§ 5. Принцип справедливости

Статья 6 Уголовного кодекса гласит: «1. Наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, то есть соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного. 2. Никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление».

Принцип справедливости, наверное, самый дискуссионный в системе принципов уголовного законодательства. Это обусловлено, главным образом, тем, что справедливость является философской, а не правовой категорией, поэтому появление в уголовном праве принципа справедливости и такой цели наказания, как восстановление социальной справедливости, вызывает у некоторых ученых вполне понятное сомнение: как из многогранного явления вычленить «ту отдельную грань, которая распространяла бы свое действие на такую отрасль права, как уголовное, а тем более попытаться представить эту грань в качестве основного положения этой отрасли, т. е. ее принципа»?^[153] Мы полагаем, что именно этим можно объяснить и тот факт, что не все ученые согласны с необходимостью законодательного определения справедливости, и существующие проблемы законодательной регламентации рассматриваемого основного положения уголовного законодательства.

Действительно, приходится констатировать, что в настоящее время принцип справедливости, закрепленный в ст. 6 Уголовного кодекса, сводится лишь к справедливости наказания и иных мер уголовно-правового характера, применяемых к лицу, совершившему преступление, что не совсем верно.

С точки зрения Н. Ф. Кузнецовой, помимо указанного в Уголовном кодексе аспекта, рассматриваемый принцип должен проявляться и в справедливости уголовного закона.^[154] Однако основная проблема, на наш взгляд, заключается в определении того, что следует понимать под справедливостью уголовного закона и как законодательно отразить это, несомненно, важное положение.

Обратимся к сущности самой справедливости как морально-этической категории. А. И. Экимов отмечал, что «в отличие от других категорий этики, имеющих оценочный характер, с позиций справедливости оцениваются не отдельные явления, а соотношения между ними».^[155] Следовательно, нам недостаточно просто закрепить, что уголовный закон должен быть справедливым; необходимо сформулировать определенные критерии, которым этот закон обязан соответствовать.

Используя имеющиеся в науке уголовного права наработки, мы попробуем сформулировать критерии справедливости уголовного закона.

Во-первых, уголовный закон должен быть криминологически обоснован, т. е., по выражению Н. Ф. Кузнецовой, нацелен на сокращение преступности, исходя из ее уровня, динамики, структуры и прогноза.^[156] Э. Ф. Побегайло также указывает на то, что изменения в уголовном законодательстве должны быть криминологически обоснованны, при этом предполагается тщательный учет выявляемых и прогнозируемых тенденций преступности, ее структуры, новых ее видов, контингента преступников и т. п.^[157]

Следует обратить внимание на то, что одним из первых попытку монографического исследования криминологической обусловленности норм уголовного права предпринял В. Д. Филимонов. Он рассмотрел криминологические основания установления, изменения и отмены правовых норм, предусматривающих уголовную ответственность за совершение преступления. Далее вопросы, связанные с необходимостью учета социально-экономических факторов в формировании уголовно-правовых норм, проанализировал в своей работе П. С. Тоболкин.^[158]

В настоящее время вопрос о необходимости криминологической обоснованности норм уголовного закона приобретает особую актуальность. Надеемся, что с помощью данного критерия мы сможем оградить Уголовный кодекс от нежелательных изменений, таких, например, как некоторые изменения, внесенные Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. Мы полностью согласны с Р. Р. Галиакбаровым и В. В. Соболевым, по мнению которых, «изъяв неоднократность из Уголовного кодекса РФ, законодатель фактически игнорировал серьезные теоретические разработки множественности преступлений, убедительно доказывающие, что повторение преступлений – типичный вариант криминальной активности, вызывающий серьезное возрастание общественной опасности содеянного и нуждающийся в специальной криминализации».^[159] И таких изменений немало.

Во-вторых, уголовный закон должен быть обоснован научно.

По нашему глубокому убеждению, именно тесная связь науки, законотворчества и практики применения уголовно-правовых норм позволит прийти к созданию действительно эффективного уголовного закона, направленного на выполнение всех поставленных перед ним задач.

