Витольда Гагарина

Родилась в 1947 году на Урале. Выпустила четыре авторских сборника стихов и прозы:

«Наболевшее»;

«У судьбы на пороге»;

«На тропе судьбы»;

«Жизненные искры».

Имеет дипломы номинанта девяти поэтических конкурсов, печатаясь в альманахах РСП. Награждена восемью серебряными юбилейными медалями и орденом Святой Анны.

Публиковала подборки стихов в сериях семи проектов, участвовала в международных литературных конференциях: «РосКон-19», «АЭЛИТА-19» и печаталась в сборниках по их итогам. Является членом ОО «Ассоциация писателей Северного Казахстана», Интернационального Союза писателей, Академии российской литературы. Координатор по Республике Казахстан от ИСП.

Воспоминания о елке

В тёмном окне четвёртого этажа уже давно стояла женщина. Ей был виден кусочек городской площади, на которой была установлена большая ёлка, блиставшая разноцветными огнями, а рядом резвилась на горках и качелях стайка ребятишек с папами и мамами. Сегодня она впервые наряжала ёлочку для долгожданного маленького внука, родившегося прошлой зимой. «Ну, а кому же, если не мне», – подумала она. А какие теперь славные украшения делают! Не то, что в её послевоенном детстве, когда большинство из них дети раскрашивали и клеили сами.

И вспомнился вдруг из далёкого детства случай, связанный с ёлкой. Было это, кажется, в 1958-м году… Она будто снова оказалась в том лесу, окутанном подкравшейся темнотой. Длинные чёрные тени от редких деревьев отпечатались на белом снегу, отчего лес казался густым и зловещим. Хорошо, что луна большая. Обессилевшая от страха и усталости девчушка упрямо пробивалась через глубокие сугробы и тащила за собой небольшую ёлку. Она была вынуждена часто отдыхать. Вот если б на лыжах – было бы намного легче! Но у девочки своих лыж не было, а широкие охотничьи лыжи, подбитые мехом, оставшиеся ещё от деда-лесника, отец запрещал брать. Да и валенки на ней выше колен, мамины, надетые специально, чтобы в них ловко спрятать пилу-ножовку. Это чтобы никто из домашних не догадался, куда она пошла. Теперь-то родители, наверное, хватились её. Чувство вины снова заставило девочку двинуться в трудный путь. Горячие слёзы мешали ей. «Кто, если не я», – смахивая их толстыми от набившегося снега варежками, твердила она, придумывая, как будет оправдываться дома за свою вылазку. Просто скажет: «Папа, ну что же в самом деле? Уже осталось два дня до Нового года, а ёлочки у нас всё нет и нет!» А младшие всё теребят маму: «Когда, когда будем ёлку наряжать?» Конечно, вечно занятая по хозяйству мать устало отмахивалась от ребят: дескать, «не моя это забота – ёлка, а отцовская».

Каждый год, за недельку до праздника отец собирался в лес. Шёл на дедовских лыжах, с топориком за поясом, с ружьём и котомкой за плечами. Дети его терпеливо ждали, часто выглядывая в окно. Но нынче у отца было много работы в гараже, где он работал механиком, так что не до ёлки ему сейчас. А ей ведь уже почти двенадцать лет, и что такого, что она не мальчишка?! Она тоже может сходить за ёлкой в лес, тем более что он совсем рядом, за огородами. И правда, их улица была последней в посёлке, примостившемся у подножия уральского горного хребта, вдоль дороги на дальний рудник, где добывали железную руду.

Девочка снова остановилась, чтобы вытряхнуть снег из валенок. Ведь она же не виновата, что зимой темнеет так быстро, а утром она была в школе на репетиции. Задержалась в лесу, потому что долго выбирала ёлку. Это они в снегу стоят такие красивые, а когда стряхнёшь его – одна кривая, другая однобокая. Вот кое-как выбрала эту. Да ещё и ножовку потеряла в глубоком снегу. Как теперь отцу об этом сказать? Он всё равно узнает и накажет. Но вина и усталость ей казались не такими уж значительными перед предстоящей радостью младших детей, ждущих ёлку. Девочка с трудом перевалилась с ношей через свой забор и долго ползла по огороду, уже не вытряхивая валенок, видя перед собой свет родного окна и не смея подать голос. Какой же длинный огород! Добравшись до калитки, осторожно прокралась во двор и отдышалась. Потом спрятала ёлку за веранду, разделась, чтобы поправить платок и растрёпанные волосы, очистить одежду и обувь от снега. Разгорячённая трудной работой, она не чувствовала холода.

Наконец, тяжело вздохнув, вошла в дом. Отца было не слышно. Видно, устав, заснул после ужина на диване. Мать укладывала спать младших детей. Девчоночка тихонько пробралась на печь, чтобы разложить там для просушки мокрую одежду, но, притулившись к тёплой стенке печи, мгновенно уснула.

