Мальком испытывал на себе влияние позитивистской философии Огюста Конта и, по словам Джамшида Бехнама^[29], это позитивистское влияние вкупе с увлечением английским эмпиризмом позволяет его считать сциентистом. По его мнению, наука и техника составляют фундамент западной цивилизации, а поскольку они носят всемирный характер, западная цивилизация со временем также проникнет во все части света, и нам всем было лучше как можно быстрее усвоить ее. Ходжатолла Асиль в работе «Жизнь и мысль Мирзы Мальком-хана» утверждает, что по причине влияния философов эпохи Просвещения на Мальком-хана основными элементами его мысли были примат разума и науки, гуманизм, естественные права и свободы человека, демократия, парламентаризм, конституция, равенство людей перед законом, специализация, капитализм, путь зависимого экономического развития, всестороннее заимствование западных порядков и ценностей. Если мы обратим внимание на социальное мировоззрение Мальком-хана, первым понятием, составляющим суть его мыслей, будет прогресс.

По мнению Мальком-хана, стремление к прогрессу заложено в природе человека и является той чертой, которая отличает его от животных. Он считал этот непреложный закон прогресса всемирным и всеохватным феноменом.

Еще одним понятием в рассуждениях Мальком-хана был гуманизм, или «человечность». Мальком-хан использовал слово «человечность» вместо гуманизма. В трактате «Принципы человечности» он пишет: «Человек является самым благородным из творений. Благородство человека, возвышающее его над другими живыми существами, опирается на тот факт, что прочие животные не способны к прогрессу или регрессу, тогда как человек способен к прогрессу и регрессу… Всякий раз, когда человек повышает степень своей человечности до более высоких степеней, он входит в пространство человеческого. Таким образом, человечность означает возвышение человека до уровня миров, присущих человеческому миру».

Одной из категорий Мальком-хана является антиреакционность. Эта антиреакционность Малькома была результатом его убежденности в неизбежности прогресса. К примерам антиреакционности Мальком-хана, по мнению Малекзаде, относится его настойчивое стремление изменить алфавит. На этом же настаивал Ахундзаде.

Однако представление Мальком-хана о религии отличалось от представления Ахундзаде. Мальком считал себя мусульманином. По всей видимости, его комплиментарное отношение к религии было связано с глубиной его воззрений и понимания иранского общества. Фереште Нурани в своей монографии «Идеи Мирзы Мальком-хана Назем од-Доуле» пишет: «Как считал Мальком, чтобы принципы, составляющие основу западной цивилизации, пришлись по вкусу мусульманам, вместо того, чтобы говорить, что мы взяли их из Лондона или Парижа, или же говорить, что такое-то государство утверждает то-то и то-то, было бы легче позаимствовать эти принципы и сказать, что они восходят к Исламу».

Закон – это слово, на котором Мальком-хан чрезмерно акцентировал свое внимание. В первом номере газеты «Канун» (Закон) говорится: «В Иране никто не является собственником какой-либо вещи, потому что нет закона. Мы назначаем правителей без всякого закона. Мы снимаем генералов без всякого закона. Продаем права государства без всякого закона. Заключаем под стражу рабов Аллаха без всякого закона. Раздаем казну без всякого закона. Вспарываем животы без всякого закона».

Во втором номере газеты «Канун» Мальком говорит, что закон одинаково полезен для самых разных слоев населения: «Если у вас есть ум и вы желаете иметь в этой жизни причитающееся вам по праву, требуйте закона. Если вы придерживаетесь религии, требуйте закона. Если ваш дом разрушили, требуйте закона. Если ваше жалованье присвоили себе, требуйте закона. Если ваши звания и права продали другим, требуйте закона. Если у вас есть семья, требуйте закона. Если вы бедны, требуйте закона. Если в вас есть милосердие, требуйте закона. Если вы человек, требуйте закона».

Еще одним из пионеров модерна был Мирза Абдольхосейн-хан, получивший известность как Мирза Ага-хан Кермани. Он родился в 1854 г. в деревушке Мошир, расположенной в окрестностях Бардсира в провинции Керман. Адамият пишет об Ага-хане следующее: «Мирза Ага-хан был полнокровным представителем подвижников иранской культуры».

В 1886 г. Мирза Ага-хан отправился в Стамбул, в котором он прожил некоторое время и отправился на Кипр для встречи с лидером секты азалитов Субхи Азалем^[30]. На Кипре он вместе с его товарищем Сейед Ахмадом Рухи^[31] женились на дочерях Субхи Азаля, после чего вернулись обратно в Стамбул и до 1895 г. прожили в Османской империи.

Назем оль-Эслам Кермани^[32], который изучал под руководством Мирзы Ага-хана логику по толкованию «Указаний» Ибн Сины, рассказывает о нем следующее: «Он имел колоссальные познания в естественных и математических науках и в достаточной мере изучил исламскую философию. Он хорошо знал тюркский язык. Изучил французский и английский… В Стамбуле он служил миру науки в редакции газеты «Ахтар»… и старался пробудить иранцев. Он утверждал необходимость союза исламских государств, желал установления исламского закона, старался искоренить деспотию и отменить тиранические порядки».

