– Надеюсь, мы еще увидимся, месье, – заметила она, показывая в застенчивой улыбке ямочки на щеках.

– О, непременно, обещаю вам! – резким фальцетом отозвался Тревильян. – Не забывайте, что мой цирюльник живет по соседству.

Вдруг Аннемари ахнула:

– Миссис Бартон! Я опаздываю!

Мистер Тревильян предложил ей руку:

– Поскольку я хорошо знаком с этой леди, позвольте проводить вас, мадам Морган.

И они вышли, сблизив головы. Тревильян болтал чепуху, Аннемари хихикала. Ричард наблюдал за ними из-за ближайшего угла, недовольно ворча себе под нос. Он внезапно вспомнил, что до сих пор не вернул отцу ручную тележку. Безмозглая французская потаскуха! Она кокетничает с этим болваном Сили Тревильяном только потому, что он наряжен в оранжевый бархат, расшитый руками какой-то бедной сиротки, не получившей за свой труд ни гроша!

Дилижанс в Бат каждый день отходил от постоялого двора «Лэм инн» в полдень и через четыре часа прибывал к месту назначения. Билет стоил четыре шиллинга, на империале – всего два. Хотя Ричард отказывал себе во всем, экономя деньги, заработанные у мистера Томаса Кейва, у него осталась незначительная сумма. Поездка в Бат могла обойтись ему самое малое в десять шиллингов – существенный расход. Он еще не успел договориться с Аннемари по поводу расходов на домашнее хозяйство, а вчера взял два обеда в «Вороном коне», которые стоили дороже, чем в «Гербе бочара». Аннемари даже не попыталась заплатить за свой обед, но не стала и ограничивать Ричарда в роме, хотя сама предпочитала портвейн.

Ричарду пришлось пройти пешком через весь Бристоль, чтобы вовремя занять дешевое место на империале дилижанса. Путешествующие таким образом пассажиры неизбежно оказывались жертвами стихий, но сегодня дождя не предвиделось.

На просторных постоялых дворах, возле которых останавливались дилижансы, жизнь кипела ключом. Там суетились конюхи, лошади бродили, волоча за собой упряжь, на каждом шагу попадались кучера и слуги с подносами еды, заказанной пассажирами. Обнаружив, что шесть лошадей еще не успели запрячь в дилижанс, Ричард уплатил два шиллинга за место на империале и отошел к стене постоялого двора, дожидаясь, когда объявят посадку.

Там его и нашел Уильям Инселл, который влетел во двор и застыл, тяжело дыша и озираясь.

– Уилли!

Инселл торопливо приблизился к Ричарду.

– О, слава Богу, слава Богу! – задыхаясь, выговорил он. – А я боялся, что ты уже уехал!

– Что стряслось? Аннемари захворала?

– Нет, гораздо хуже, – ответил Инселл, выпучив светлые глаза.

– Хуже? – Ричард схватил его за руку. – Умерла?!

– Нет, нет! Она назначила свидание Сили Тревильяну.

Почему-то Ричард ничуть не удивился.

– Продолжай.

– Он якобы пришел к своему цирюльнику, живущему по соседству, но почему-то постучал в нашу дверь, и Аннемари открыла ему. – Он стер пот со лба и умоляюще взглянул на Ричарда. – Как хочется пить! Я бежал всю дорогу!

Ричард дал Инселлу пенни на кружку легкого пива, которую тот осушил одним глотком.

– Уфф… вот так-то лучше!

– Рассказывай, Уилли. Мой дилижанс отправится в Бат с минуты на минуту.

– Они ничуть не стеснялись, словно забыв, что я дома. Аннемари спросила, пришел ли Сили по делу, и он кивнул. А потом она начала кокетничать – заявила, что время неподходящее, что ты можешь вернуться. Она предложила Сили прийти в шесть часов сегодня вечером и разрешила ему остаться на ночь. Сили отправился к цирюльнику Джойсу, я услышал, как они переговариваются за стеной. Дождавшись, когда Аннемари закроет дверь, я бросился искать тебя. – Взгляд его по-собачьи преданных глаз остановился на лице Ричарда в ожидании похвалы.

