Глава 1
Структура и динамика развития хозяйственных систем в контексте перехода к инновационному развитию

1.1. Переход на инновационный путь развития и государство

Переход к инновационному развитию для России стал актуальнейшим вызовом времени. В этой области предпринимаются достаточно масштабные практические шаги, однако их экономико-теоретическое обоснование нуждается, по нашему мнению, в дальнейшей разработке. В этой связи, рассмотрим процесс перехода к инновационной экономике с теоретических позиций и попытаемся оценить в этом процессе роль государства.

1.1.1 Простой случай: инновационное развитие на индустриальной стадии

Простота рассматриваемого случая заключается в следующем. Во-первых, перенесемся в индустриальную стадию развития, скажем в первую половину двадцатого века, где никаких ни признаков, ни разговоров о постиндустриальном обществе нет. Во-вторых, возьмем целостную национальную экономику без всякого влияния глобализации. В-третьих, допустим, что элита данной условной страны осознает переход к инновационному развитию как задачу и готова действовать ради ее решения.

Даже такая относительно простая ситуация требует решения как минимум трех теоретических проблем. Первая проблема заключается в ответе на вопрос, что есть развитие инновационного и неинновационного типа? По каким критериям мы должны определять, что одна национальная экономика развивается инновационно, а другая – неинновационно?

Есть показатели наукоемкости или доли расходов на науку и образование в бюджете страны. Но, во-первых, это всего лишь показатели, а не модель воспроизводства и, во-вторых, даже на уровне отдельных поверхностных показателей непонятно, каким должно быть их значение, чтобы мы могли уверенно заявить, что переход на инновационный путь развития состоялся.

Например, авторы монографии «Путь в XXI век. Стратегические проблемы и перспективы российской экономики» пишут, что «7 высокоразвитых стран владеют 46 из 50 макротехнологией, которые обеспечивают конкурентное производство, а остальной мир – 3–4 макротехнологиями»^[1]. При этом, «из 46 макротехнологий, которыми обладают 7 высокоразвитых стран, на долю США приходится 20–22, …, на долю Германии – 8-10, Японии – 7, Англии и Франции – 3–5, Швеции, Норвегии, Италии, Швейцарии – по 1–2»^[2]. Отталкиваясь от этих данных можно ли считать, что Италия, также как и США, развивается инновационно? США тратит на исследования и разработки 385,5 млрд. долл. в год, Россия – 25,5 млрд. долл.

На какую сумму мы должны увеличить эти расходы, чтобы считаться инновационно развивающейся страной?^[3]

Вторая проблема состоит в следующем. Если данная экономика переходит на инновационный путь развития и она рыночная, то произойдет ли в этой экономике усиление роли государства? Разумеется, речь идет об усилении роли государства при прочих равных условиях.

Думается, что на сегодняшний день большинство экономистов согласятся с тем, что в рыночной национальной экономике индустриального типа интенсификация потока инноваций усиливает роль государственного регулирования. Это происходит вследствие того простого факта, что от идеи до коммерческой реализации инновационного проекта проходит много времени, в течение которого есть только затраты и нет результатов. Чем больше этот лаг и чем больше затраты, тем менее охотно частный собственник вкладывает деньги.

Однако даже если принципиально связь инноваций и государства признается, то остается открытым вопрос о степени влияния инноваций на усиление роли государства в экономике. Если исходить из того, что основной смысл участия государства в инновационном процессе состоит в обеспечении ресурсами неприбыльных проектов и контроле за их реализацией, то часть национальных ресурсов должна переместиться от буржуазии к бюрократии. Статус буржуазии понизится, а бюрократии повысится. В случае, когда инновации слабо влияют на усиление роли государства, перемещение ресурсов и статусов не будет заметным и болезненным. Однако, если связь между инновациями и государственным регулированием существенная, то ситуация будет иной. Вряд ли найдутся люди, готовые добровольно отдать немалую часть своей собственности и тем самым понизить свой социальный статус^[4]. Тогда получается, что буржуазия является противником перехода к инновационному типу развития и возникает вопрос о возможностях и способах ее подавления со стороны бюрократии.

