Товия.

 
К Товиту. Я не могу
Обрести покой до тех пор,
Пока – на позор неверующим
И во славу нашего
Бессмертного
И милосердного Бога —
Не совершу то дело,
Которое от меня ожидают
Находящиеся вокруг люди
И которое станет Его триумфом.
Ах, промедление может
Привести к роковым последствиям!
 

Ария Товии.

 
Счастливый мореход,
Издали увидев
Долго и с нетерпением
Ожидаемую гавань,
Может радоваться,
Но он должен понимать,
Что он её ещё не достиг!
И если он опустит руки
И более не будет
Прикладывать усилий,
То ветер унесёт судно
В ином направлении
И, ввергнув его
В новую опасность,
Отберёт у морехода ту
Сладостную награду,
Которую он заслужил,
Победив минувшие опасности!
 

Анна.

 
Праведное усердие
Гонит его вперёд.
Я хочу быть рядом,
Когда он будет совершать
Своё тонкое и деликатное дело.
Кто знает, быть может,
Понадобится помощь супруги…
Меня одолевают мрачные мысли!
Ах, прочь! Оставьте меня,
Мрачные мысли, идите прочь!
О Боже!
В сколь глубокую
И ужасную бездну
Смятения, боли и стыда
Рухнут все любящие Тебя,
Если его попытка
Не увенчается успехом!
Ах, как радостно, как радостно
И высокомерно станет ликовать
Не верующий в Тебя народ!
О, справедливый Бог
Израиля, не ввергай нас
В такое ничтожество!
Во славу Твою принеси
Победу нашей надежде,
Которой Ты нас одарил!
Я слышу, да, я слышу Тебя:
Ты глаголешь в моём сердце,
Милостивый Бог,
И Ты ласково говоришь:
«Нет, Моим врагам не ликовать!»
 

Ария Анны.

 
Словно во сне,
Ко мне явился сонм
Духов, призраков,
Чудовищ и теней, —
И при виде этого
Ужасающего зрелища
Моё сердце содрогнулось.
 
 
Но внезапно этот
Зловещий сонм исчез,
И мой страх рассеялся.
Более я ничего не страшусь.
Мне ничего не грезится,
И я ясно вижу дневной свет.
 

Удаляется.

Хор.

 
Словно бушевавший ветер,
Который ныне утих,
Словно успокоившаяся
Морская буря,
Надежды врагов
Рассеиваются в один миг, —
Надежда же праведных
Остаётся незыблемой,
Ибо она зиждется
На самом Боге.
 

Товит бежит от Товии, который следует за ним.

Товия.

 
Куда ты так спешишь, отец?
Он страшится тех затруднений,
Которые могут привести
К смертельному исходу.
 

Товит.

 
Остановись, Товия!
Не следуй за мной!
Твои старания напрасны:
Я более не в силах выносить
Жгучей и острой боли,
Пронзающей меня
От моих очей вплоть
До самого сердца!
 

Товия.

 
Ах, отец, позволь мне
Закапать ещё одну каплю!
 

Товит.

 
Я чувствую сильную боль.
Мой сын, позволь мне
Остаться слепым!
Если ты станешь лечить
Меня и дальше,
То убьёшь меня,
Ибо я умру от боли!
 

Товия (в сторону).

 
Несчастный!
Что же мне делать?
 

Картина четвертая

Те же и Рафаил.

Рафаил.

 
Что ты делаешь, Товия?
Смотри, исполни это дело!
Я поддержу твоего отца.
Прочь страх и состраданье!
Сейчас требуются лишь
Сила и решительность!
 

Рафаил держит Товита за голову.

Товия.

 
Лишь мужество!
 

Товия закапывает в глаза Товита жёлчь.

 
(Обращаясь к Рафаилу.)
И ты внушил мне его!
 

Товит.

 
О Боже! Какая боль! О Боже!
Какое невыносимое мучение!
 

Рафаил.

 
Пелена спала с глаз.
 

Товия.

 
Ты свободен, отец.
Твои страданья подошли к концу.
 

Товит.

 
Что это?
 

Рафаил.

 
Открой свои очи!
 

Товия (в сторону).

 
Я у цели своего пути.
 

Товит.

 
О небо! Я пылаю, словно огонь!
О, вечный Бог, я умираю!
 

Товит открывает глаза, закрывает их снова и падает.

Рафаил.

 
Товит! (Поддерживает Товита.)
 

Товия.

 
О Боже! Что произошло?
 

Товит.

 
Лишь только я открыл свои очи,
В них ударило солнце,
И оно ввергло их
В ещё большую тьму!
 

