Единственная задача, которую пытается решить Дарендорф, состоит в том, чтобы доказать, что многие роли имеют также и дезинтегрирующий аспект, поскольку они олицетворяют противоположность интересов тех, кто их исполняет. Эта противоположность интересов отражается в конфликте ролей, который, по-видимому, сводит все спорные вопросы ролевой напряженности и конфликта к дилеммам, создаваемым объективной противоположностью интересов. Уравнивая интересы и ролевые экспектации (ожидания), Дарендорф, вероятно, должен был бы предположить, что все институционализированные образцы, или ИКА, обнаруживают два противоположных ряда ролевых экспектаций – либо подчиняться, либо возмущаться, а «актеры» должны «решать» сами, каким экспектациям они будут следовать. Возможно, актеры хотят понять свои «объективные интересы» и, следовательно, восстают против ролевых экспектаций, возлагаемых на них господствующей группой. Эта задача заставляет модель Дарендорфа сводить происхождение конфликта к желаниям, воле и чувствам отдельного человека или группы – редукционистский императив, который Дарендорф наверняка бы отверг, если бы он не был столь очевидно продиктован его собственными причинными представлениями.

Несмотря на неопределенность своего причинного анализа, Дарендорф все же систематически пытается выяснить, какие «опосредующие эмпирические условия» вызывают превращение «квазигрупп» в «конфликтные группы», а также какие условия влияют на остроту конфликта (причастность к нему членов группы), его насильственный характер (степень регуляции), степень и темп структурных изменений, вызванных конфликтом. Если выражаться более формализованно, Дарендорф выделяет три типа опосредующих эмпирических условий: 1) «условия организации», влияющие на трансформацию латентных квазигрупп в явные конфликтные группы; 2) «условия конфликта», определяющие форму и остроту конфликта; 3) «условия структурных изменений», влияющие на характер, темпы и глубину изменений социальной структуры²¹.

Таким образом, в теоретической схеме получили явное признание следующие переменные: 1) степень сформированности конфликтных групп; 2) степень остроты конфликта; 3) степень его насильственности; 4) степень изменения социальной структуры; 5) темпы подобных изменений. Для тех критических замечаний, которые будут приведены ниже, большое значение имеет следующее обстоятельство: такие понятия, как, например, «ИКА», «законность», «авторитет», «насилие», «господство» и «подчинение», не определены эксплицитно в качестве переменных, для которых требуется оговорить, какие условия влияют на их изменения. Скорее, эти понятия либо просто определяются, а потом и связываются друг с другом из-за частичного совпадения их определений, либо излагаются в виде допущений относительно природы социальной реальности.

По отношению к тем явлениям, которые концептуализируются в качестве переменных, высказывания Дарендорфа²², по-видимому, являются разработкой высказываний, развиваемых Марксом, как это видно из табл. 5. Кроме того, в заслугу Дарендорфу можно поставить его попытки действительно придать своим высказываниям систематическую форму, что является трудной задачей, которую не слишком часто удавалось выполнить социологам-теоретикам.

Таблица 5

Положения схемы Дарендорфа

I. Чем больше члены квазигрупп в ИКА могут осознать свои объективные интересы и образовать конфликтную группу, с тем большей вероятностью произойдет конфликт.

А. Чем больше будет собрано «технических» условий организации, тем вероятнее образование конфликтной группы.

1. Чем больше в квазигруппах будет создано руководящих кадров, тем вероятнее, что образуются все «технические» условия организации.

2. Чем более кодифицирована идея системы, или хартия, тем вероятнее, что сложатся все «технические» условия организации.

Б. Чем шире будет круг «политических» условий организации, тем вероятнее, что образуется конфликтная группа.

1. Чем больше господствующие группы разрешают организацию противоположных им интересов, тем выше вероятность того, что будут собраны все «политические» условия организации.

В. Чем больше можно собрать «социальных» условий организации, тем выше вероятность образования конфликтных групп.

1. Чем больше у членов квазигрупп возможностей общаться друг с другом, тем больше вероятность того, что сложатся все «социальные» условия организации.

2. Чем больше новых членов могут иметь структурные образования (например, родство), тем выше вероятность того, что сложатся все «социальные» условия организации.