– Дилижанс до Бата! – громко крикнул кто-то.

Что же делать? Черт побери, ему необходима работа! Но, как мужчина, Ричард был взбешен тем, что Аннемари предпочла ему Сили Тревильяна, не кого-нибудь, а именно Сили! Оскорбление казалось нестерпимым. Он выпрямился.

– Ладно, черт с ней, с этой работой в Бате, – грустно произнес Ричард. – Мы отправимся к моему отцу и побудем там. А в шесть вечера мистрис Латур и мистера Сили Тревильяна ждет неприятный сюрприз. Даже если его не привлекут к суду по обвинению в мошенничестве, этот вечер он запомнит навсегда, клянусь тебе!

Охваченный дурными предчувствиями, Дик размышлял: вправе ли он расспрашивать взрослого, тридцатишестилетнего сына? Что происходит, почему Ричард упорно молчит? Эта размазня Инселл с преданным видом вертелся вокруг Ричарда – впрочем, малый он безобидный, но и хорошим другом его не назовешь. А сам Ричард мрачно потягивал ром.

Незадолго до шести часов, перед тем как Мэг начала подавать ужин посетителям, заполнившим таверну, Ричард и Инселл поднялись. «Да он же почти трезв, – думал Дик, глядя, как уверенно Ричард шагает к двери, сопровождаемый Инселлом. – С моим сыном что-то происходит, а он хранит молчание и не дает мне даже рта раскрыть!»

Вечерняя заря еще догорала в небе, стоял чудесный вечер. Ричард шагал так стремительно, что Уилли Инселл с трудом поспевал за ним. С каждым шагом Ричарда все сильнее охватывала ярость.

Дверь новой квартиры была незапертой, Ричард приоткрыл ее и проскользнул в щель.

– Жди здесь, пока я не позову тебя, – шепотом приказал он Уилли и скрипнул зубами. – Она с Сили! С Сили! Сука! – И он стал подниматься по лестнице, стиснув кулаки.

Сцена в спальне была, казалось, целиком взята из классического фарса. Похотливая любовница Ричарда возлежала на кровати, раскинув ноги; одетый в отделанную кружевом рубашку Сили нависал над ней. Их тела размеренно двигались, Аннемари издавала негромкие стоны наслаждения, Сили довольно урчал.

Ричард думал, что он готов ко всему, но едва он вошел в спальню, гнев лишил его всякой способности рассуждать здраво. Возле камина стояли ведерко с углем и молоток, чтобы разбивать крупные куски угля. Прежде чем лежащие на постели успели моргнуть глазом, Ричард метнулся к камину, схватил молоток и подскочил к кровати.

– Уилли, сюда! – взревел Ричард. – А вы двое не шевелитесь! Пусть мой свидетель увидит вас в такой позе.

Инселл вошел в спальню и застыл с разинутым ртом, не сводя глаз с груди Аннемари.

– Мистер Инселл, вы готовы подтвердить, что застали мою жену в постели с мистером Сили Тревильяном?

– Да! – с дрожью отозвался Инселл.

Аннемари рассказывала Тревильяну, что Ричард пьет запоем, но Сили не мог представить, что ему придется столкнуться нос к носу с крепким мужчиной, одержимым слепой яростью. От лица хладнокровного мошенника, без зазрения совести обманывавшего сборщика акциза, отхлынула кровь. О Боже! Морган задумал убийство!

– Чертова сука! – рявкнул Ричард, впившись взглядом в перепуганную Аннемари. Содрогаясь от ужаса, она ужом сползла с постели и вжалась спиной в стену. – Сука! Блудница! Подумать только, я признал тебя женой, заботясь о твоей репутации! Мне и в голову не приходило, что ты потаскуха, но теперь я вижу, что ошибался! – Он перевел взгляд горящих глаз на подоконник, где лежали часы Тревильяна, кошелек и брелок. – А где же свеча, мадам? – ехидно продолжал он. – Шлюхи зазывают гостей, ставя свечу на подоконник, однако свечи я не вижу! – Он желчно усмехнулся, медленно подошел к кровати и приставил молоток ко лбу Тревильяна. – А что до тебя, Сили, ты заставил меня назвать эту потаскуху женой, и тебе это даром не пройдет! Я подам на тебя в суд, обвинив в прелюбодеянии!