Утром она проснулась от радостных возгласов малышей. Отогнув край печной занавески, увидела, что отец вносит в избу её ёлочку, уже вставленную в крестовину. Бесшумно спустившись с печи, старшая дочь предстала перед родителями с виновато опущенной головой. Они молча переглянулись. Мать, тяжело вздохнув, предложила детям приготовить игрушки для ёлки, пока она оттаивает. Детвора засуетилась в предвкушении разбора стеклянных игрушек, поиграть которыми позволялось только раз в году. Девочка, почувствовав, что прощена, забыв свой вечерний страх и риск, радостно присоединилась к малышам.

Прошло много лет, но принцип так и остался в её жизни, доставляя и радости, и неприятности девочке, девушке, женщине, а теперь бабушке. Но это её принцип – «КТО, ЕСЛИ НЕ Я»…

Сенокосная пора

Упаду лицом в поляну, в свежескошенный газон, –

где ты, детство моё славное? Унеслось, как дивный сон…

А земля парна́я дышит мне теплом навстречу, в нос…

Только мать с отцом не слышат мои мысли про покос…

Как подростком несмышлёным им помощницей была —

в сенокосный день ядрёный сено в копнышки гребла.

Как отец меня, девчонку, посылал на родничок

за водой хрустально звонкой – чтобы был косцам чаёк.

На костре кипел с травою чай покосникам всегда,

А потом своей рукою мать нальёт в чай молока.

Вот такой всем был напиток – и горяч, и так пахуч!

Он давал нам сил избыток, чтоб управились до туч!

А чем ближе тучек стаи к ко́пнам и сухим рядкам —

темп работы возрастает! И отец меня сажает на стожарные^[3] верха.

Принимаю сено быстро я от взрослых на стожок

и топчу его со смыслом: плотно лечь оно должно!

Сено сыплется за ворот, застилает мне глаза,

но навильник^[4] каждый дорог – надвигается гроза!

Всё, успели! Утоптала до былиночки я стог!

Вся семья моя устала, но успела точно в срок!

Сену дождь теперь не страшен! Мы, усевшись под стожком,

переждём грозу. Мать скажет: «Всё, коровка – с молоком!»

Так я, лёжа, вспоминала ту покосную страду,

а трава теплом дышала мне в лицо, как на стогу…

Александр Громогласов

Родился в 1959 году в городе Сатка Челябинской области. Член Российского союза писателей (РСП). Авторские сборники:

«Души моей страстной кусочки» (2013);

«Пишите письма по утрам» (2017);

«А в душе, как прежде, лето, далеко до декабря» (2019);

«Мечтать, надеяться, любить» (2022);

«Души мятежные сезоны» (2024).

Публикации:

во французско-российском альманахе-аллигате «Жемчужины современной русской словесности»;

в американском альманахе русской литературы Dovlatoff;

в альманахах и сборниках РСП;

в альманахах и сборниках издательства «Четыре»: «Постановка “Жизнь”», «И нет тебя прекрасней»; «Города и судьбы» и пр.

Награждён РСП юбилейными медалями: «Сергей Есенин, 125 лет» (2020), «Святая Русь» (2022), «Просветители Кирилл и Мефодий» (2023).

Путеводная звезда…

Звездой манящей, путеводной

Блистаешь ты в судьбе моей!

Я знаю: нет во всей вселенной

Души светлее и родней!

Вот я упал, но сил подняться

И распрямиться больше нет.

А мысли судорогой сводит,

Везде тупик и хода нет.

Но ты тихонько сядешь рядом,

В глаза посмотришь с теплотой,

И я, как путник, из криницы

Напьюсь, наполнюсь весь тобой!

И не страшна людская злоба,

И зависть мне не повредит!

Я защищён твоей любовью,

Она меня в пути хранит!

Ах, лето красное, тебя мы дождались!

А вот и отпуск долгожданный

Пришёл с июльскою жарой,

И огурец, такой желанный,

На грядке зреет, озорной.

И охладит окрошка душу,

А квас взбодрит усталый ум.

Ты пенье птиц с утра послушай,

Очисти мир от грустных дум.

Вот зреет сладкая малина,

Её поешь ты с молоком,

Ещё не раз по жизни длинной

Об этом вспомнишь ты потом.

Проснёшься утром, на рассвете,

И встретишь с солнцем новый день.

Пусть просто так смеются дети,

Гони ты прочь печаль и лень.

И наслаждайся каждым мигом,

Что получил в подарок ты,

Живи легко, с любовью, с шиком,

И пусть сбываются мечты!

Пришёл июль – средина лета,

Пришёл легко к нам, как в кино,

Благодари ты жизнь за это!

Кому-то это не дано…

Еще не поздно…

Мы много слов порой напрасных,

Друг другу «дарим» не спрося.

Придёт прозренье в день ненастный,

Нам отрезвление неся.

Как часто мы любовь теряем,

В свою лишь веря правоту,

Слова обидные бросаем,

Совсем забыв про доброту.

Себя лишь слышим в жарком споре,

В словах другого – только ложь…

Теряем дружбу, веру вскоре,

Которых больше не вернёшь.

А жизнь уходит с каждым часом,

Прошедших дней уж не вернуть,

Плывём вдогонку кролем, брасом,

Забыв подчас обиды суть.

