Три А

三个八

(род. 1974)

ЮЖНЫЙ СНЕГ

 
Настала студёная зима,
по всей стране льют дожди и падает снег.
Я сварил чашку
белого южного риса
и выложил фотографию в группу,
рассказав друзьям,
что южный снег
именно такой.
 

ПОКОЛЕНИЕ МОЕЙ МАТЕРИ

 
Мать пережила культурную революцию,
перенесла великий голод,
клеймо крестьянки-единоличницы,
перенесла деревенское одиночество,
родовые муки,
горечь бедности,
преодолела с больным ребенком на спине
переход в двадцать километров до больницы,
вытерпела эпоху молчания,
пережила годы, опалённые
великим пожаром.
Её жизнь ничем не отличалась
от жизни людей её поколения,
которые состарились в лучшие годы,
исхудали среди грёз о достатке.
Мать родила пятерых детей,
эти пятеро
породили десяток внуков.
Всю жизнь она хлопотала,
перенесла боли в желудке и шум в ушах,
простуду и жар,
бессонницу и головную боль,
и непривычный климат,
пережила полнолуния и ущерб луны.
Когда она, измученная, уснёт,
то переживёт всепоглощающее пламя,
и станет вдыхаемым нами каждый день
воздухом.
 

НЕ ОТКАЗЫВАЙТЕСЬ

 
Не отказывайтесь от грязной тропинки после дождя
от тени под луной,
от радости, следующей за скорбью,
от песчинок в мягких башмаках,
от холода зимнего нужника,
от одиночества в дороге,
от бушующего моря,
от настойчивых увещеваний родителей,
от стрекота насекомых в траве,
от завываний и стонов глухой ночи,
не отказывайтесь мечтать.
Как бы обыкновенны ни были будни,
не отказывайтесь от душевных порывов –
дайте им пламенеть.
А когда температура перевалит за сорок –
пусть в больнице вам сделают укол.
 

ИНВАЛИДНОЕ КРЕСЛО ОТЦА

 
Отец ходит с трудом,
за десять лет
он сменил два инвалидных кресла.
Каждый раз, когда он
возвращается домой,
я обнаруживаю,
что в его отсутствие,
глядя
на незанятое кресло,
я невольно подхожу к нему,
и, копируя отца,
усаживаюсь прямо,
положив руки на подлокотники,
или я слушаю
музыку с телефона,
размышляя о жизни.
На мгновение
я возвращаюсь
в опустевшую
деревню моего детства.
 

СКОРБЬ БУЙВОЛА

 
Буйвол невозмутим,
на улицах городка
беззаботно жуёт траву, –
так некоторые звёзды шоу-бизнеса
жуют жвачку.
На шее буйвола
наросты грубых мозолей,
роняющие под ветром
ороговевшие кусочки шкуры.
Глаза его
по-особому ярки,
он не моргает,
даже глядя на раскалённое солнце.
Когда он, впряжённый в телегу,
побредёт восвояси,
улицы городка
опустеют.
 

У МЕНЯ ЕСТЬ НОЖ

 
Прежде он был полоской железа,
тогда, будучи со мной,
он никому не угрожал.
Когда же я стал затачивать нож,
всё острее и острее,
неприятностей случалось всё больше.
Каждый раз, когда я прохожу проверку безопасности,
меня уводят для составления протокола,
для дачи объяснений о происхождении и цели ножа
и чтобы убедиться, что я ещё никого не зарезал.
Ножи, которые я ношу с собой,
изымают раз за разом,
оставляя мне стальной гнев и одиночество.
 

ВОЛШЕБНАЯ КИСТЬ МА ЛЯНА^[8]

 
Белый цвет
он перекрасит в чёрный,
чёрный
обратит в жёлтый,
жёлтый у него
станет красным,
красный
он пересотворит в синий,
синий сгустит
в тёмный,
тёмный
преобразит в золотой.
А если результат
обманул ожидания,
тогда художники
перекрашивают снова и снова,
пока не добьются
мнимого успеха.
Этот мир
принадлежит им.
Если какому-то цвету
не повезло с яркостью,
они добавят к нему
немного грунта,
чтобы его уравновесить,
а если ничего не выйдет,
они закрасят его
чёрной краской,
угольно-чёрной чернотой,
или белым,
чтобы начать сначала.
Даже если во всём мире
останется только один цвет,
они не выпустят
кисти из рук.
Они – это Ма Лян
с волшебной кистью в руке.
Пока художник жив – кисть существует,
не станет художника – кисть исчезнет.
 

БИЗНЕС

 
Для привлечения посетителей,
оздоровительное учреждение
бесплатно раздаёт куриные яйца,
и посещающим его старикам
читают лекции о здоровом образе жизни.
Несколько дней назад
с одним стариком
во время лекции
случился ишемический инсульт, –
его увезли в больницу,
спасти старика так и не смогли.
 