Тревильян попытался отстраниться, но Ричард мертвой хваткой вцепился ему в плечо и легонько постучал молотком по взмокшему лбу.

– Не шевелись, Сили, а не то все это белое покрывало будет перепачкано твоей кровью.

– Что ты задумал? – в ужасе прошептала Аннемари. – Ричард, ты же пьян! Умоляю, не убивай его! – Ее голос зазвучал пронзительно и резко. – Брось молоток, Ричард! Брось молоток! Не убивай его! Опомнись!

Презрительно сплюнув сквозь зубы, Ричард повиновался, но бросил молоток так, чтобы при первых признаках угрозы дотянуться до него.

«Думай, Сили Тревильян, думай! Он в ярости, но по натуре он не убийца! Уговори его, успокой, возьми дело в свои руки!»

Не обращая внимания на визг Аннемари, Ричард вновь взялся за молоток и приподнял им подол рубахи Тревильяна, а затем обернулся к Аннемари с притворным недоумением на лице.

– Так вот на что ты польстилась! Должно быть, он пообещал щедро заплатить тебе?

Ричард не знал, к кому испытывает большую ненависть – к Аннемари за то, что она торгует собой, или к Сили Тревильяну, по милости которого ему пришлось назвать эту женщину женой. От выпитого рома и бешенства он так распалился, что мечтал лишь об одном: отомстить обоим – по крайней мере за этот злополучный вечер и за собственную ярость. Нет, он не станет доводить дело до суда, не поддастся корыстным побуждениям. Но что бы ни случилось, он заставит этих людей бояться его и последствий содеянного.

Стремительно выбросив вперед руку, он схватил Тревильяна за горло и поставил его на колени посреди постели.

– У меня есть свидетель тому, что вы соблазнили мою жену, сэр. Я намерен взыскать с вас… – он сделал паузу, обдумывая сумму, – …тысячу фунтов за оскорбление. Я уважаемый ремесленник, мне не пристало быть рогоносцем, особенно по вине такого мерзавца, как ты, Сили Тревильян. Ты же охотно согласился заплатить за услуги моей жены – и заплатишь, только гораздо больше.

«Думай, Сили, думай! Дело принимает именно тот оборот, на который ты и рассчитывал. Он становится словоохотливым, ненависть угасает. Ром постепенно усыпит его».

Облизнув губы, Тревильян выговорил тщательно продуманные слова:

– Морган, ты вправе обратиться за помощью к блюстителям закона, я признаю, что нанес тебе оскорбление. Но зачем же доводить дело до суда? А как же мои мать и брат? Подумай о своей жене, о ее репутации! Если случившееся будет предано огласке, она потеряет работу и станет отверженной!

Ярость и вправду угасала. Морган вдруг растерялся, нахмурился, смутился. А Тревильян продолжал:

– Я готов признать свою вину, но давай разрешим недоразумение прямо здесь и сейчас. Тысячу фунтов я тебе не дам, а на пятьсот можешь рассчитывать. Я выдам тебе вексель на пятьсот фунтов – и все будет кончено, Морган!

Обезоруженный этой безоговорочной капитуляцией, Ричард присел на край кровати, гадая, как же ему быть. Он рассчитывал, что Тревильян станет отбиваться, сопротивляться, вынуждая его перейти к крайним мерам, но с какой стати он вообразил себе такое? Потому, что вспомнил энергичного, хладнокровного мошенника, скрывавшегося под изысканной одеждой и жеманными манерами? Ричард внезапно понял, что Тревильян завладел инициативой. Этот человек выходил сухим из воды благодаря своей хитрости, а не силе.

– Это щедрое предложение, Ричард, – робко вмешался Уилли Инселл.

– Ладно, – вздохнул Ричард и поднялся. – Оденься, Сили, ты смешон.