Допустим, мы утвердились в мысли, что переход к инновационному типу развития требует существенного усиления роли государства в экономике. Тогда встает третья теоретическая проблема: что есть государство как экономический субъект и что есть государственное регулирование экономики?

Возможно, найдутся люди, утверждающие, что теория государственного регулирования экономики разработана современной западной экономической наукой и проблемы никакой нет. Однако я не склонен согласиться с учеными такого рода.

Во-первых, неясно как соотносятся такие понятия как «государственное регулирование» и «план». Мы исходим из того, что план это гораздо более общее и фундаментальное понятие, чем государственное регулирование. Понятие «план» охватывает все формы нерыночного взаимодействия между субъектами хозяйства.

Это, прежде всего, плановые экономики как таковые, начиная от империи инков и заканчивая Северной Кореей. И это все способы нерыночного взаимодействия внутри и между экономиками рыночного типа. Если брать этот второй случай (нерынок внутри рынка), то это: а) внутренняя экономика предприятий; б) экономическое поведение региональных властей; в) собственно государственное регулирование и г) нерыночные трансакции на уровне мировой экономики.

Как видим, государственное регулирование рынка представляет собой весьма частный случай планирования. Однако это форма существования плана. В этом смысле, и финансовая, и денежно-кредитная политики – формы планирования. Отсюда вытекает, что план – самостоятельная экономическая реальность, противоположная рынку. Соответственно, и государственное регулирование рынка не является просто наростом на теле рыночной экономики, а есть нечто самостоятельное и противоположное рынку.

Если государственное регулирование рыночной экономики – одна из форм плана, то должен быть выявлен единый механизм планирования, объединяющий логику поведения властей в период сталинизма и логику властей, действующих в соответствии с монетарным правилом. В своей основе это одна и та же логика.

На наш взгляд, современная экономическая теория эту логику не раскрыла. В чем причины того, что удовлетворительной теории плана нет? Главная причина заключается в том, что, как отмечалось выше, западные теоретики не рассматривают план (деятельность государства) как самостоятельную экономическую реальность, противоположную рынку. Это обнаруживает себя в нескольких направлениях.

1. Для изучения плана применяется принцип так называемого «методологического индивидуализма», когда мотивация и поведение политиков, диктаторов и бюрократов оценивается так же как поведение частного собственника на рынке, а общество это всего лишь сумма индивидов. Между тем это, конечно, не так, и существует противоположный принцип холизма, более адекватный для исследования плана.

2. Когда современная экономическая теория изучает поведение государства, оно изучает поведение государства в рыночной экономике. То есть, берется развитый капитализм и рассматривается план внутри капитала. Однако план внутри капитала не может раскрыть свои свойства и законы полностью. Изучать план внутри капитала это все равно, что судить о капитализме, изучая хозрасчетные отношения в экономике Советского Союза. Для действительного раскрытия законов плана необходимо исследовать хозяйственные системы, где план получил свое максимальное развитие. Только после этого становится понятным и план внутри капитала.

3. Руководствуясь методологическим индивидуализмом и рассматривая развитый капитализм, современная экономическая мысль интерпретирует экономическую деятельность государства по нескольким направлениям.

Во-первых, преимущественно в макроэкономике государство понимается как некий субъект, воздействующий на уже сформированный рынком спрос и предложение. Ясно, что здесь не раскрывается альтернативный рынку механизм плана. Государственные расходы и налоги просто сдвигают функции спроса и предложения. При этом воздействие государства часто преподносятся вообще как нечто экзогенное по отношению к экономике.

Во-вторых, деятельность государства рассматривается в рамках экономики общественного сектора. В этом направлении экономисты, на наш взгляд, получили более серьезные результаты. В частности, здесь предпринимается попытка обосновать процесс образования ценности в государственном секторе на основе общественных кривых безразличия, появляются понятия нормативного интереса и социальной полезности, выявляются особенности экономического поведения бюрократии.