Рафаил.

 
Тебя ослепил первый луч света.
 

Товия.

 
Ещё раз открой свои очи!
 

Товит.

 
О горе! Меня пронзают
Раскалённые иглы! О Боже!
 

Товит открывает свои очи и снова их закрывает.

 
Я не в силах выносить
Дневного света.
 

Рафаил.

 
Попробуй!
 

Товия.

 
Попробуй ещё раз!
 

Товит.

 
Оставьте вашу надежду!
Я скорее соглашусь
Тысячу раз принять смерть,
Чем один-единственный миг
Переносить дневной свет!
 

Рафаил.

 
Постепенно ты должен
Привыкнуть к своему
Прежнему состоянию.
 

Товия.

 
Открой свои очи, отец!
 

Рафаил.

 
Открой свои очи!
 

Ария Товита.

 
Напрасно ты этого
Требуешь, мой друг,
И напрасно ты на это
Надеешься, мой сын!
Я скорее приму смерть,
Чем снова открою очи!
Я ненавижу дневной свет.
Я люблю свой мрак,
И жить с открытыми
Очами я не в силах.
 

Товит уходит. Рафаил следует за ним.

Картина пятая

Товия и Анна.

Товия.

 
Словно молния, грянувшая
С ясного неба!..
О Боже, моё бедное
Сердце не было готово
К такому удару!
 

Анна (в сторону).

 
Отчего плачет Товия?
 

Товия.

 
Мать, твой сын в отчаянии.
Мне ненавистна моя жизнь.
 

Анна.

 
Твоя попытка
Не увенчалась успехом?
 

Товия.

 
Я совершил это дело,
И я видел, как тёмная
Пелена спала с глаз отца,
Но, ослеплённый первыми
Лучами солнца, он снова
Сомкнул свои очи.
Безуспешно он пытался
Привыкнуть к дневному свету,
И – непобедимый – он был
Побеждён своей болью.
Ныне он предпочитает
Пребывать во мраке,
И он отказывается
От любой помощи.
Он отвергает свет,
И, так как он не в силах
Его вынести, он презирает
Его и ненавидит;
И он скорее предпочёл бы
Принять смерть,
Нежели снова попробовать
Узреть свет.
 

Анна.

 
Какое мрачное известие!
 

Товия.

 
Мне тоже остаётся
Лишь одно – содрогаться.
 

Анна.

 
О горе! Дерзкий народ
Ниневии скажет,
Что мы, соблазнённые
Суетной надеждой
И самонадеянной верой,
Ввергли Товита
В ещё большую слепоту!
 

Товия.

 
Злосчастное дело!
 

Анна.

 
Какое ужасное страданье!
 

Товия.

 
Я содрогаюсь от ужаса!
 

Анна.

 
Я умираю!
 

Товия.

 
О Боже! Я надеялся
Обрести чрезмерное счастье,
Но все мои надежды разбились,
И моя вера поругана.
 

Анна.

 
О Боже! Неверующие,
Видя наши стенания,
Возрадуются, и многих людей,
Уповающих на Тебя, о Боже,
Охватят тяжкие сомненья!
 

Товия.

 
О, ужас!
 

Анна.

 
Какое горе!
 

Товия.

 
Какое страданье!
 

Анна и Товия.

 
Их невозможно перенести!
 

Товия.

 
Плачь, мать!
 

Анна.

 
Лей слёзы, мой сын!
 

Товия.

 
Ты права.
 

Анна.

 
У нас есть повод лить слёзы.
 

Товия.

 
И я готов их лить.
Мои слёзы умилостивят
Разгневанного Господа.
Излейся, моя душа, слезами!
Ах, это было бы
Великим счастьем —
Умереть от горя
В тот миг, в который я мнил
Обрести великую радость.
 

Анна (одновременно с Товией).

 
Я готова лить слёзы.
Мои слёзы умилостивят
Разгневанного Господа.
Излейся, моя душа, слезами!
Ах, это было бы
Великим счастьем —
Умереть от горя
В тот миг, в который я мнила
Обрести великую радость.
 

Картина шестая

Те же и Сарра.

Сарра.

 
Здесь говорят о смерти,
А весь народ Израиля ликует!
 

Анна.

 
Отчего?
 

Товия.

 
Что значат твои слова?
 

Сарра.

