, став в 2000 году президентом, хотел выстроить компактное и эффективное государство. Программные задачи, которые он ставил перед правительством на ближайшие 15–20 лет (а я участвовал в подготовке социального раздела «программы Грефа»), – вполне достойные и благородные. Но эта программа была принята правительством просто «к сведению», что в переводе с бюрократического языка на русский означает: «положить в стол и забыть». Путин мог настоять на ее одобрении и начале реализации. Но почему-то настаивать не счел нужным. Вместо этого страна стала жить по ежегодным президентским посланиям и среднесрочным (на три года) программам правительства. Тем самым был утерян стратегический порыв, потеряна столь необходимая России перспектива.

А потом резко пошли вверх цены на нефть. И, соответственно, начали поступать огромные деньги в бюджет, став большим соблазном для президента. По своему характеру он человек чрезвычайно осторожный, очень не любит резких движений, каких-то чрезвычайных событий – вспомните его поведение во время трагедии «Курска». Он вполне нормальный человек, у него нормальные человеческие реакции, но в критических ситуациях он долго не может решить, что делать. Он опасается совершить какой-то неосторожный шаг, который может стать поводом для кривотолков. Он следит за своим имиджем, тщательно и умело подбирает свои знаменитые фразы. И все же я думаю, что если бы не эти колоссальные цены на нефть, то он вполне мог бы – вместе со своей командой – осуществить прорыв в направлении современного государства и современной государственной политики. Но цены на нефть все спутали.

Что же произошло? А произошло вот что.

Во-первых, при таких бюджетных поступлениях появляется соблазн воздерживаться от любых реформ, которые хотя бы для некоторых групп населения неизбежно болезненны и вызывают их естественное недовольство. Во-вторых, сработал эффект зависти. Многие причастные верховной власти люди, наблюдая, как вокруг ходят олигархи, у которых при повороте нефтяного краника текут реальные деньги, тоже испытали непреодолимое желание немножко состричь. Первой значительной жертвой этого их желания стал Михаил Ходорковский. Разумеется, последствия его посадки и разорения ЮКОСа заранее никто не просчитывал. А зря! Ведь 2003 год стал действительно поворотным в нашей новейшей истории, после чего заработала неумолимая логика событий.

Стало понятно, что с надеждой на создание эффективного современного государства придется расстаться до следующей смены режима. В том виде, в каком оно формировалось, оно ничем, кроме передела собственности, всерьез заниматься не могло и не хотело. А чтобы народ безмолвствовал во время начавшейся вторичной приватизации, было решено с ним чуть-чуть поделиться. Стали почаще проводить копеечные индексации пенсий, зарплат бюджетников.

Но этот поворот имел и другие последствия. Он сопровождался изменением позиций ключевых игроков в самой властной команде. К концу своего первого президентского срока Путин в значительной мере разочаровался в ее либеральном крыле, олицетворяемом фигурами Г. Грефа и А. Кудрина. Но продолжал действовать осторожно – в том смысле, что не вполне последовательно. Не давая либералам полной свободы в осуществлении необходимых преобразований, он, с другой стороны, требовал и ожидал от них каких-то реформ. Но никаких реформ при отсутствии у реформаторов достаточной свободы действий, разумеется, не происходило. Правительство же, почивая на лаврах, лишь подсчитывало доходы от нефтяного экспорта.

Самым простым и логичным решением для Путина в 2004 году было бы всех прежних прогнать и набрать новую команду. Но он на это не пошел, если не считать отставки Михаила Касьянова. И по очень простой причине. Этих, по крайней мере, он хорошо знал. И именно поэтому не только не отправил в отставку, но даже не отпускал, когда они сами просились: тот же Г. Греф заявления об уходе подает регулярно. Более того, каждый раз успокаивает их: ребята, надо еще поработать. Потому что он безумно боится новых лиц, боится тех, кого не знает по старым допрезидентским временам.

Это его большой минус как лидера, который сказался, например, на политической судьбе М. Касьянова.

Бывший российский премьер стал жертвой элементарной провокации. Она состояла в том, что буквально накануне президентских выборов 2004 года на самый верх пришла докладная записка о подготовке олигархами срыва 50-процентной явки, необходимой – по тогдашнему законодательству – для признания президентских выборов состоявшимися. Предусматривалось, что при недостаточной явке избирателей они объявляются недействительными, все кандидаты выбывают из дальнейшей борьбы, а руководство страной на три месяца до следующих выборов переходит в руки премьера. Понятно, что этот премьер (в тот момент М. Касьянов), пользуясь СМИ и прочими подручными средствами, получил бы возможность нарастить свой политический капитал и стать следующим президентом.

Записка была прочитана, и адресат ей поверил. Помните, как внезапно председатель правительства был отправлен в отставку накануне выборов?

Вот как срабатывает сложное переплетение особенностей личности лидера и нюансов текущей политики. А тут еще эти цены на нефть… В результате Россия пропустила весьма благоприятный момент для восстановления и наращивания своего экономического потенциала, а государство в лице производителей подобных записок вместо необходимых реформ начало решительно овладевать экономикой.

Государство и прежде контролировало ее через компании типа Газпрома, где имело контрольный пакет. Но делало это не столь активно, как сейчас. Теперь же оно пытается контролировать все: либо напрямую, либо через подставные структуры типа Росвооружения. Причем речь идет не просто о большем государственном проникновении в экономику. Речь идет именно об использовании группой лиц, которые сидят на соответствующих государственных постах, доходов бюджета в своих частных интересах.

Никто, разумеется, не отрицает необходимости небольшого числа государственных концернов. Но они должны работать на страну и, что не менее существенно, для этого должны развиваться сами. А что происходит у нас?

Возьмем тот же Газпром. Во-первых, в нем нет прироста добычи газа. Сейчас мы отказались от помощи Запада в разработке Штокмановского месторождения и, с моей точки зрения, сядем в лужу. Сами мы не потянем. Во-вторых, Газпром имеет дефицит бюджета. У него огромные непогашенные внешние долги (десятки миллиардов долларов), под которые заключены многолетние обязательства по поставкам газа в Западную Европу. Но так как новых мощностей не появляется, то у нас назревают проблемы с внутренним рынком. Инвестиций на разработку новых месторождений не хватает, поэтому Газпром настаивает, и, кажется, небезуспешно, на либерализации внутренних цен на свою продукцию. Что это значит с точки зрения снижения инфляции и чем обернется для рядового потребителя – понятно без лишних объяснений.

Правительство с упоением рапортует, что в Россию приходят невиданные инвестиции, но их значительная часть – это кредиты, которые привлекают наши гигантские государственные монополии. Иными словами, Газпром в долгах как в шелках. Так же как и Роснефть, которая сейчас захватила значительную часть ЮКОСа, одолжив денег. Кому же на пользу такая политика, кроме тех, кто ее непосредственно осуществляет?