Приняв решение совершить хадж, 7 раджаба 1297 х. / 3 июня 1880 г. Марджани написал заявление казанскому губернатору с просьбой разрешить совершить паломничество. Спустя два месяца он получает разрешение. В это время Марджани уже начал собираться в дорогу. Свои дела и завещание, которое ему помог составить Садик ибн Сафа Галикай, он оставил своему брату Габдельвали ибн Габдулбасиру. Завещание было следующим.
«Бисмилляхир-рахманир-рахим. Я, раб Аллаха, мулла Шихабутдин ибн Бахаутдин ибн Субхан ибн ‘Абд ал-Карим ал-Марджани, находясь в здравом уме, светлой памяти и здоровом теле, завещаю: если меня постигнет смерть, мои наследники должны полностью выполнить моё завещание и поступить так, как это написано в этом и предшествующих ему завещаниях. При справедливых свидетелях заявляю, что билет в 1250 рублей под номером 62.784, вложенный в Вольский банк, я завещаю двум сыновьям – Мухаммаду, Махмуду и дочери Хаве. Пусть эта сумму будет разделена на пять частей, по две части достанутся сыновьям и одна – дочери. Билет в 4000 рублей, хранящийся под номером 62.784, завещаю своей жене Биби-Фатиме бинт ал-Хусаин. Также книги, являющиеся моим имуществом, я завещаю своим детям без возможности их продажи. Они не могут использоваться ни для чего другого, кроме чтения. Надёжному человеку они могут быть даны под расписку в пользование на короткое время. Да убережёт Аллах, но если мой род прервётся, пусть книги перейдут к другим моим родственникам и их детям с условием соблюдения всего вышенаписанного. На каждой из этих книг пусть будет написано моё имя и поставлена печать «имущество, завещанное моим детям на благотворительные цели». Пусть будет создан список с подробными их названиями и нумерацией.
Так как многие из принадлежностей, хранящихся у меня в шкафу, тарелки и блюдца, чашки и чайники я сохранил как память о предках, они не могут быть проданы или отданы другим людям. Пусть они будут наследством моих детей, пусть они и моя супруга, как и я, завещают их своим наследникам на таких же условиях. Эти вещи следует хранить в другом месте и в другом банке, отдельно от моих денег. Все деньги я заработал собственным трудом. Из них по 2000 наследуется двумя сыновьями, по 1000 рублей – двумя дочерьми, положенную ей часть получит супруга, остальное имущество пусть будет поделено согласно законам Аллаха и шариату Мухаммада, пусть не будет совершено ничего, противоречащего шариату. Данное завещание я написал собственной рукой, а обязанности по его выполнению согласно шариату возложил на казанского купца Мухаммад-Садик ибн Сафу и уроженца деревни Ашит Казанского уезда Габдулвали ибн Габдулбасира (‘Абд ал-Вали ибн ‘Абд ан-Басир). И в доказательство подлинности завещания ставлю именную печать (надпись на круглой печати: «Шихабутдин ибн Бахаутдин ал-Марджани»). 5 шаабана 1297 х. / 13 июля 1880 г. Я Шихабутдин ибн Бахаутдин ал-Марджани. В качестве свидетеля подписались Бурханетдин ибн Габдеррахим, казанский купец Зайнулла ибн Гусман, имам деревни Чувашли (Чуваш Иле) Габдельвали ибн Мухаммадрахим».
Дела прихода Марджани возложил на своего ученика и имама прихода Сенной мечети муллу Худжа Ахмад ибн Музаффара. Обязанности имама во время совершения пятикратного намаза он передал своему ученику мулле Бурханетдин ибн Габдуррахиму аш-Шабкави. Также попросил приготовить необходимые в дороге одежду и лекарства.