После Мирзы Ага-хана Кермани не осталось каких-либо произведений, однако, по словам Ферейдуна Адамията, им были написаны такие работы, как «Резван», «Аромат, сжигающий сад», «Письмо о слове, или Устав красноречия», «Древнее письмо», «Зерцало Искандера, или История Ирана», «История Ирана от принятия Ислама и до сельджуков», «Три письма», «Сто обращений об истории изменений в Иране», «История Каджаров и причина регресса и прогресса в Иране», «Об обязанностях нации», «Сотворение и законоустановление», «Семьдесят две общины», «Теоретическая мудрость», «Семь раев», «Шейхитское и бабидское вероучение», «Трактат о благоустройстве Хузистана», перевод «Телемаха», перевод письма Имама Али (мир ему!) своему наместнику Малику ал-Аштару и сборник статей. Из всех этих сочинений после его смерти были опубликованы лишь шесть книг.

Знакомство Ага-хана с такими новыми науками, как история, философия, социология, придавало ему особую широту взглядов и глубину воззрений. В Стамбуле он проштудировал некоторые труды мыслителей эпохи Просвещения, досконально изучил философские и научные взгляды XVIII–XIX вв., познакомившись с идеями исторического материализма, социализма, анархизма и нигилизма. Адамият считал, что он обладал всесторонними знаниями, ведь он изучил различные области науки, а в риторике он отказался от литературной традиции своего времени и примкнул к реалистическому направлению. Иначе говоря, он отверг подражание предыдущим поколениям и обратился к Вольтеру и Руссо. В области философии он порвал с метафизикой и стал тяготеть к материалистической философии и натурализму. Он устал рассуждать о субъективных и умозрительных категориях и утверждал, что следует за разумом. Он отказался от традиции простого историописания и занялся философией истории, размышляя о причинах прогресса и регресса народов земли. Во всех областях искусства, науки и техники в центре его рассуждений находился прогресс социума: «Искусство и литература должны служить обществу. Философия и логика должны проливать свет на истинную суть вещей и природных явлений и стать учителями народов. Религия должна оцениваться в соответствии с ее цивилизационными памятниками, чтобы она способствовала просвещению умов, а не становилась причиной слепоты и невежества. Короче говоря, наука должна находить применение на пути прогресса общества».

С точки зрения Мирзы Ага-хана Кермани, истоки отсталости иранцев восходят к тому времени, когда они отдалились от естественных принципов и законов, подчинившись деспотической власти и религиозному фанатизму.

Философские сочинения Ага-хана Кермани имеют большое значение. Адамият говорит по этому поводу: «Если кто-то и строил философское рассуждение на новых принципах, выводил философию за рамки умозрительных категорий в том смысле, как они понимались его предшественниками и учителями, и предлагал новые рассуждения, то это был Мирза Ага-хан. Этот умнейший человек понял, что философия неотделима от науки, а в основе современных философских взглядов лежат принципы научных исследований и опытов. Идеи, не основанные на науке, не являются философией, а в значительной мере представляют собой несвязные фантазии».

По сути, благодаря влиянию, испытанному им со стороны Бэкона и Декарта, он был сторонником эмпирического направления. В книге «Три письма» (Се мактуб) он подверг критике взгляды и убеждения таких иранских философов, как ал-Газали^[33], Фахр ад-дин ар-Рази^[34] и Ибн Сина: «Кто к ним обращается, остается голодным и блуждающим, не ведая ни о какой науке… Все становится ему неизвестным, и он не знает, что делать дальше».

Мирза Ага-хан Кермани, испытывавший на себе влияние идей эпохи Просвещения, пропагандировал новое мышление в его различных аспектах, отрицая господствовавшие в Иране традиции, политику и религию. Мохаммад-Салар Кясраи пишет в книге «Столкновение традиции и модерна в Иране»: «Его нападки на деспотическое правление и господствовавшую в Иране религию лежат в этом русле. Говоря о создании нового общества, он обращал свой взор на западное общество и стремился заложить основы этого нового общества в Иране, опираясь на иранский национализм эпохи древности, идеологию эпохи Просвещения и – в какой-то мере социал-демократию в ее социалистическом истолковании».

Еще одним мыслителем, взгляды и представления которого оказали бесспорное влияние на Конституционное движение, был Мирза Абдоррахим Талибов из Тебриза.

Кясрави пишет о Талибове следующие строки: «Еще одной вещью, которую следует считать одним из побудительных мотивов пробуждения иранцев, были книги Талибова…».

Абдоррахим Наджар-Табризи, получивший известность как Талибов, появился на свет в 1834 г. в тебризском квартале Сархаб в семье плотника Остада Абуталеба.

С шестнадцати лет Талибов обучался в новых школах Тифлиса. Он изучал русский язык и литературу, отражавшую новые идеи. Благодаря знанию русского языка он познакомился с произведениями и мыслями английских и французских авторов XVIII–XIX вв. В свете перемен, происходивших в то время в России и Закавказье, большая часть трудов европейских мыслителей и писателей переводилась на русский язык, и Талибов был знаком с их идеями.