К сожалению, приходится констатировать, что критерий научной обоснованности в настоящее время иногда просто игнорируется. Оценивая некоторые изменения, внесенные в УК РФ все тем же ФЗ от 8 декабря 2003 г., ряд наиболее ярких представителей уголовно-правовой науки в своей статье «Самый гуманный УК в мире» указывают на то, что во время подготовки поправок «не был соблюден один из важнейших принципов законотворчества – его научная обоснованность. Представители научной общественности – эксперты в области уголовного права были фактически отстранены от подготовки законопроекта. Практически все многочисленные и обоснованные замечания ученых страны, которые были представлены в Государственную Думу к первому чтению законопроекта, оказались проигнорированы разработчиками поправок».^[160]

В результате практически сразу же после внесения данных изменений всплыл целый ряд недочетов как практического, так и чисто технического характера, что привело к необходимости скорейшего их устранения.^[161] Так, одним из главных достижений анализируемого закона является введение двух новых составов: ст. 127.1 УК – Торговля людьми и ст. 127.2 УК – Использование рабского труда. Однако, к сожалению, первая редакция ст. 127.1 УК имела некоторые недостатки. Например, одна и та же цель – изъятие у потерпевшего органов или тканей – являлась и элементом состава по части первой, и квалифицирующим обстоятельством по части второй. Возникал вопрос: как в таком случае квалифицировать действия, например, по вербовке человека, совершенные с указанной целью: по ч. 1 или ч. 2 ст. 127.1 УК? Данный недостаток был исправлен Федеральным законом от 21 июля 2004 г.

Наиболее ярким доказательством необходимости отмеченного критерия является то, что институт конфискации имущества, на сохранении которого так настаивала научная общественность, все же был возвращен в Уголовный кодекс, хотя и в несколько ином статусе. В соответствии со ст. 5 ФЗ № 153-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона „О ратификации Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма“ и Федерального закона „О противодействии терроризму“» от 27 июля 2006 г.,^[162] конфискация имущества относится не к видам наказания, а к иным мерам уголовно-правового характера.

В-третьих, уголовный закон не должен противоречить Конституции Российской Федерации, действующим нормам других отраслей права, а также общепризнанным принципам и нормам международного права и международным договорам Российской Федерации.

Что касается первого положения, то особую актуальность оно имело в период между принятием Конституции РФ (1993 г.) и вступлением в силу Уголовного кодекса РФ (1996 г.), поскольку многие нормы Уголовного кодекса РСФСР 1960 г., применявшиеся в это время, противоречили нормам принятой Конституции, что, естественно, подрывало авторитет данных нормативных актов. Однако следует признать, что и в настоящее время в Уголовном кодексе есть нормы, не соответствующие Основному закону. Например, в названии ст. 4 УК, в отличие от ч. 2 ст. 19 Конституции РФ, говорится только о равенстве граждан перед законом.

Далее: уголовный закон, по нашему мнению, не должен противоречить действующим нормам других отраслей права.

Уголовное право входит в правовую систему России и непосредственно связано с другими отраслями права: гражданским, трудовым, семейным, банковским, предпринимательским, налоговым, экологическим, авторским и иными.

Значительная часть уголовно-правовых норм носит бланкетный характер, и их применение без обращения к содержанию норм позитивного права просто невозможно. В данном случае особенно важно, чтобы между этими нормами не было противоречий. Однако, к сожалению, в настоящее время они иногда возникают. Например, одной из форм незаконного предпринимательства является осуществление предпринимательской деятельности с нарушением правил регистрации. Как справедливо указывает Н. А. Лопашенко, базовый нормативно-правовой акт в этой сфере – Федеральный закон «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» от 8 августа 2001 г.^[163] «не знает понятия „правила регистрации“ и использует понятие „порядок регистрации“, которое, видимо, и имел в виду законодатель…».^[164]

Наконец, уголовный закон не должен противоречить общепризнанным принципам и нормам международного права и международным договорам Российской Федерации.

В соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Часть 2 ст. 1 Уголовного кодекса содержит положение, согласно которому настоящий Кодекс основывается на Конституции Российской Федерации и общепризнанных принципах и нормах международного права.