 
После того как Товит
Испытал пронзительную боль,
Причинённую ему
Солнечным светом,
Я по совету Азарии
Закрыла лицо опечаленного
Товита чёрным платком,
И по моей просьбе
Он открыл свои очи.
Он смог перенести
Тусклый свет, видимый им
Сквозь плотную ткань.
Я прикладывала
К его лицу всё более
И более тонкие платки,
И каждый раз Товит
Переносил всё более
И более яркий свет.
Ныне же он точно так же,
Как и мы, может
Возрадоваться
Солнечному свету
Он бегает по округе,
Свидетельствуя перед
Ассирийцами и евреями
О том, сколь велика
Благость всевышнего Господа.
 

Анна.

 
О чудо!
 

Товия.

 
О радость!
 

Сарра.

 
А вот и он.
 

Вбегает Товит. Он движется самостоятельно, без чужой помощи. Его очи открыты. За Товитом следует хор евреев.

Товит.

 
Да будет прославлен
Божественный благодетель!
Супруга, наконец-то
Я увидел тебя снова!
 

Анна.

 
О, какое счастье!
 

Товит.

 
Анна, за эти восемь лет
Твоя краса нисколько
Не умалилась!
 

Анна (указывает на Товию).

 
Гляди, как он вырос!
 

Товит.

 
Сын мой, тебе и твоей супруге
Я обязан драгоценным
Светом своих очей,
Но я должен признать,
Что в этом деле лучше
Всех проявил себя Азария, —
И я хотел бы его вознаградить.
Скажи, чем я могу его одарить?
 

Товия.

 
О, отец, отдай ему всё,
Чем ты владеешь!
Тебе никогда, никогда
Не удастся вознаградить его
В полной мере!
Я дважды обязан этому
Мужу своей жизнью.
 

Сарра.

 
А я обязана ему честью
Быть супругой.
 

Анна.

 
Ах, мы все обязаны ему одному!
 

Товия.

 
Он приближается сюда.
 

Товит (обращаясь к евреям).

 
Принесите половину того золота,
Которое доставил Товия,
И самую прекрасную утварь.
 

Евреи уходят, затем возвращаются снова, неся драгоценную утварь и золотой ларец.

Картина седьмая

Те же и Рафаил.

Рафаил.

 
Я пришёл, чтобы
Проститься с вами
И попросить вас
Отпустить меня.
 

Товит.

 
Твои труды заслуживают большего.
Мы все обязаны тебя отблагодарить.
Вознаграждение, которое
Я тебе обещал, готово.
Я дарю тебе это золото.
Если же тебе угодно
Что-либо иное,
И если в моей власти
Выполнить твою просьбу,
То скажи, и твоя воля
Будет исполнена.
Каждый из нас
С благодарностью
Предложит тебе то,
Что ты пожелаешь.
 

Рафаил.

 
Я ничего не возьму.
 

Товит.

 
Почему?
 

Рафаил.

 
Я – не смертный.
 

Анна.

 
Так кто же ты?
 

Рафаил.

 
Я Рафаил, один из семи ангелов,
Избранных для того,
Чтобы обращаться ко Богу
Со священнейшими просьбами.
 

Сарра, Анна, Товия и Товит.

 
Ах, прости! сжалься, небесный воин!
 

Они встают на колени и закрывают свои лица.

Рафаил.

 
Не бойтесь!
Выслушайте меня!
Я сразу же, в тот же час,
Донёс к престолу Царя царей
Вашу благочестивую просьбу,
И бесконечно Благостный
Послал меня вниз,
Дабы я оберегал Товию,
Вверил ему Сарру
И вернул свет очей Товиту.
Прощайте!
Продолжайте верой и правдой
Служить вечному Богу!
Вы – Его возлюбленные дети.
Терпеливо сносите
Суровое рабство
И скорее возвращайтесь
К благочестивому Рагуилу,
Дабы жить рядом с ним.
Не за горами тот час,
В который будет разрушена
Горделивая Ниневия;
И ваши достойные потомки
Узрят заново возведённый Иерусалим,
Сияющий золотом
И драгоценными каменьями.
 

С неба спускается облако, оно окутывает Рафаила, и Рафаил вместе с облаком устремляется в небесную высь.

Хор евреев.

 
Я не осмеливаюсь
Поднять свой взор
И созерцать лик ангела.
 

Они мало-помалу поднимаются с колен.

Товит.

 
О, чудо!
 

Анна.

 
О, величие!
 

Сарра и Товит.

 
Вместе с облаком
Он исчез в небе.
 

Хор евреев.

 
Восславим нашего Господа,
Нашего Пастуха!
К нам, Своему
Избранному стаду,
Он был не богом мести,
А Богом милосердия!
 
 
Смиренно последовав,
Словно истинные агнцы,
За святой любовью,
Мы обретём величайшую славу
И величайшее блаженство!