Дун Си

东西

(род. 1966)

ПРОДАЖА ДУШИ

 
Я сбрил усы,
стрелка показала 70 кг,
когда я встал на весы.
Вес мой не изменился,
а ведь усы полностью сбриты!
Широко раскрытыми глазами
разглядываю своё широкое лицо.
Как оказалось, столь важный предмет
ничего не весит.
 
 
Получив гонорар,
я встал на весы –
и опять стрелка на 70 кг.
Получается, мое благосостояние нельзя взвесить.
Когда я влюблён,
нельзя взвесить мою нежность,
после ссоры
мой гнев как пушинка.
Если кто-то умирает,
моя скорбь неизмерима.
Заснув,
я владею несметными богатствами,
в окружении красавиц,
или когда демоны выпивают всю мою кровь,
я просыпаюсь вдруг среди ночи и встаю на весы,
их стрелка неизменно на 70 кг.
 
 
Однажды я продал душу,
и стрелка рванулась вниз.
Кто сказал, что душа весит всего 21 грамм?
На самом деле её чистый вес – 70 килограммов.
 

ПИТОМЦЫ

 
По выходным я увеличиваю кошачью порцию,
и в праздники я увеличиваю кошачью порцию,
питомцы, кивая головами и размахивая хвостами,
выглядят сытыми и довольными.
 
 
В дни рождения увеличиваю им порцию,
и в памятные дни увеличиваю им порцию,
а они только и делают, что притворяются милыми,
никогда не узнают,
за что им накладываю больше.
 

КАК ВЫГЛЯДИТ ЧЕЛОВЕК ПОСЛЕ СМЕРТИ

 
Никто никогда не видел себя после смерти,
но вы ведь понимаете,
 
 
что после смерти вы словно стоите в очереди,
руки прижаты к бёдрам, грудь выпячена, живот втянут
и взгляд устремлён прямо перед собой.
 
 
После смерти вы словно пьяный –
лицо побагровело, шея вздулась, всё тело налито свинцом,
а грудь заполнена спёртым гневом.
 
 
После смерти вы выглядите сосредоточенным –
брови сдвинуты, зубы стиснуты,
вы безразличны к окружающему шуму.
 
 
После смерти вы словно спите крепко-крепко,
без хлопот и забот погрузившись в страну грёз,
одна нога мёрзнет, высунутая из-под одеяла.
 
 
Каким вы являетесь в жизни,
таким и будете после смерти,
следует лишь надеть новую одежду
и закрыть глаза.
 

В ОСВЕНЦИМЕ

 
Сначала я разглядел колючую проволоку,
и по позвоночнику прополз холодок,
потом увидел комнату, пол которой устлан срезанными волосами,
и мне стало не хватать воздуха.
 
 
Обувь казнённых свалена грудой,
её не успели унести,
спортплощадка заставлена коробками из-под еды,
целая витрина очков,
каждая вещь хранит тепло убитых.
Мои шаги всё глуше и глуше,
не осмеливаюсь смотреть на стены,
с этих стен на меня взирают
полные ужаса глаза истерзанных людей.
Даже если я весь обращусь в сострадание,
всё равно останусь чем-то перед ними виноватым.
 

ПРОХОЖУ ПОД ДУЛОМ АВТОМАТА

 
Семь часов –
время моей утренней пробежки,
я прохожу в парк через боковые ворота,
а выхожу через главные.
 
 
Около восьми
я миную банк,
и так каждый день.
У дверей встала машина инкассаторов,
троица в бронежилетах,
подняв автоматы, смотрят по сторонам.
Я прохожу под дулами,
и, чтобы продемонстрировать,
что не намерен грабить,
нарочно не смотрю в их сторону.
 
 
С детства я знаю,
что деньги надлежит зарабатывать трудом,
что недопустимо грабить и воровать,
потому что в руках у полицейских – автоматы,
и если вдруг
они случайно нажмут на курок,
то я, вероятно, попаду в сегодняшние газеты
и буду причислен
к разбойникам.
 
 
В этом не то чтобы не имеется смысла,
просто из предосторожности
палец полицейского лежит на курке,
и всякий прохожий заслуживает подозрения,
любой, кто ведёт себя странно,
может представлять опасность.
Если так продолжается долгое время,
начинаешь сам себя подозревать:
а вдруг под ногами окажется арбузная корка
или человек чихнёт?
Любое неловкое движение –
и кто сможет тогда поручиться, что курок
не сдвинется на миллиметр?
 
 
Каждый день я намереваюсь пройти в обход,
но обходного пути не существует,
и мне остаётся сосредоточенно пробираться мимо,
надеясь на их профессиональную добродетель
и на то, что автоматы не заряжены.
 

