Последний ветеран полка

26 ноября 2016 г. Григорию Васильевичу Юркину, активному участнику обороны Ленинграда, исполнилось сто лет

Снайпер первого разряда

Уроженец деревни Леонтьевской Вологодской области, Григорий еще подростком приехал в Ленинград и поступил в фабрично-заводское училище, окончив которое, стал слесарем-сборщиком на заводе имени Карла Маркса.

Григорий Васильевич Юркин. 1933 г.

На заводе Юркина приняли в комсомол и отправили в школу снайперов при Выборгском райсовете Осоавиахима. (Общество содействия авиации и химии, чьи кружки и школы были чрезвычайно популярны. – Примеч. авт.) Получив звание снайпера первого разряда, Григорий на заводе оборудовал тир и начал готовить «ворошиловских стрелков». В 1937-м его призвали на службу в полк МПВО, состоявший из инженерного и противохимического батальонов. Полк был предназначен для ликвидации последствий воздушных нападений противника.

Взвод Г. В. Юркина в полковой школе. 1938 г.

А в октябре 1940-го отличник РККА, старший сержант Григорий Юркин уволился в запас и покинул расположение полка, ставшего теперь 4-м Отдельным инженерно-противохимическим, к тому же – НКВД СССР. Домой возвращался с шиком – на собственном велосипеде (мечта всей молодежи тридцатых годов!). Это была награда за отличные успехи от комполка Ивана Антиповича Сидорова.

На родном заводе Юркина встретили как героя и сразу же назначили бригадиром слесарей в родном цехе.

Задание Ленфронта

Встречая новый 1941 год в компании дяди Саши Савинского, его сыновей и знакомых, Григорий познакомился с милой девушкой – Таней Вуколовой. Стали встречаться. Все шло к свадьбе, но… началась война.

Прослушав по радио выступление Молотова, Юркин отправился в свой полк и попросил письмо для военкомата с просьбой направить в родную часть… Вскоре перед строем вновь сформированной 2-й противохимической роты комбат Матвеев представил солдатам их ротного старшину. Роту разместили вместе со штабом батальона на Международном проспекте (так тогда назывался Московский проспект), между Обводным каналом и Смоленской улицей. Сначала – в школе. Потом бойцы обустроили неподалеку землянки в два наката.

В декабре 1941-го на полк возложили страшную задачу: захоронение умерших от истощения ленинградцев. На Пискаревском кладбище саперная рота готовила траншеи, а рота Юркина укладывала в них трупы.

В течение трех месяцев ежедневно в шесть часов утра бойцов вывозили на машинах в район станции «Пискаревка». В промерзшей земле пиротехники загодя сверлили лунки, закладывали взрывчатку, взрывали почву. А с утра саперы, ломами и лопатами выламывая полутораметровый слой земли, рыли длинные – до ста метров – траншеи. Солдаты противохимической роты укладывали в них трупы. Это был неимоверно тяжелый труд – в сильный холод переносить замерзшие тела.

Десятилетия спустя в руки председателя совета ветеранов полка Г. В. Юркина попадет выписка из секретного отзыва управляющего трестом похоронного бюро Чайкина о работе 4-го инженерно-противохимического полка войск НКВД по выполнению задания Ленфронта. Оказывается, ими было вырыто вручную 70 траншей, каждая шириной 2,5 метра, глубиной 2,5 метра и длинной – 80-100 метров. Подорвано 4000 погонных метров мерзлого грунта. Уложены и зарыты 286 945 трупов. Привезено с помощью транспорта полка на кладбище 19 000 трупов. Кроме этого, бойцами было оборудовано на военном кладбище 260 могил…

Новогодний подарок

Тогда же ему было не до подсчетов. Из-за нехватки горючего в казармы на Международный проспект вечером возвращались пешком. Через весь город. В тридцатиградусный мороз! Многие по дороге умирали. А случалось, умирали прямо на Пискаревке, в траншее, с лопатой в руке. Так что Юркин знал: среди первых жертв, принятых кладбищем, – его однополчане.

По нормам тех дней солдатам полагалось по 300 граммов хлеба на человека в день. Но из-за нехватки продуктов давали по 150. Еще по 75 граммов сухарей давали на ужин.