Как будто не было волнений

И веры в то, что можем мы,

И глаз лукавых озарений,

И как сбываются мечты.

Об этом как-то позабыли

Мы в суете идущих дней:

Кого любили, отпустили,

А кто навек в душе твоей.

Ещё не поздно оглянуться –

По жизни рядом кто идёт,

К душе любимых прикоснуться –

Любовь всех нас от бед спасёт.

Откровенья летнего дня

Вот на исходе летний день,

Он нам приносит тишь и тень.

Закат в копилку брось свою,

Шепнув душе: «Благодарю!»

Светило сонное устало –

С утра везде уж побывало:

Блистало, грело, да и жгло,

Кому как в этом повезло.

Хлеба наполнились все силой,

Земля-кормилица просила.

Плоды созрели, налились,

На встречу с нами собрались.

Ну а вечерняя прохлада,

Как долгожданная награда

За утомлённый жаркий день,

В листве деревьев ищет тень.

И сквозь листву, как озаренье,

Лучи нам дарят откровенье

Забытых снов, случайных фраз

Различных образов, и в нас

Рождая смутное томленье.

И возникает вдруг виденье

Далёких стран, твоей мечты,

Что так желаешь в жизни ты.

А птицы счастливо поют,

И веру в жизнь душе несут,

Прохладе радостно внимая:

Природа наша отдыхает.

Уходит жаркий летний день,

Он дарит всем и тишь, и тень.

Мечты в копилку брось свою,

Шепнув судьбе: «Благодарю!»

Валентина Губенко

Родилась в 1957 году в Славгороде (Алтай). Детство и юность провела в деревне, что впоследствии нашло отражение в творчестве. Живёт в Воронеже, в свободное время занимается цветоводством. Литературой увлеклась в раннем возрасте, очень любила творчество Сергея Есенина. Пишет о красоте родного края и быте простых людей.

Публиковалась в сборниках от РСП, номинант литературной премии «Наследие» и «Поэт года 2022–2023». Выпустила несколько песен совместно с музыкальным коллективом «Атлас Песен».

Мне бы просто приехать к маме

Мне бы просто приехать к маме,

Но не могу.

Навалилось вдруг столько дел.

А любовь моя к моей маме

Никогда не завянет, нет.

И любовь моя к моей маме,

Она с каждой разлукой сильней.

Может, мне написать письмо ей

И отправить, заклеив конверт?

Только всё это невозможно.

Моей мамы давно уже нет.

Я могу только так теперь, в мыслях

Посылать ей рябины букет.

Да и я теперь взрослая девочка.

Мне уже не 15 лет.

И когда мне становиться тошно,

Моей маме я мысленно шлю привет.

Ты моя дорогая мама.

Здравствуй, добрый мой человек!

Ты прости, я была такая упрямая!

В общем, упрямей меня и нет.

Помню я, как ты руки в боки.

Говорила мне: «Ну-ка, уроки!»

Ну, а я замыкалась в себе.

Хоть и знала, что быть беде.

А теперь, моя добрая мама,

Мы бы жили с тобой не так.

Ты б учила добру своих внуков.

И всё было бы на своих местах.

И отдушиной мне бы были

Твои строгие-строгие глаза.

Ох, моя дорогая мама,

Как же ты была права!

Сколько б ни было нам годиков от роду,

Хоть давно мы и мамы сами.

Никогда, никогда уж не сможем мы

Позабыть, разлюбить свою маму.

Бим

Хмурым утром торопится народ.

На остановке каждый свой маршрут ждёт.

А он в сторонке сидел, на всех смотрел.

Народ спешил, толкался, уезжал.

А он сидел, он никого не ждал.

Лохматый, белый, грустные и добрые глаза.

Бездомный пёс и беспородный.

С надеждой ждал: покормят вдруг его.

Он очень был голодный.

Он жил в приюте маленьким щенком.

Он помнил, что его кормили люди.

Трепали по загривку и играли с ним.

И звали его Бим.

Но время шло,

он вырос, как и многие щенки.

Он стал большим, красивым стал.

И был бы верным другом.

Но люди, люди,

те, кому он доверял,

Решили вдруг

Собрать больших собак

И вывезти их всех.

Собрать и вывезти.

Стал переполненным приют.

Собрать и вывезти —

такое в практике не раз бывало.

На ухо бирку прикрепили,

ярко-жёлтый цвет.

Всех в перевозку,

Да и выпустили «в свет».

Сначала стаей по улице бродили,

Обнюхивали каждый уголок.

И к людям, к людям подходили.

Хоть память у собаки коротка,

Но всё же помнили они,

что люди их в приюте там кормили.

А люди их обходят стороной.

И лишь немногие, чуть покопавшись в сумке,

Кусочек хлеба иль сосиску на ходу бросали им

И не задерживаясь по делам спешили.

А некоторые начинали диалог:

«Собак вон сколько расплодилось.

Собрать и пострелять их всех!»

И телефон достав, звонили.

«Беда, проходу от них нет.

Всех пострелять, и город станет чище».

А стая продолжала свой маршрут,

Бредёт по улицам. Еду любую ищут.