С собой Марджани взял Коран, книги «Бабириййа» («Бабур-наме»), «Тарих Абу-л-Гази» («История Абу-л-Гази»), «Субат ал-‘аджизин» («Стойкость обессиленных»), «Маджма‘ ал-адаб» («Сборник поэзии»), «Фадаил аш-шухур» («Достоинство месяцев»), «Мухтасар» («Сокращённое изложение») и по одному экземпляру своих изданных книг «Назура» («Обозрение»), «Хакк ал-ма‘рифа» («Истинное познание»), «ал-Фаваид ал-мухимма» («Важнейшие пользы»), «Мунтахаб ал-вафиййа» («Избранное из Подробного»).
17 рамадана 1297 х. / 11 августа 1880 г. после утреннего намаза вышли в путь с намерением совершить хадж. С собой Марджани взял 1400 рублей. Сначала на пароходе «Вольский» они прибыли в Нижний Новгород. Там проходила ярмарка, и Марджани пробыл в Нижнем двое суток. Тамошние купцы выказывали всяческое уважение к Марджани. Даже подарили ему 300 рублей.
Из Нижнего на поезде путешественники отправились в Одессу. Марджани записал, что по дороге они заходили в Москву, Курск, Киев, делал заметки о расстоянии между городами и времени, затраченном на дорогу. Других заметок не делал.
Пробыв два дня в Одессе и зарегистрировав паспорта, путники отправились в Стамбул. Там они провели 12 дней[56]. В это время Марджани посетил самые большие мечети города Султан Сулейман, Султан Фатих, Султан Салим, Айя-София, Нур Усмани, Султан Баязид, Абу Аййуб ал-Ансари». В мечети «Хиркат ас-са’ада» он созерцал священную хирку (верхняя одежда) нашего Пророка (да благословит его Аллах и да приветствует), сохранившуюся и по сей день. Взглянул на такиййу (религиозную обитель) возле мечети Нур Усмани, которая в будущем должна распахнуть свои двери для казанских мусульман. Посетил некоторые из наиболее известных библиотек Стамбула, читал там книги и переписал некоторые сведения, которые могли быть полезными для него. Библиотеке Баязид (Хамидия) Марджани подарил по экземпляру своих книг, взятых им с собой.
Будучи в Стамбуле, Марджани встретился со многими учёными и политиками. Он пишет, что ему удалось пообщаться с муфтием того времени Ахмадом Асадом, министром юстиции, историком Джаудат-пашой, министром иностранных дел Асим-пашой. Но о чём он говорил с этими занимающими высокое положение людьми, что слышал от них? Об этом Марджани не пишет ничего. Лишь упоминает, что подарил Джаудат-паше свои труды, Джаудат-паша тоже дал ему книги. Марджани также отмечает, что если бы он задержался в Стамбуле ещё на несколько дней, шейх ал-ислам рассказал бы о нём султану Абдулхамиду и Марджани был бы доставлен в Джидду на государственном пароходе.
Марджани пишет следующее о своём общении с другими известными людьми Стамбула: «Я был в доме почётного накиба[57] сейида Сулеймана ал-Багдади. Он оказался молодым человеком с приветливым лицом, очень любезный и благовоспитанный. Красиво и к месту разговаривает на арабском, турецком и персидском языках. Красноречив. У него я познакомился с дервишем Ибн Ибрахимом ал-Карди ал-Багдади».
«Я посетил дом Фадил ибн Шаабан ал-Алави ибн Мухаммад ибн Сахла ал-Хадари аш-Шафи‘и. Так как сам он в это время был у султана Абдульхамида, нас принял его сын. На этой встрече был и сын сейида ‘Абд ал-Кадира ал-Джазаири. Через некоторое время вернулся и сам сейид Фадил. Это было приятное собрание и прекрасное общение».