…Вечером 31 декабря рота, как обычно, возвращалась с кладбища пешком. В батальоне бойцов ждал приятный сюрприз: на их землянку, в которой размещались десять человек, в честь наступающего 1942 года выдали целую банку шпрот. Открыли – получалось по рыбке на брата. Решили банку разыграть. Чтобы хоть один поел досыта. Сказано – сделано. Нарезали десять листочков, один пометили крестиком и сложили в шапку.

Шпроты выиграл пожилой солдат Павел Касаткин, работавший до войны на одном из ленинградских заводов. Чтобы не видеть, как он будет уничтожать такое огромное, по блокадным меркам, количество еды, Григорий лег на нары и зарылся лицом в подушку. Остальные проигравшие последовали его примеру.

А Касаткин, повозившись над столом, вдруг громко скомандовал:

– Кончай ночевать! Давайте все за стол.

Юркин повернул голову: на столе лежали десять кучек сухариков, и каждую украшала рыбка.

– А вы что решили? Один все слопаю? – обиделся рабочий. – Не желаю такого позора перед товарищами.

…Этот случай Юркин вспомнит 17 февраля, когда на Пискаревке будут хоронить умершего от дистрофии Павла Касаткина. А когда после этой страшной зимы в роте из 160 человек в живых останется лишь 45 бойцов, в нем сформируется и окрепнет единственное желание: отомстить фашистам лично. За Касаткина, за Савинского. Возможно, и за Таню Вуколову, о которой он не имел никаких известий. За всех, кого приняла эта промерзшая земля.

Учебный сбор

…В мае 1942 года Военный совет Ленинградского фронта издал распоряжение об организации и обучении в частях и соединениях команд минометчиков, бронебойщиков, автоматчиков, истребителей, снайперов. В полку срочно организовали учебный сбор. Руководить подготовкой снайперов назначили старшего сержанта Юркина. А кого же еще? Он же выпускник снайперской школы!

Старшему сержанту выдали четыре винтовки без оптических прицелов. Но чтобы старшина роты да чего-то не нашел! Отыскались прицелы, только установить их без специального оборудования невозможно!

Юркин отправился на родной завод, где ему и помогли установить оптические прицелы на трехлинейки. Теперь осталось обучить бойцов.

Первый же выезд группы Юркина стоил противнику 60 солдат и офицеров. Приехавший проверить работу снайперов комполка Сидоров удивился такой результативности и хотел наградить старшего сержанта трофейным «вальтером». Однако выяснилось, что таких прав у полковника нет. Но Юркин не расстроился, он был вполне вознагражден приятной новостью: Таня Вуколова жива и служит в роте разведки и наблюдения 32-го батальона МПВО. С любимой все в порядке, фрицы свое получают. Да шут с ним, с этим «вальтером»!

Спал… на взрывчатке

В конце войны лейтенанта Юркина назначили начальником физподготовки полка. Жить Григория определили к офицерам в небольшой двухэтажный дом на Тележной улице, в комнату к пиротехнику Ивану Трофимову. Оба были рады, потому как подружились еще на «срочной», в 1939-м. Перенеся свой нехитрый скарб, Юркин присел на диван. Старые друзья разговорились о скором конце войны, о разминировании пригородов – непосредственной работе Трофимова.

– Теперь ты, Гриша, можешь всем говорить, что сидел на бочке с порохом, – улыбнулся пиротехник. – Под этим диванчиком, на котором, кстати, и спать будешь, уложены мины, гранаты, взрывчатка. В общем, все необходимое для занятий с моими подчиненными.

Юркин непроизвольно вскочил с дивана, но товарищ, положив руки на плечи, решительно усадил лейтенанта на место:

– Гриша, успокойся. Если все это рванет, ничего почувствовать не успеешь. От дома одни развалины останутся, а от нас – и клочков не соберут.

Спокойствие друга не сразу передалось Григорию Васильевичу, но со временем он привык спать на взрывчатке. Только через два года Юркину предоставили комнату. Тогда они с Татьяной Вуколовой и смогли пожениться. Судьба им отмерила почти шестьдесят лет счастливой совместной жизни.