II. Чем больше соберется «технических», «политических» и «социальных» условий организации, тем острее конфликт.

III. Чем больше распределение авторитета связано с распределением других вознаграждений (наложение), тем острее конфликт.

IV. Чем меньше мобильность между господствующими и подчиненными группами, тем острее конфликт.

V. Чем меньше складывается «технических», «политических» и «социальных» условий организации, тем более насильственный характер приобретает конфликт.

VI. Чем больше обнищание угнетенных, связанных с распределением вознаграждений, переключается с абсолютного базиса на относительный, тем более насильственным является конфликт.

VII. Чем меньше конфликтные группы способны приходить к соглашениям, тем более насильственным является конфликт.

VIII. Чем острее конфликт, тем больше он вызовет структурных изменений и реорганизаций.

IX. Чем более насильственным является конфликт, тем выше темпы структурных изменений и реорганизаций.

Одним из самых очевидных недостатков развиваемого Дарендорфом направления является неудача всех его попыток представить основные понятия в качестве переменных. В этом отношении наибольшее внимание обращают на себя понятия авторитета, господства – подчинения и интереса. Так как конфликт в конечном итоге возникает из легитимизации отношений авторитета, то довольно удивительно, что это понятие не считается таким переменным, минимальное значение которого изменяется благодаря изменениям таких свойств, как острота, размах и узаконенность. Дарендорф скорее предпочитает уклониться от этой проблемы: «В этом исследовании мы даже не будем пытаться создать типологию авторитета. Однако здесь повсеместно допускается, что существование господства и подчинения – это общая черта всех возможных типов авторитета и всех возможных типов ассоциации и организации»²³. Типология авторитета могла бы дать некоторые указания относительно изменения состояний авторитета и связанных с ним понятий – обстоятельство, которое Дарендорф, по-видимому, предпочитает игнорировать, просто доказывая, что всякий авторитет подразумевает господство и подчинение, которые, в свою очередь, придают ему дихотомическую структуру, необходимую для его диалектической теории конфликта интересов. Он отказывается размышлять над тем, в каких типах авторитета можно обнаружить, что такие-то и такие-то состояния переменных приводят к таким-то и таким-то типам изменений господства и подчинения, которые, в свою очередь, служат причиной того, что такие-то переменные типы противоположных интересов приводят к таким-то переменным типам конфликтных групп. Таким образом, только при помощи допущений и определений Дарендорф связывает между собой основные переменные, которые находятся в причинной зависимости друг от друга так же, как и от других величин, которые в его схеме эксплицитно являются переменными: степень конфликта, степень остроты конфликта, степень его насильственности, степень и темпы изменений. На самом же деле очень вероятно, что именно эти, не выраженные в виде переменных свойства, – авторитет, господство, интересы – оказывают не менее серьезное влияние на такие эксплицитно сформулированные в его схеме переменные, как «опосредующие эмпирические условия», которые Дарендорф предпочитает выделить особо. Кроме того, как отмечалось выше, понятия авторитета, господства – подчинения и интересов, если рассматривать их в качестве переменных, требуют своих собственных «опосредующих эмпирических условий». В свою очередь, эти условия могут влиять на иные, следующие за ними условия, подобно тому, как «условия организации» согласно схеме воздействуют на последующую остроту и насильственный характер конфликта.

Дарендорф, как явствует из его анализа классовых конфликтов в индустриальном обществе, озабочен тем, чтобы обеспечить формальные определения главных понятий и наметить операциональное решение вопроса об их применении в конкретных эмпирических ситуациях²⁴. Кроме того, включение по крайней мере нескольких понятий в эксплицитный перечень предложений (хотя и неполный) приводит к тому, что схема, по-видимому, начинает легче поддаваться проверке и опровержению.

Однако остается ряд методологических проблем, одна из которых связана с тем, что этим понятиям даны чрезмерно общие определения. Несмотря на то, что эти определения формализованы, они зачастую носят настолько общий характер, что их можно применять ad hoc и ех post facto, притом к таким разнообразным явлениям, что в их непосредственной полезности для создания и проверки теории можно усомниться. Например, власть, законность, авторитет, интересы, господство, даже конфликт определены настолько широко, что примеры, подтверждающие эти понятия, можно обнаружить почти в любой эмпирической ситуации, какую захочет выбрать Дарендорф, – стратегия, обеспечивающая подтверждение его допущений относительно общественной жизни, но препятствует эмпирическому исследованию этих допущений.