«Я встречался с Са‘ид ‘Аун ибн Мухаммад ибн ‘Ауном. Мы немного поговорили, потом он подозвал меня к себе и разговаривал со мной на арабском языке. Мы поговорили на разные темы, это была приятная и полезная беседа. Сейид ‘Аун был учёным, хорошо знающим историю, географию и другие предметы, справедливым человеком. Узнав, что у меня есть произведение «Назурат ал-хакк», изъявил желание прочесть его. Расспрашивал о восходе и закате солнца, о дне и ночи, посте и намазах в наших краях. Интересовался шакирдами, алимами, вообще мусульманами нашего государства. Я рассказал ему о высокой степени образования и наших методах преподавания. Объяснил, что очень переживаю, что у нас мало преподаются предметы, позволяющие обучиться какой-либо профессии, а те уроки, что есть, не подчиняются никаким правилам.
Потом он перевёл разговор на тему моих книг и спросил: «Вы сами тюрок, ваш народ тюркский, книги, написанные для этого народа также должны быть на тюркском языке. Почему же вы свои произведения пишете на арабском?» Я ответил: «Наши алимы и шакирды знают арабский язык. Если наши книги распространятся в других регионах, может, и для них найдутся читатели. А произведения на тюркском языке в других странах использовать не будут». Он нашёл мои слова уместными и сказал: «Правильно, арабский язык – общий язык». Когда я попросил разрешение уйти, он сказал: «Я не могу насытиться встречей с вами. Наша беседа показалась мне короткой. После вашего возвращения из Хиджаза мы снова увидимся, приходите». Он обрадовался, когда я добавил: «Хоть мы и далеки от ‘аср ал-са‘адат (эпохи благоденствия), хвала Аллаху, нам посчастливилось увидеть потомков Пророка и сидеть с ними за одним столом». Он вышел из-за стола и проводил меня. Уходя, я поцеловал его руку, а он – мою. Этот человек произвёл на меня большое впечатление. Я подарил ему по одному экземпляру всех моих произведений».
Марджани также пишет, что, будучи в Стамбуле, видел военные корабли. «Вместе с хатибом мечети Султан Салим мы ходили смотреть на военно-морской флот. Тысячник Ариф-бек подробно показал и рассказал нам о каждой палубе, каждой каюте, об оснащении кораблей и как оно используется. Потом угостил нас кофе. Проводил по-царски, приказав войску приветствовать нас. Моряки встали в ряд, подняли ружья и так проводили нас.
Броненосец, который мы осматривали, был изготовлен в Англии. Его стоимость составляет 4 млн 500 тыс. рублей, не считая вооружения и оснащения.
Его качества невозможно понять умом и описать языком. Его длина составляет 444 шага, ширина – 59 шагов, глубина – 40 шагов. Имеется 12 дюжин больших бомб. Обладает мощью в 1200 лошадиных сил и может принять более одной тысячи человек».
Кроме этого Марджани записал, какие деньги в ходу в Стамбуле, услышанные там названия книг, имена и краткую биографию известных личностей, о смерти которых приходило известие, имена известных учителей Стамбула, длину и ширину больших мечетей, таких как Айя-София, Султан Фатих, Султан Сулейман, переписал некоторые аяты и стихи, запечатлённые на стенах мечетей. Гостил у многих живущих в Стамбуле татар.
Марджани, вообще, был очень доволен временем, проведённым в Стамбуле. У него поднялось настроение, открылось второе дыхание, он получил много впечатлений. Часто он даже плакал от счастья. Даже сам говорил: «Сила мусульманского войска в мирное время, величие султана, величие ислама, военный корабль, посещение Абу Аййуба ал-Ансари сильно подействовали на меня. От избытка эмоций я даже расплакался».
Стамбульские алимы также проявили уважение к Марджани и с любовью проводили его. Исмаил Хакки, занимавшийся написанием нескольких книг, во время нашего визита в Стамбул рассказывал: «О Марджани у меня осталось много воспоминаний. Он был великим алимом и настоящим человеком. Мы всегда пользуемся его книгами, видим в них новые слова, новые мысли». Известный учитель, занимавшийся и литературой, шейх Халис рассказывал: «Марджани очень прямолинейный человек и великий алим. Его слова и записи пламенны. Из людей прошлого он подобен Ибн Хазму. Если бы Марджани был жив и здоров, я бы отправился в Россию специально для того, чтобы увидеть его и поговорить с ним».