Таким образом, одной из задач, стоящих в настоящее время перед законодательными органами, является приведение уголовного законодательства «в соответствие с принципами и нормами международного права».^[165] Речь ни в коем случае не идет о посягательстве на суверенитет Российской Федерации, однако наше государство в силу ряда причин не может обособиться от происходящих в мире интегративных процессов. Невозможно не признавать тот факт, что международное право играет большую роль как при создании, так и при применении уголовно-правовых норм. Одним из подтверждений этому служит постановление Пленума ВС РФ от 10 октября 2003 г. «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации»,^[166] в котором указывается, что «международным договорам принадлежит первостепенная роль в сфере защиты прав человека и основных свобод. В связи с этим необходимо дальнейшее совершенствование судебной деятельности, связанной с реализацией положений международного права на внутригосударственном уровне».

Использование сформулированных выше критериев справедливости будет способствовать повышению эффективности уголовного законодательства.

Подводя итог сказанному выше, отметим, что целесообразно в ч. 1 ст. 6 УК закрепить следующее положение: «Уголовный закон должен быть справедливым, то есть криминологически и научно обоснованным, не противоречить Конституции Российской Федерации, действующим нормам других отраслей права, а также общепризнанным принципам и нормам международного права и международным договорам Российской Федерации».

Еще на одну немаловажную проблему законодательной регламентации принципа справедливости обращает внимание Ю. И. Бытко. Он полагает, что принцип справедливости в уголовном законодательстве «сформулирован недостаточно полно и к тому же однобоко: в ст. 6 УК РФ идея справедливости сведена к заботе о лице, совершившем преступление, но ни слова не сказано об интересах потерпевшего…».^[167]

Однако есть еще одна проблема, которую в этой связи нельзя обойти вниманием: необходимо определить того, что представляет собой справедливость для лиц, которым преступлением причинен физический, имущественный или моральный вред. В сфере уголовного права нередки случаи, когда один и тот же приговор суда справедлив в отношении осужденного и несправедлив в отношении потерпевшего, поскольку у каждого свое представление о том, что справедливо, а что – нет. Но сложность состоит в том, что уголовное право не может быть ориентировано на абстрактное представление о справедливости отдельного человека.

Нам представляется, что в настоящее время решить обозначенную проблему можно только посредством назначения лицу, совершившему преступление, такого наказания или применения иных мер уголовно-правового характера, которые бы соответствовали характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного (ч. 1 ст. 6 УК). Лишь тогда наказание будет справедливым как в отношении преступника, так и в отношении лиц, пострадавших от преступления.

Иного мнения придерживается С. А. Галактионов. Он считает, что следует дополнить ст. 6 УК частью 3 следующего содержания: «В случае причинения вреда человеку в результате совершенного преступления на лицо, признанное виновным в его совершении, налагается обязанность возместить либо компенсировать причиненный вред».^[168]

Во-первых, на наш взгляд, это дополнение в большей степени относится к сфере гражданского права, а именно к главе 59 ГК. Поэтому возникает вопрос: а есть ли основания дублировать указанное положение в Уголовном кодексе? В какой-то степени это оправдано, но, скорее всего, речь должна идти не о принципе справедливости, а о такой цели наказания, как восстановление социальной справедливости. Поэтому данное положение было бы уместно закрепить в ст. 43 УК, ведь в настоящее время содержание соответствующей цели наказания нигде не раскрывается, что затрудняет и ее достижение.

Таким образом, с нашей точки зрения, на сегодняшний день закрепление в ч. 1 ст. 6 УК критериев назначения справедливого наказания или иных мер уголовно-правового характера является определенной гарантией соблюдения прав как для лиц, совершивших преступление, так и для потерпевших.

Подводя итог, следует отметить, что мы в данном параграфе намеренно рассмотрели лишь один аспект принципа справедливости, который закреплен в ч. 1 ст. 6 Уголовного кодекса. На наш взгляд, положение части второй, согласно которой «никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление», служит проявлением принципа неотвратимости уголовной ответственности и должно быть перенесено в статью, посвященную этому принципу.