Однако, несмотря на имеющиеся успехи, остается нерешенным главный вопрос. Если мы возьмем рыночную экономику, то ее простейшим экономическим основанием будет торговая сделка, совершаемая между частными собственниками. Эта торговая сделка описана как в марксизме, так и в маржинализме и частично в институционализме. Спрашивается, что является таким же простейшим основанием плановой экономики (или плана внутри рынка)? Торговая сделка? Конечно нет. Это некий альтернативный экономический механизм, который современной западной науке неизвестен. Простейшими элементами торговой сделки являются сам товар и его цена. Именно на сигналы цен должны реагировать субъекты рынка. Альтернативный плановый механизм должен иметь параметры, аналогичные товару и цене. Аналогичные, но другие.

В качестве таких альтернативных параметров мы предлагаем номенклатуру и объем. На место товара заступает номенклатура плана, а на место цены – объем. Процесс образования стоимости любого продукта идет в ценовой и объемной формах. В зависимости от того, какую, в свою очередь, форму принимает продукт – форму капитала или плана, в нем актуализируется либо ценовая, либо объемная разновидность стоимости. В условиях плановой экономики, вместо товарно-денежного обмена между частными собственниками мы получаем дезагрегирование объема в номенклатуру и агрегирование номенклатуры в объем, совершаемые внутри класса бюрократии. Это и есть движение плана.

В итоге, если признать, что в индустриальной рыночной экономике, в ситуации ее перехода на инновационный путь развития, требуется усиление государственного регулирования, то это означает усиление действия номенклатурно-объемного механизма.

Общий идеологический настрой сегодня таков, что экономическая деятельность государства считается менее эффективной, чем деятельность частных лиц. В доказательство приводятся впечатляющие цифры: «Советский Союз добывал в 8 раз больше железной руды, чем США, выплавляя из этой руды втрое больше чугуна, стали из этого чугуна – вдвое больше. Машин из этого металла производил по стоимости примерно столько же, сколько США. В СССР потребление сырья и энергии в расчете на единицу конечного продукта было соответственно в 1,6 и 2,1 больше, чем в США. Средний срок строительства промышленного предприятия в СССР превышал 10 лет, в США – менее 2-х. В расчете на единицу конечного продукта СССР расходовал в 1980 г. стали в 1,8 раза больше, чем США, цемента в 2,3 раза, минеральных удобрений – в 7,6 раза, лесопродуктов – в 1,5 раза»^[5].

Однако, даже если принять эту «убийственную» статистику без критической оценки, проблема сравнительной эффективности капитала и плана остается. Функционирование хозяйственных систем сопряжено с двумя эффектами: эффектом стимуляции и эффектом регуляции. Эти эффекты могут быть как положительными, так и отрицательными. Функционирование рыночной системы сопровождается положительным эффектом стимуляции и отрицательным эффектом регуляции. Плановая система порождает противоположное сочетание.

Одним из проявлений эффекта регуляции является эффект мобилизации. Нас интересует именно данный эффект, так как он отражает факт перераспределения ресурсов в инновационную сферу экономики. Сравнительная эффективность рынка и плана в случае необходимости перехода к инновационному типу развития определяется сочетанием эффектов стимуляции и мобилизации. Если при переходе от плана к рынку положительный эффект стимуляции оказывается меньше чем отрицательный эффект мобилизации, а при обратном переходе от рынка к плану отрицательный эффект стимуляции меньше положительного эффекта мобилизации, то плановая экономика оказывается эффективнее. И, соответственно, наоборот.

1.1.2. Первое осложняющее обстоятельство: постиндустриальный переход

Мы рассмотрели простой случай национальной экономики в условиях индустриальной стадии, переходящей на инновационный путь развития. Теперь возьмем во внимание ряд осложняющих этот простой случай обстоятельств и проблемы, возникающие в этой связи.

Первое осложняющее обстоятельство это переход от индустриальной к постиндустриальной стадии развития. Здесь сразу встает известная проблема, каково содержание этой стадии. Существуют определения информационной, новой, сервисной экономики, экономики основанной на знаниях и т. д. Есть позиция, что никакого перехода к постиндустриальной экономике нет, а есть новая стадия индустриализации^[6]. Если встать на точку зрения большинства и признать, что постиндустриальная экономика, как ее не определяй, это реальность, то возникает еще одна проблема.