Хоу Цзюэ

侯珏

(род. 1984)

ПОЛЕВЫЕ ЦВЕТЫ У ДОРОГИ

 
Полевые цветы вдоль дороги,
как прекрасные сны среди ночных кошмаров,
от которых во сне едва улыбаешься,
или как невинные задорные шутки
в голодные времена.
В уголке гор я провёл с ребятишками незабываемый вечер,
эти дети из горной глуши чисты и невинны,
по понедельникам они стоят навытяжку
на церемонии поднятия флага в сельской школе
и детскими ртами выпевают государственный гимн.
Утреннее семи-восьмичасовое солнце освещает
трёхногую парту.
«Прилежно, старательно учиться, каждый новый день
продвигаться вперёд» – восемь таких важных слов
скоро осыплются с затенённой глинобитной стены.
В разбитом до невозможности классе,
отгороженном старыми досками,
со стены смотрит измождённое лицо Лу Синя^[9],
за окном – вся в колдобинах спортплощадка,
глаза нескольких десятков землистых мордашек
смотрят прямо в небо.
Старательно выпрямив спину, в ярких красных галстуках,
они напоминают мне заморенные, густо покрытые пылью
полевые цветы у дороги.
 

УРАГАН

 
Я вынужден лицом к лицу встретить ураган.
непобедимый, чудной ураган,
поднявший с земли мелкие камни, песок,
сухие ветки и опавшие листья.
Стихия вырывает с корнем тонкие травинки,
бумажного змея она заставляет бешено резвиться,
а мелкие птахи и насекомые,
крылья которых коротки и слабы,
из зарослей травы взмывают прямо ввысь.
 
 
Ветер со свистом и рёвом прилетает из-за горизонта,
набрасываясь на поля, склоны гор и деревушки,
горячие волны гордо вздымаются под ветром,
людям негде укрыться,
движение на улицах города встало,
перевозбуждённые животные страдают
от сердечной слабости
и бьются в конвульсиях под звуки
величественной музыки.
 
 
И когда покровы частной жизни оказываются сорваны
громадными руками ветра,
а календарь на стене – весь перепутан,
три лютых толстобрюхих врага объединяются:
кот, пёс и крыса спешно срывают с себя одежды
и запрыгивают в ванну общественной купальни,
чтобы испытать чудесное головокружение
и получить удовольствие от пены.
 
 
Ветер унёс нескольких нетвердо стоявших на ногах прохожих,
во дворике только длинные травы
покачиваются на разрушенной стене,
подняв длиннющие руки,
они дирижируют миром под ветром
и мимоходом обсуждают попрошаек у дороги и стариков,
согбенных ребятишек, подбирающих старьё,
на них нет даже штанов, и голые зады обращены к небу.
 

ЛОШАДЬ ПОД ВЕТРОМ

 
Одинокая лошадь
стоит на окраине деревни
на весеннем поле
у дороги.
 
 
Эта сильная
белая лошадь
промелькнула перед моим взором
и, удаляясь, скрылась вдали.
 
 
Я тоже помчался вдаль
и исчез из вида лошади.
Все вёсны,
все дни разбиты вдребезги.
 
 
Паровозный гудок
подменил лошадиное ржание,
жаждущие дети
заменили злаки в полях.
 
 
Белая лошадь
стоит на ветру,
принюхиваясь к опустевшей деревне
и полю, перерезанному оврагом,
лошадь, полная тщетных сил.
 

В МОЁМ ТЕЛЕ ЕСТЬ РЫБА

 
По моему телу плывёт рыба.
Когда она достигает пяток, я думаю о Ду Фу^[10],
когда заплывает в голову, я вспоминаю Ли Бо^[11],
когда скользит через шею, я думаю о Сян Юе^[12],
когда бьётся в промежность, я вспоминаю одну строчку Ван Сяобо^[13],
когда проплывает пальцы, я вспоминаю папиросы Лу Синя,
когда подныривает в глаза, я вспоминаю Борхеса,
когда достигает моего рта,
я выплевываю её, и невольные зрители при этом смеются,
они обсуждают, что я, оказывается,
умею грязно ругаться.
Я поднимаю рыбу с пола, сжимаю её в ладонях,
будто это драгоценный нефритовый диск,
и демонстрирую рыбу публике,
и все собравшиеся наперебой утверждают, что где-то её уже видели.
Чертова рыба, она красавица!
 

ВОСЬМИДЕСЯТЫЕ

 
В те времена небо было ясным, вода – прозрачной,
а настроение – небесно-голубым.
В те времена Майкл Джексон ещё не сделал
пластическую операцию,
а Цуй Цзянь^[14] ещё не состарился.
Большинство студентов ещё увлекалось стихами,
с лодок ещё доносились пронзительные
народные песни,
а мои сёстры, чтобы заработать на лунные пряники
на Праздник середины осени,
трепали и полоскали коноплю у реки
днями и ночами.
В те времена моя мать
прославилась по всей реке своим искусством плести корзины,