Пробыв в Стамбуле 12 дней, Марджани взял билет на пароход, прямым рейсом следующий в Александрию. Вместе со спутниками он ехал вторым классом, питание было включено в стоимость билета. Спутник Марджани Зайнулла-хаджи хотел всё знать, был любопытным человеком, поэтому пошёл осмотреть кухню. Вернувшись к Марджани, он рассказал: «Я видел место, где режут кур. Там их не закалывают, а лишь отрубают голову. Так они и умирают». Помрачневший от такой информации Марджани сказал ему: «Какой чёрт тебя дёрнул ходить проверять всё это?» И после этого остерегался есть курятину.
Будучи проездом в Гелиболу, Чанаккале, Медилье, путешественники на один день остановились в Измире. Спустившись с парохода, Марджани с друзьями осмотрел Измир. Так как это была пятница, в одной мечети они прочитали пятничный намаз. Марджани пишет об Измире: «Мы гуляли по Измиру. Пристань здесь вымощена брусчаткой, есть хорошие гостиницы, красивые магазины, богатые торговые центры, оснащённые машинами фабрики и заводы. По улицам ходят трамваи. Многие улицы узкие, хотя они и покрыты брусчаткой. На улицах и базарах народу много, жизнь кипит. Много мечетей и медресе, хороших зданий. Здесь есть и татары. С некоторыми из них мы поговорили, они показали нам Измир. Перед пятничным намазом мы пошли в мечеть. Там я увидел один Коран, прочитал немного. Несмотря на то что этот Коран был написан красивым почерком, в нём не были указаны места для пауз и остановок. В двух местах были допущены ошибки, я их исправил. Потом один человек прочитал суру «ал-Кахф». Хоть он и не обращал внимания на знаки остановок и чрезмерно растягивал звуки, он обладал хорошим голосом. После этого произнесли азан. Между азаном, произнесённым с минарета, и азаном, произнесённым с минбара, прошло десять минут. Мулла читал проповедь, не держа ничего в руках. Хотя во время проповеди он не повторил вознесение благодарности (шукр), он читал «Ташаххуд», что противоречило традициям предков. После пятничного намаза Коран не читали».
Марджани очень внимательный человек. Он на всё смотрит внимательно и беспристрастно. Так как религиозное знание в нём победило социальную сторону, он внимательно относится к сунне и нововведениям, записывает виды поклонения различных народов. Особенное внимание он обращает на то, что противоречит заведённым среди нашего народа правилам. Ему понравилось, что в мечети Измира во время пятничного намаза между первым и вторым азанами проходит десять минут. Марджани считает, что у нас это время очень коротко. В нескольких местах он заостряет внимание на то, что после пятничного и других намазов не читают Коран. И сам пишет об этом. У нас же существует традиция после всех намазов, кроме предвечернего и вечернего, читать Коран.
В нескольких местах Марджани пишет о том, что в Измире читают «Ташаххуд». Причина этих заметок в том, что во времена Марджани среди татарских алимов были разногласия по этому вопросу. В каждом месте они в качестве вознесения благодарности повторяют: «Хвала Аллаху, хвала Аллаху». Марджани же приводит предания и доказательства тому, что таким образом они противоречат традициям праведных предков. Несколько глав книги «ал-Барк ал-вамид» он посвятил этому вопросу.
Отправившись из Измира в Александрию, Марджани пробыл там три дня и смог осмотреть некоторые места города. Александрия очень понравилась Марджани. Он обратил внимание на то, что улицы города были широкими и прямыми, они были вымощены красивыми четырёхугольными камнями, город благоустроен, жизнь здесь кипит.
О кладбищах Марджани пишет так: «В Александрии мы были на кладбище имама Бусайри (автор книги «Касида Бурда») и Ибн Хаджиба (автора книги по синтаксису «Кафийа»). Народ ходит почитать некие могилы, называя их могилами Даниэля (мир ему), Лукмана Хакима, Са‘да ибн Абу Ваккаса, Джабира. Но всё это противоречит истине. Эти люди погибли в других местах».