Другая методологическая проблема, связанная с этой схемой, возникает из-за тавтологического характера всего теоретического направления в целом. В той мере, в какой предложения схемы истинны больше по определению, чем по выведению, в той же мере вся теоретическая схема является неопровержимой – даже в принципе – и, следовательно, приносит мало пользы созданию научной теории. До тех пор, пока дихотомическое разделение отношений авторитета на господство и подчинение, приводящее к объективной противоположности интересов, входит в состав определения социальной действительности, трудно усмотреть, из чего следуют образование конфликтных групп и возникновение открытого конфликта, если не из их определения – и это несмотря на то, что существуют специальные наукообразные предложения относительно «опосредующих эмпирических условий», которые «вызывают» появление подобных конфликтов. Как уже было замечено выше, эта опасность тавтологии может быть скорректирована, если центральные понятия, как, например, «законность», «авторитет», «господство – подчинение» и «интересы», будут концептуализированы в качестве переменных, причем будет подготовлен пробный перечень «опосредующих эмпирических условий», влияющих на их изменения.

***

Дарендорф, уподобляя функциональное теоретизирование идеологической утопии, тем самым стал одним из самых суровых его критиков. Для того чтобы указать социологическому теоретизированию выход «из утопии», Дарендорф счел необходимым изобразить схему диалектического конфликта, которая, возможно, точнее отражает «реальный характер» социальной действительности по сравнению с функционализмом Парсонса.

В «решении» Дарендорфом «проблемы порядка» особенно любопытно следующее обстоятельство: оно очень похоже на то решение, которое он вменял в вину функционализму Парсонса²⁵. Например, ряд комментаторов²⁶ заметили, что и Парсонс, и Дарендорф рассматривают социальную действительность на языке институциализированных образцов: у Парсонса это «социальные системы», у Дарендорфа – «императивно координированные ассоциации». Оба они считают, что общество состоит из подсистем, связанных с организацией ролей с точки зрения легитимизированных нормативных предписаний.

По модели Дарендорфа всякое отклонение от установленных норм вызовет попытки господствующих групп применять негативные санкции – позиция, очень близкая к точке зрения Парсонса, согласно которой власть существует для того, чтобы корректировать отклонения внутри системы²⁷.

Очевидное различие между Дарендорфом и Парсонсом в понимании «функций» власти в «социальных системах» (или ИКА) состоит в том, что Дарендорф эксплицитно показывает, каким образом различия в распределении власти вызывают и интеграцию (благодаря легитимизированным отношениям авторитета), и дезинтеграцию (благодаря устойчивости противоположных интересов). Однако говорить о том, что конфликт вспыхивает на почве легитимизированного авторитета, – значит, всего лишь априорно утверждать, что противоположность интересов существует и вызывает конфликт. Возникновение конфликта выводится из весьма неясных допущений относительно таких процессов, как «внутренняя диалектика власти и авторитета» и «историческая функция авторитета»²⁸, а не из скрупулезно доказанных причин и следствий. Таким образом, в собственной модели Дарендорфа генезис конфликта остается столь же необъяснимым, и в функциональной утопии, которую он изображает как неадекватную – и прежде всего потому, что конфликт появляется на фоне не получивших своего объяснения концепций «системных» норм и легитимизированного авторитета²⁹.

Однако в более фундаментальном плане неспособность Дарендорфа объяснить, как возникают конфликты и изменения, проистекает из его неумения серьезно взяться за проблему порядка: как и почему возможна организация ИКА? Утверждать, что они организованы за счет власти и авторитета, – значит, полностью снять вопрос о том, как, почему и при помощи чего в институционализированных образцах начинаются процессы, порождающие одновременно и интеграцию, и конфликты.

В общем критики пришли к выводу о том, что риторическое применение Дарендорфом таких понятий, как «насилие», «диалектика», «господство и подчинение» и «конфликт», должно было замаскировать представление о социальной действительности, близкое утопическим представлениям, которые он ставил в вину работам Парсонса: в ИКА Дарендорфа замаскирована «социальная система» Парсонса; его понятия роли и авторитета имеют прямое отношение к социальному контролю Парсонса; в его изображении конфликта происхождение конфликта остается таким же неясным, каким оно, по его предположениям, является в работах Парсонса; а в анализе социальных изменений даже считается, что конфликт удовлетворяет функциональную потребность в переменах (что очень напоминает Парсонса). На основе всех этих фактов можно сделать окончательный вывод: на пути, ведущем прочь от утопии, достигнут весьма незначительный прогресс.