Дрожащими руками натянув нефритово-зеленый сюртук с вышивкой оттенка павлиньего пера, Тревильян последовал за Ричардом в соседнюю комнату и сел за письменный стол Аннемари. Надеясь разжиться деньгами, Уилли Инселл присоединился к ним, не сознавая, что Ричард не имеет ни малейшего намерения получать деньги по векселю. Ричард жаждал только отомстить, заставить Тревильяна еще несколько дней обливаться холодным потом, предчувствуя потерю пятисот фунтов.

Вексель на пятьсот фунтов был выписан на имя Ричарда Моргана из Клифтона и подписан «Дж. Тревильян».

Изучив документ, Ричард с бесстрастным видом разорвал его.

– Пиши снова, Сили, – велел он. – И не забудь указать все свои имена.

Очутившись на площадке лестницы, Ричард поддался искушению, примерился и пнул Тревильяна ногой под тощие ягодицы. Перекувырнувшись в воздухе, Тревильян с грохотом скатился по ступеням и ударился о шаткую перегородку. К тому времени как Тревильян добрался до крохотной прихожей, он вопил во всю мощь легких. Куда исчез хладнокровный мошенник? Рванув дверь, он вывалился на улицу, всхлипывая и дрожа, став посмешищем для всех соседей.

Ричард задвинул засов и поднялся наверх, к Аннемари. Уилли Инселл счел за лучшее укрыться в своей каморке.

Аннемари сидела неподвижно, не сводя глаз с Ричарда, который прошелся по комнате и вновь подобрал молоток.

– Мне следовало бы убить тебя, – устало произнес он.

Она усмехнулась.

– Ты этого не сделаешь, Ричард. Даже ром не заставит тебя прикончить человека. – И улыбка вновь тронула ее губы. – А Сили на минуту поверил, что ты способен на такое. Как странно! Ведь он так уверен в себе, так изворотлив и хладнокровен…

Ричард обратил бы внимание на эти слова, сообразив, что Аннемари довольно давно знакома с Сили Тревильяном, но его отвлек стук в дверь.

– Ну что там еще? – выпалил он, спускаясь по лестнице.

– Мистер Тревильян просит вернуть ему часы, – ответил незнакомый мужской голос.

– Передай мистеру Тревильяну, что часы он получит лишь после того, как я добьюсь сатисфакции! – рявкнул Ричард, не прикасаясь к засову. – Он вернулся за часами, – объяснил он, входя в спальню.

Часы по-прежнему лежали на подоконнике, но кошелек и брелок исчезли.

– Отдай их, – вдруг потребовала Аннемари. – Выброси в окно.

– Черта с два! Он получит часы, только когда я сам этого захочу! – Схватив часы, Ричард принялся разглядывать их. – Какое самомнение! А часы стальные. С чего, скажите на милость, этому проходимцу вздумалось задирать нос? – И он сунул часы в карман пальто, где уже лежал вексель. – Я ухожу, – заключил Ричард, внезапно почувствовав себя совсем больным.

Аннемари мгновенно вскочила с постели, набросила платье и сунула босые ступни в туфли.

– Ричард, подожди! Уилли, Уилли, помоги мне! – крикнула она.

Растерянный Уилли встретил их на нижней площадке лестницы.

– Эй, Ричард, куда это ты собрался? Останься!

– Если ты боишься Сили, то напрасно, – отозвался Ричард, выходя на улицу и жадно вдыхая свежий воздух. – Его здесь нет. Комедия кончилась две минуты назад.

И он направился к Брэндон-Хиллу, сопровождаемый Аннемари и Уилли. Три смутных силуэта еле вырисовывались в кромешной темноте квартала, где и в помине не было фонарей.

– Ричард, а что же будет со мной? – наконец спросила Аннемари.

– А какое мне дело, мадам? Я оказал вам честь, назвав вас в присутствии Сили своей женой, но таких, как вы, не берут в жены. И потом, что с вами может случиться? У вас есть работа, а мы с Сили позаботились о том, чтобы ваша репутация не пострадала. – И он желчно усмехнулся. – Репутация… Мадам, вы попросту шлюха.

– А как же я? – вмешался Уилли, вспомнив о пятистах фунтах.

– Я буду жить в «Гербе бочара», как раньше. Скоро нас наверняка вызовут в акцизное управление, поэтому не будем терять связи друг с другом.