Из Александрии на поезде Марджани едет в Египет, там три дня живёт в комнате своего ученика Камала-кари. Камал-кари показал ему те места Египта, которые непременно должны были посетить путешественники. Один день они посвятили тому, чтобы осмотреть самые древние исторические памятники Египта – пирамиды, оставшиеся со времён фараонов. Некоторые из них они осматривали изнутри. Возвращаясь домой, путешественники видели большой дом и сад, построенный специально для военных. Гостили у известного алима Египта Махмуд-бека Фалаки. Так как Махмуд Фалаки читал некоторые произведения Марджани, он принимал его у себя с искренним уважением, даже предлагал ему погостить в своём доме несколько дней. Марджани же с благодарностью и извинениями отверг приглашение. Потом он осматривал известные мечети, некоторые медресе, библиотеки Египта. Купил необходимые для себя книги.
В Египте и Александрии Марджани обратил внимание на большие статуи Мухаммада ‘Али-паши и Ибрахим-паши, возведённые на улицах городов, и даже сделал заметку об этом.
Будучи в Египте, Марджани посетил могилы великих учёных ислама. Он пишет: «Я видел могилы Мухаммада ‘Али-паши, Ибрахим-паши, Ахмада Фарика и Турсун-паши. Также я посетил могилы святых и некоторых великих потомков Пророка, из женщин, ведущих свой род от Мухаммада, я видел могилы Сакины, Нафисы. Сходил на могилы имама Шафии, шейха Шатиби, Ибн Дакика, Ибн ‘Ата ал-Искандарани, (учёного-ханафита) Камалад-дин ибн ал-Хумама (да будет доволен им Аллах). Хотя на могиле Ибн ал-Хумама и поставлена плита и есть мавзолей, но она заброшена. Потом мы сходили к могиле крупного имама Лайса ибн Са‘да ал-Мисри. Должно быть, правда, что эта могила принадлежит именно ему. Но некоторые глупцы, приехавшие из Бухары и Казани, называют это захоронение могилой знатока мусульманского права Абу-л-Лайса ас-Самарканди. Они, несомненно, ошибаются. Этот факих Абу-л-Лайс умер в 370 х. в Балхе».
Из написанного выше видно, что среди посещённых могил наибольшее внимание Марджани обратил на могилу Ибн ал-Хумама. Этот человек был одним из выдающихся знатоков мусульманского права и учителей ханафитского мазхаба. Его книга «Фатх ал-кадир» («Раскрытие Всемогущего») была признана лучшей книгой по исламскому правоведению, Марджани также счёл её надёжной. Он пытался пробудить в своих учениках интерес к этой книге и говорил, что за свою жизнь четыре раза прочёл книги «ал-Хидайа» и «Фатх ал-кадир». Простояв долго у могилы Ибн ал-Хумама, Марджани сказал: «Это наш учитель. Мы часто пользуемся его книгами». Ко всему сказанному Камал-кари добавил: «Когда мы осматривали кладбище, с нами были и некоторые алимы Египта. Марджани рассказывал им исторические сведения о достопримечательностях и учёных города. Когда Марджани показывали могилы некоторых людей, он спрашивал: «Возле них должны были быть могилы таких-то и таких-то учёных, а в том месте должна быть такая-то гора. Где всё это?» Позже люди, которые посещали могилы вместе с ним, говорили: «Живя в Египте, мы не знали того, что услышали от Марджани».
Из Египта паломники поехали железной дорогой в Суэц. Марджани записывал расстояния между всеми станциями, встречавшимися на дороге, и скорость, с которой ехал поезд. Полностью переписал правила для путников, написанные и приклеенные на стене вагона. Заметил, что поезда на железных дорогах Египта ездят быстрее, чем российские, да и вагоны у них просторнее.
О проекте
О подписке