Благословение

Сказка

Когда-то, давным-давно, ещё во времена Василия Блаженного, Клин был рядовой крепостью московского царства. Он был обнесён частоколом, земляным валом и рвом, но это мало помогало от врагов. Обложат крепость со всех сторон, и давай обстреливать её огненными стрелами. Вскоре в крепости начинались пожары, и не было людям спасения в этом огненном кольце.

Тогда придумали они, как спасать жён и детей своих от гибели неминучей. На окраине крепости выкопали они большое подземелье. Укрепили его брёвнами, да толстым слоем земли, так что ни одна огненная стрела стала ему не страшна. Нападёт враг, начнёт стрелять огнём, защитники тут же прячут своих близких и ценности в подземелье.

Через какое-то время люди поняли, что в случае захвата крепости, их жёны и дети окажутся пленниками врага. Нужен был подземный ход к реке. Прорыли ход, замаскировали выход на берегу и успокоились. Вскоре на другом берегу реки в землянке поселилась старуха-вещунья. Стали бабы похаживать к ней, кто за советом, кто поворожить, а кто за приворотным зельем. Вместе со всеми пришла однажды узнать свою вдовью долю молодица с сыном. Увидела мальчика вещунья и давай гнать их прочь от своего жилища. За ворожбу и приворот рассердились мужики на бабку-ворожею, развалили землянку, а ей велели убираться прочь из их краёв.

Исчезла старуха, и сколько не искали её женщины, она точно свозь землю провалилась. Но вот вскорости из крепости стали пропадать люди. Уйдёт молодец на охоту, да и не вернётся, ищут, ищут, всё без толку. Стали грешить на тверских, но те клялись-божились, что не видели никого, что они и помыслить такое не могут. Время шло, а люди по-прежнему пропадали в лесу, и тонули в реке.

Однажды на рассвете, ночной дозор заметил, как один из стражников, спустился к реке. Стали смотреть за ним. Молодец стоит смотрит на реку, ждёт кого-то. Тут из подземелья вышла старуха в чёрном и пошла к воде. Вот она вошла в воду, окунулась и через мгновение превратилась в дивную красавицу со звездою во лбу. Дозорные обмерли слова вымолвить не могут, стоят, смотрят. Девица поманила парня за собой, и он, как был в одежде и доспехах, так и пошёл за ней в реку. Тут всё покрылось густым туманом, скрылась краса девица, а с ней молодой стражник. Больше никто не видел ни добра молодца, ни тела его.

Так продолжалось долго, люди стали бояться появляться у реки, а в лес ходили только по нужде, за дровами. Весной вдовой молодице приснился сон, будто идет её шестилетний сыночек по водам реки, как Бог наш, Иисус Христос, и вокруг русой головы его великое сияние. Вот он выходит на берег и прямиком в подземный ход. Осветился ход и оттуда повалил чёрный дым. Слышит молодица, как с небес кто-то говорит ей: «Твой сын спасёт крепость от нечистой силы, изгонит злую колдунью из краёв ваших».

Проснулась молодица и поняла, сон то вещий. Склонилась она над сыном и зашептала: «Ангелочек ты мой ненаглядный, на тебя пало Божие благословение, но больно ты мал, хватит ли сил для нашего спасения?»

Поутру рассказала молодица свой сон соседке. Та быстро, точно сорока, тут же разнесла услышанное ею жителям крепости, и вскоре у дома вдовы собралась толпа мужиков и женщин. Стали они просить её отправить своего сына в подземелье. Долго не соглашалась вдова, но люди уговорили её. И она, взяв сына за руку, отправилась с ним на реку, ко входу в подземелье. Толпа в полной тишине шла за ними. Вот они с сыном подошли к проёму в песчаном обрыве, опустились на колени и долго молились. Затем вдова подвела сына к проходу и ласково сказала: «Алёша, сынок мой, на тебя одна наша надежда, только ты сможешь спасти всех нас от нечистой силы, только ты сможешь победить злую колдунью. Иди, да поможет тебе Бог наш, Иисус Христос».

Мальчик подошёл к входу в пещеру, троекратно перекрестился и тут над его головой возник сияющий нимб. Он оглянулся на мать и вошёл в тёмное подземелье. Прошло несколько минут и тут из подземелья повалил густой чёрный дым.

«Братцы, смотрите, никак старуха вылетела вместе с дымом», – указывая на клубы дыма, вскричал седой старик. Услышав это, толпа бросилась на колени и в едином порыве заголосила: «Это нечистая сила покидает нашу землю! Боже сохрани нас и помилуй, не дай нечисти снова поселиться среди нас, грешных!»

Затем земля содрогнулась, берег реки пришёл в движение, густой дым рассеялся, и у выхода из подземелья появился Алёша и с ним девочка неземной красоты. Мать, увидев сына, едва не теряя сознание, рыдая, подошла к нему, расцеловала и, посмотрев на девочку, спросила:

– А ты чья будешь?

– Я бабушкина внучка, Варя, – ответила девочка.

Толпа, увидев их, в благоговейном трепете молчала. Затем все бросились на колени и стали благодарить Бога Иисуса Христа за чудесное спасение Алёши и избавлении их от нечистой силы.