Адамият пишет в книге «Идеи Талибова»: «В своих политических выступлениях он в основном ссылается на взгляды мыслителей нового времени, особенно часто он упоминает следующие имена: английский социальный теоретик и реформатор законодательства Бентам^[35], английский философ истории Генри Томас Бокль, знаменитые деятели французской науки и политической мысли Вольтер, Руссо и Ренан – все эти мыслители вели просветительскую работу против церкви и средневековой дикости. Из немецких философов он обращался к идеям Канта и Ницше. Он также имел представление о взглядах знаменитых авторов-социалистов, хотя в своих работах никогда не упоминал их имен. Из иранских авторов он упоминает Мирзу Хабиба Эсфахани^[36], Джалал ад-Дина Мирзу и Мальком-хана. Он также напрямую указывает на Ахундзаде и ал-Афгани, не упоминая их по имени».

Талибов написал «Книга Ахмада, или ковчег Талибова», вдохновившись «Эмилем» Жан-Жака Руссо. Он издал в Стамбуле труд Фламмариона^[37] «Популярная астрономия» под названием «Новая астрономия». Еще одной книгой Талибова была «Пути добродетельных», которая была опубликована в 1905 г. в Каире накануне Конституционной революции и содержала его философские идеи и социальную критику, представленные в виде гипотетической беседы с двумя инженерами, врачом и учителем химии. В «Пути добродетельных» исламская культура и идеи сочетаются с такими нововведениями, как воинская обязанность и исправление персидского алфавита. Еще одна книга Талибова носит название «Вопросы жизни» и была издана в 1906 г. в Тифлисе. В этой книге он представил три типа и соответствующие им три символа, изложив свою точку зрения по поводу каждого из них: «Религиозный ученый, согласный с наукой и заимствованием у Запада; религиозный ученый, выступающий против реформ и прогресса; современный ученый, занимающийся новыми науками». Таким образом, он восхвалял существовавшую на Западе идею естественного права и японскую модель прогресса и преобразований в обществе. В конце книги он ради просвещения народа приводит перевод японской конституции. Другая его книга, вышедшая в свет после Конституционной революции в Тегеране, называется «Разъяснения по поводу свободы». В этой книге особое внимание уделяется знаменитому трактату Джона Стюарта Милля^[38] «О свободе».

В 1911 г. в Тегеране была издана «Политика Талибова». Эта книга состоит из двух статей, в которых описывается империалистическая борьба между великими европейскими державами того времени. В этом своем труде Талибов подвергает суровой критике империалистическую политику России и Англии.

После победы Конституционной революции Талибов был избран торговцами Тебриза депутатом меджлиса, но отказался ехать в Тегеран.

Идеи Талибова, как и идеи других иранских мыслителей XIX века, опирались на такие понятия и категории, как защита закона, отрицание и критика абсолютной монархии, защита конституционного правления и критика неблагоприятного положения Ирана в то время. Перечисляя особенности и характерные черты власти на Западе и в Японии, Талибов выражал осуждение тираничной политики правящей власти в Иране. Упоминая особенности народов этих территорий и их способность изменить форму правления в своих странах, он вместе с тем обрушивается с критикой на деспотичное правление, которое он называет деспотичной или абсолютной монархией.

Как и многие другие мыслители из числа его современников, Талибов делал экивоки в сторону древнего Ирана: «Обычаем древних иранцев была любовь к родине и почитание монархии, а ныне время предательства родины и государя».

В своих книгах «Разъяснения по поводу свободы», «Политика Талибова» и «Книга Ахмада, или Ковчег Талибова», он неоднократно подчеркивал полезность и необходимость конституции: «У нас должна быть конституция. Такой закон, который четко устанавливал и определял бы расходы двора, права подданных, права собрания представителей, права сенаторов, право органов юстиции на независимость». «Без конституции нет ни нации, ни чести, ни достоинства. Там, где нет конституции, царят слепое раболепство, бездумное подражание и дикий страх».

«Без закона государство не может быть устойчивым, а независимость монархии в будущем не имеет никаких гарантий». «Если у нас будет закон, у нас будут знание, богатство, порядок и независимость».

В соответствии с теми принципами, которые он усвоил, штудируя западные науки, Талибов считает человека свободным существом, и ничто не в силах лишить его свободы. Имея представление о духовных и материальных проявлениях западной цивилизации, он сравнивал их с ситуацией в своей стране, исполненной отчаяния и трудностей, мучавших народ и власть, и он критиковал современное ему положение, изыскивая пути решения этих проблем. Поэтому Талибов выписывает рецепт, полученный от Запада, который частично соответствует традиции. В то же время он критически относился к империалистической политике и культурному гегемонизму Запада. Однако несмотря на все это – как и многие другие его современники, – важнейшим средством достижения прогресса, свободы и равенства он считал закон.