– Давай мы хоть немного проводим тебя, – предложил Уилли.

– Нет. Отведи мадам домой. Здесь небезопасно.

И они расстались. Один мужчина повел женщину на Клифтон-Грин-лейн, а второй зашагал по тропе через Брэндон-Хилл, забыв о ночных опасностях. Миссис Мэри Мередит долго стояла у двери своего дома, удивляясь бесстрашию путника, расставшегося с друзьями. Она заметила, что эти трое говорили приглушенно и понимали друг друга с полуслова, но кто они такие, так и не разглядела. Поздним сентябрьским вечером лица были неразличимы в темноте.

Ощущая опустошенность, Ричард брел домой, вспоминая о недавнем скандале. Какая мерзость! Как рассказать об этом отцу?

«По крайней мере я выпустил пар, – писал он в письме мистеру Джеймсу Тислтуэйту назавтра, в последний день сентября тысяча семьсот восемьдесят четвертого года. – Не знаю, что нашло на меня, Джимми, но человек, которого я обнаружил в себе, мне не по душе – он слишком озлоблен, мстителен и жесток. Мало того, у меня появилось два предмета, о которых я даже не помышлял, – часы в стальном корпусе и вексель на пятьсот фунтов. Первый я верну Сили Тревильяну, как только утихнет злоба, а второй ни за что не стану предъявлять в банке. Когда я буду возвращать часы хозяину, я разорву вексель у него на глазах. Проклятый ром!

Отец отправил посыльного в Клифтон за моими вещами, поскольку я не желаю видеть Аннемари и никогда не соглашусь встретиться с ней. Она лжива от корней волос до… об этом умолчу. Каким же болваном я был! И это в тридцать шесть лет! Отец утверждает, что с такими женщинами, как Аннемари, мне следовало бы познакомиться лет в двадцать. «Седина в бороду – бес в ребро», – грубовато заключил он. И все-таки отец – славный человек.

Этот скандал помог мне разобраться в себе, узнать то, о чем прежде я не имел ни малейшего понятия. Как мне стыдно за то, что я предал единственного сына, забыл о нем и его судьбе, едва встретив Аннемари! А вчера я словно очнулся и обнаружил, что ее чары перестали действовать. Возможно, мужчинам положено переживать подобные приключения. Но я нанес оскорбление Господу, и неизвестно, какое наказание он выберет для меня на сей раз.

Прошу, напиши мне, Джимми. Понимаю, тебе нелегко писать после того, что случилось с Уильямом Генри, но я был бы рад получить весточку от тебя. Твое молчание меня тревожит. И кроме того, мне не обойтись без твоих мудрых советов. Сказать по правде, они мне необходимы».

Но даже если мистер Джеймс Тислтуэйт и ответил Ричарду, его письмо не успело дойти до «Герба бочара» к восьмому октября, когда в таверну вошли двое мрачных мужчин в мешковатых бурых одеждах.

– Где Ричард Морган? – спросил один из них и огляделся.

– Это я, – отозвался Ричард, выходя из-за стойки.

Мужчина шагнул к Ричарду и положил руку ему на левое плечо.

– Ричард Морган, именем его величества короля Георга я беру вас под стражу по обвинению, выдвинутому мистером Джоном Тревильяном Сили Тревильяном. – Сделав паузу, он вопросительно произнес: – Уильям Инселл?

Вскрикнув, Уилли забился в угол.

Второй мужчина подошел к нему и взял за плечо.

– Уильям Инселл, именем его величества короля Георга я беру вас под стражу по обвинению, выдвинутому мистером Джоном Тревильяном Сили Тревильяном. Следуйте за нами и не вздумайте оказать сопротивление. За дверью ждут еще шесть человек.

Ошеломленный Ричард перевел взгляд на отца, открыл рот и вдруг понял, что ему нечего сказать.

Судебный пристав резко ткнул его кулаком между лопаток.

– Ни слова, Морган, ни слова. – Он обвел взглядом безмолвных посетителей таверны. – Если кому-нибудь из вас понадобятся Морган и Инселл, ищите их в Ньюгейтской тюрьме.