Конфликтный функционализм Льюиса Козера. В то время как критические замечания в адрес функционализма начинают все больше походить друг на друга, предложенные в качестве альтернативы конфликтные схемы становятся разнообразнее. Расхождения в теории конфликта более заметны, если сравнивать конфликтный функционализм Л. Козера с направлением диалектического конфликта Р. Дарендорфа. Хотя Козер постоянно подвергал критике парсонсовский функционализм за то, что тот не обращался к проблеме конфликта, он не менее резко критиковал и Дарендорфа – за то, что тот не придавал должного значения позитивным функциям конфликта, необходимого для сохранения социальных систем. Эти обвинения, идущие в двух направлениях, позволили Козеру сформулировать теоретическую схему, которая может быть дополнена как функциональным теоретизированием, так и диалектической теорией конфликта.

Свою первую большую работу, посвященную конфликту³⁰, Козер начал с такого полемического выпада против функционализма, который впоследствии стал типичным: конфликту уделяется слишком мало внимания, причем связанные с ним явления, например, отклонения и разногласия, слишком легко принимаются за «патологические изменения» равновесного состояния социальной системы. Будучи заинтересованным только в том, чтобы наметить систему понятий, обозначающих, каким образом процесс институционализации решает «проблему порядка», Парсонс в своих работах по формальному анализу стал недооценивать конфликт, по-видимому, просто принимая его за «болезнь», для объяснения которой нужно обратиться к механизмам «социального организма»³¹. От этой интерпретации функционализма Парсонса уже не составляло особой сложности перейти к заявлениям о том, что для уравновешивания предполагаемой односторонности парсонсовского функционализма требуется другая разновидность одностороннего анализа, концентрирующая свое внимание на явлениях конфликта. По-видимому, осуществление этой аналитической компенсации должно было растянуться более чем на десятилетие, так как в десятую годовщину своей первой полемической работы Козер счел необходимым повторить свое раннее заявление о том, что настало время, чтобы уделять конфликту все больше внимания³².

Несмотря на то, что Козер подобно Дарендорфу постоянно утверждал, что функциональное теоретизирование «слишком часто пренебрегало измерениями власти и интереса»³³, он не обратил внимания – ни вслед за Марксом, ни вслед за Дарендорфом – на разрушительные последствия насильственного конфликта. Напротив, он стремился скорректировать то, что считал аналитическими издержками Дарендорфа, в первую очередь подчеркивая интегративные и «адаптивные» функции конфликта в социальных системах. Таким образом, в результате Козер сумел оправдать и свои усилия по критике функционализма за его игнорирование конфликта, и свои усилия по критике теории конфликта за ее недооценку функций конфликта. Тем самым Козер подготовил несколько необычное «решение» проблемы порядка, ибо он считал (совсем в духе Георга Зиммеля), что даже открытый конфликт при определенных условиях содействует сохранению жизненности и устойчивости институционализированных образцов социальной организации³⁴.

Несмотря на то, что Козер, по-видимому, настойчиво стремился опровергнуть органицизм социологии Дюркгейма, его собственная работа полна организмических аналогий. Например, оценивая «функции насилия»³⁵, Козер уподобляет насилие телесной боли, поскольку они оба могут служить сигналом, предупреждающим об опасности, который позволяет «социальному организму» осуществить саморегуляцию. Если взять другой пример, то в своем анализе «функции разногласий» Козер отказывается от представлений о том, что разногласия можно объяснить с точки зрения «болезни» отдельного человека, и допускает, что «разногласия гораздо легче объяснить в качестве реакции на то, что воспринимается как болезнь социального организма»³⁶. Эта форма аналогии не обязательно умаляет силу анализа Козера, однако она свидетельствует о том, что он не отказался от органицизма. По-видимому, Козер счел необходимым подвергнуть критике органицизм Дюркгейма потому, что он не позволял исследовать конфликт в качестве такого процесса, который может содействовать дальнейшей адаптации и интеграции «социального организма»³⁷.