Хранитель музея

Шли годы. Юркин окончил физкультурный техникум, школу тренеров при Институте физкультуры имени П. Ф. Лесгафта. А в 1959-м мастер спорта по пулевой стрельбе, помначштаба полка Г. В. Юркин уволился в запас и стал тренером по стрелковому спорту в спортобществе «Динамо». Но связь с родной частью не прекращал, работал председателем совета ветеранов полка, избирался членом президиума Ленинградского облсовета общества «Динамо», возглавлял клуб мастеров спорта. И… увлекся фотографией. Даже в другие города со спортсменами выезжал. Его снимки печатались в газетах, книгах, экспонировались на выставках.

Григорий Васильевич Юркин

До весны 2014-го Юркин был ангелом-хранителем музея «Динамо». После развала Союза сам себя объявил «мобилизованным и призванным». В оставшемся за клубом небольшом кинозале и кладовке Григорий Васильевич собрал фото- и киноматериалы, призы, дипломы, кубки, медали и не только все сохранил – оборудовал музей спортивной славы «Динамо», ежедневно приезжая на работу из своей небольшой двухкомнатной квартиры, расположенной в доме у Серебряного пруда.

Тут, в Лесном, началась его ленинградская биография. Тут она и продолжается. Сравнительно недалеко до Пискаревского кладбища, где вечным сном спят многие его боевые товарищи и куда капитан Юркин часто приходит, чтобы почтить их память. И справедливо, что осенью 2014 года, после окончания ремонта гранитной чаши Вечного огня, именно последний ветеран полка, один из первых снайперов Ленинградского фронта Юркин вновь торжественно зажег Вечный огонь.

…Когда-то на заводе мастер цеха подвел Юркина к верстаку и, показав на тиски, сказал, что на них работал слесарь Леонид Кмит, которого вся страна знает как исполнителя роли ординарца Петьки в знаменитом фильме «Чапаев». Так что – трудись, парень, может, и ты станешь знаменит.

Сам Юркин знаменитым не стал. Высоких чинов и званий не получил. Но сохранил память о многих достойных людях. А это – самый настоящий подвиг, пусть и гражданский. И мало кто на такой способен…

Виктор Кокосов

«Как я ходил в партизаны»

Родился 19 ноября 1929 года в деревне Александрово Дмитровского района Московской области. Отец – Герасим Сергеевич (1904 г. р.) до войны работал в артели (делали костяные изделия). Пропал без вести в 1942 году. Мать – Александра Ивановна (1900 г. р.) родилась в деревне Пруды, а замуж вышла в деревне Александрово. Всю жизнь проработала дояркой на ферме, вырастила четверых сыновей.

Когда война началась, мне еще и 12 лет не было, но я дружбу вел с комсомольцами – Виктором Бабарсковым, Иваном Хохловым и другими ребятами. Немцы в деревню пришли, и нам нельзя было дома оставаться – сразу расстрел. У немцев уже были списки актива деревни. Даже могилу у деревни Дубки заставили жителей выкопать, поэтому комсомольцы и решили уходить из деревни, и я с ними.

Когда вышли из дома, в это уже время двое немцев на лошадях въезжали в деревню. Они ехали вдоль огорода Бабарскова Николая Васильевича. Нас увидели, стали стрелять. Мы побежали к реке, а ноябрь 41-го был очень холодным, и река Яхрома уже замерзала, но лед еще тонким был. Нам по льду пришлось ползти. Переползли и через лес пошли в направлении деревни Говеново. Там наши были, мы им все рассказали. Они нас по очереди расспрашивали, а потом разрешили идти дальше. Ночью пришли в деревню. Насадкино, к тетке Ивана Хохлова. Там переночевали и утром ушли в сторону канала. Везде колючая проволока была, заграждения разные. Мы все перелезали. Дошли до канала, перебрались через него и пошли на Загорск. Кругом лес, самолеты. Ребята все постарше меня были, а я ногу натер, не мог идти, решил домой возвращаться. А ребятам нельзя – иначе расстрел. Они дальше пошли, а я – домой.