С тех пор на Клинской земле стали рождаться крепкие, сильные духом мальчики и красивые домовитые девочки.

Старик и его собака

Деревня Глухово, что раскинулась на опушке безбрежного смешанного леса, вымирала. Из сотни, некогда процветавших дворов, осталось не более двух десятков, да и в тех проживали старики, которых никто и нигде не ждал. А ведь были времена, когда деревня жила в достатке, о чём напоминали старые, но всё ещё крепкие пятистеные дома, рубленные из сосны и крытые позеленевшим тёсом. Двести пятьдесят лет кряду, деревенские мужики тачали хомуты и прочую лошадиную утварь, делали летом сани, а зимой телеги. Так продолжалось вплоть до повсеместного искоренения конной тяги. Наступали новые времена, деревенские мужики, как могли, приспосабливались и жили дальше, иногда вспоминая о давно минувших днях, о навыках, которые переходили к ним от дедов и прадедов. Близкий лес таил в себе не только богатства, но и опасности, особенно зимой, когда голодные волки в поисках добычи, бродили по ближайшей околице и дальним огородам. Потому в каждом деревенском дворе было по две и даже три собаки, своим лаем предупреждавшие селян о приближении волчьей стаи.

В пятидесятые годы прошлого столетия скорняжное дело, веками кормившее селян, окончательно заглохло, а деревня превратилась в животноводческое отделение крупного совхоза. Бывшие скорняки стали пастухами, свинарями, а бабы доярками. Старик Гаврила Хомутов, сколько себя помнил, был свинарём. В десять лет его приставили смотреть за молодняком, а когда подрос, доверили племенное стадо, которое славилось на всю округу.

Так было вплоть до начала девяностых, которые в корне изменили всю вяло текущую деревенскую жизнь. Некогда богатый госхоз в одночасье превратился в частное хозяйство, владельцы которого, тут же стали распродавать коров, свиней и прочую живность. Старика Гаврилу, как и большинство старейших работников, отправили на пенсию, а молодёжи предложили перебираться в соседний городок и там устраивать свою жизнь.

С этого времени деревня стал быстро хиреть, и вскоре превратилась в призрак былого благополучия. От былого величия остались только фамилии – Хомутовы, Телегины да Саньковы. Сын старика долго сопротивлялся, потом продал двух стельных коров, трёх полугодовалых поросят и вместе с невесткой и внуком, покинул обезлюдившую деревню. Старик, которому в ту пору шёл восьмой десяток, остался со своей больной старухой Марфой в большом деревянном доме с множеством пустых надворных построек. После многих лет работы, тревог и забот в жизни старика наступила полоса безвременья, когда никуда и незачем было спешить, всё ограничивалось кухней да стареньким телевизором.

Но, однажды, ранней весной, из города приехал его старинный друг Иван Телегин и привёз крохотный палевый комочек.

– Вот, Гаврила, на твоё семидесятилетие привёз тебе подарок, породистую с отличной родословной, московскую сторожевую овчарку. Расти и знай, это твой самый верный, самый бескорыстный друг, который, не раздумывая, отдаст за тебя свою жизнь. Вырастет и будет такой же большой и сильный, как его отец, и протянул старику фотографию гордого красавца, грудь которого была сплошь увешана многочисленными медалями. Их было так много, что хозяину пришлось соорудить нечто вроде фартучка и разместить на нём награды породистой собаки. Ежели захочешь, – продолжал Иван, – через год-полтора твой новый друг, также, как его отец, начнёт побеждать на самых престижных выставках и будет гордостью подмосковного собаководства.

Старик взял на руки щенка, и тот доверчиво уткнулся ему в тёплую подмышку. Затем нашёл небольшую коробочку, устелил её мягкими тряпками и, уложив щенка, сказал: «Тут твоё место, спи». Но не тут-то было, щенок тыкался по углам коробки, жалобно скулил и даже несколько раз всплакнул.

– Получил подарок, вот и наньчися с ним, – заворчала старуха, – вишь, материнскую титьку ищет.

Старик пошарил в старинном комоде и нашёл там чудом сохранившуюся от внука маленькую бутылочку с детской соской. Затем, налив в неё молока и подхватив на руки щенка, стал ходить с ним по избе.

– Совсем из ума выжил, собаку нянчит, точно малое дитя, – ворчала старуха, – ты ещё спать уложи его с собой.

– И уложу, не вишь што ли по материнскому теплу больно скучает, – огрызнулся старик.

Щенок рос не по дням, а по часам, и, чуточку повзрослев, стал проявлять свой характер в том, что от всех дичился и признавал только старика. Потому и назвал старик его Диком, что значит дикий. Через два месяца Дик стал вполне самостоятельным, он с увлечением гонялся во дворе за курами, подкрадывался к гусям, но те в обиду себя не давали и больно щипали его. Поздно вечером, дождавшись, когда старик засыпал, он тихонько взбирался на его кровать и укладывался в ногах. Иногда он внезапно просыпался, вскакивал и, оглядев комнату, звонко тявкнув, снова ложился на тёплую постель. Через год, некогда крохотный палевый клубочек, превратился в огромного, умного и преданного друга с полуслова понимающего своего хозяина.