Моим жене и детям

CLAUDE CAHEN

PRE-OTTOMAN TURKEY

1071–1330

A GENERAL SURVEY OF THE MATERIAL AND SPIRITUAL CULTURE AND HISTORY

© Перевод, ЗАО «Центрполиграф», 2021

Введение

Тюрки и их исламизация до сельджуков

Считается, что тюрки принадлежат к урало-алтайской ветви (точные границы которой в любом случае очень неопределенны) народов, которые называют «желтой расой» (куда, возможно, входят также все или часть американских «краснокожих»). Сравнительно более близкое отношение к тюркам, чем, например, китайцы, имеют угро-финны (финны и венгры), самоеды (ненцы), тунгусы (эвенки) и, в особенности, монголы. Однако практически наверняка самыми ранними известными в истории тюрками – хотя их так и не называли – были гунны. Из китайских анналов, самые ранние из которых относятся к III веку до н. э., известно, что после спешной миграции на запад гунны, в конце концов, создали в самом сердце Европы империю Аттилы (V в. н. э.). Собственно под именем «тюрки» (смысл этого слова до конца не определен) они появляются одновременно в китайских источниках на Востоке и в византийских на Западе в VI веке н. э. на территории современной Монголии, но уже очень скоро расширяют ареал своего проживания на юг и на запад. Достаточно сложно детально воссоздать их историю в течение следующих двух-трех веков, поскольку сторонние источники, изредка упоминающие их, и даже тюркские надписи, появляющиеся в VIII веке и практически все ограничивающиеся Монголией, называют последовательности имен, которые могут показаться перечнем различных народов, но которые на самом деле, скорее всего, не более чем перечень различных политических групп или племенных объединений в определенных меняющихся границах, содержащий части тех же народов под разными названиями. Специалисты настолько не уверены в деталях, что мы можем опираться всего на одну-две вехи. В VI веке тюркская «империя» (Тюркский каганат) существовала в северной части территорий от Сырдарьи (Яксарта) до границ Сибири и от Алтая до Волги. Это надолго сохранилось в памяти тюрков и даже других народов Центральной Азии. На юго-востоке Алтая, в Монголии, а также на территории, называемой китайским Туркестаном, доминировала народность огузы (позже называемая арабо-персидскими авторами гузы). Они сформировали несколько различных объединений, или государств, известных, среди прочего, под названием докуз-огузы (девять огузов), или уйгуры (с главным центром вблизи Кашгара). До их экспансии эти два Туркестана были населены индоевропейскими народами, которых классические авторы называли скифами, сарматами, согдийцами и бактрийцами и т. д., а современные исследователи выделяют также тохаров и др. Нет сомнения, что тюркская экспансия уничтожила или отбросила некоторые из этих общностей, но в других случаях определенно имело место взаимопроникновение, смешение. Есть основания считать, что название одного из племени огузов – «догеры» – напоминает название «тохары», а описание, даваемое современниками одному из народов, связанных с огузами, – киргизов, которые сегодня, бесспорно, относятся к тюркам, – применимо в прошлом скорее к кочевникам арийской расы скифского типа. В конечном счете, хотя ни одна из вышеупомянутых групп не распространилась на запад за пределы Волги, южные и центральные территории современной России до низовий Дуная до сих пор населяют потомки гуннов, которые в большей или меньшей степени смешались с «местным» населением финского или славянского происхождения, сформировав, среди прочих, волжских булгар, проживавших на Средней Волге, и хазар, которые в VII и в VIII веках были доминирующим народом на побережье Черного моря к востоку от Крыма, прилегающих к нему степях, на Каспии и на Кавказе. В конце VII века от булгар отошла ветвь, которая в конечном счете основала то, что после славянизации стало современной Болгарией.

Очевидно, что по мере того, как тюрки расселялись на этих огромных пространствах, различные части тюркской общности, занимая территорию, теряли свое единство. Более того, ближайшие к Китаю подвергались китайскому влиянию, ближайшие к Византии – византийскому влиянию, ближайшие к Ирану и границам Согдианы и Хорезма – иранскому влиянию, в то время как те, что проживали между Аральским морем и Сибирью и не контактировали с более развитыми культурами, оставались самыми «примитивными». В любом случае большая часть из них не имела письменности, и, как результат (должны повторить), помимо некоторых археологических находок мы знаем о них только по случайным и неизбежно внешним запискам иностранных авторов: византийских, китайских и позднее арабо-персидских. Тем не менее в VIII и IX веках в Монголии тюрки, используя два последовательно существовавших алфавита, оба фонетических (в отличие от китайского) и, возможно, полученных от согдийцев, оставили на берегах Орхона многословные надписи, которые, будучи найденными и расшифрованными, дают нам более непосредственные знания об условиях, в которых они были созданы. В этот период географические условия, общие для всех стран, где проживали тюрки, и объясняющие их экспансию, стали причиной схожести их скотоводческой экономики (основанной на разведении устойчивого к холоду азиатского верблюда) и их племенной общественной организации. Однако их кочевничество не следует преувеличивать. В тех зонах, которые находились в контакте с другими культурами и одновременно являлись определенными транзитными точками и местами пересечения их миграционных путей, имеются следы поселений этих людей. Это настоящие оазисы полуоседлого тюркского населения, и, даже несмотря на жилища, характерные для кочевников, они являлись местом скопления и, как, например, на Орхоне, настоящими столичными городами жителей, живущих в таких строениях. Кроме того, не все животные следуют одним и тем же кочевым привычкам. Так, сезонные миграции овец отличаются от продолжительных переходов верблюдов. Но определенно то, что природа этих мест и образ жизни человека в меньшей степени способствовали рождению идей частного обладания землей и установления границ, чем идей ее совместного использования и стремления к мировому господству. Однако даже в этих «империях» каждое племя сохраняло свою автономию. Их объединения носили очень свободный характер и могли в течение короткого времени трансформироваться от огромных образований до почти полной дезинтеграции и наоборот; в один день идти за вождем, а на следующий день отречься от него – несмотря на то что иногда он был очень знаменит, являлся всего лишь их предводителем в военных действиях. Слово «хан», или «каган», которым его называли, вероятно, имеет тохарское происхождение. В сообществах, проживавших вблизи сложившихся государств, могли возникать различные более стабильные отношения. Например, среди хазар, соседствовавших с Византией. С военной точки зрения часто отмечается устойчивое превосходство находящихся в состоянии постоянной мобилизации кочевников над их цивилизованными оседлыми соседями. Тюрки унаследовали от скифов искусство тактического маневра и стрельбы из лука с лошади, что на многие века сделало их грозным противником.

Говоря о внешних влияниях, заметим, что они имели место не только на границах. Во времена тюрок, как и до них, из Китая, из Индии и особенно из Согдианы тянулись пути, по которым шли пилигримы и торговцы. Не на всех путях движение происходило с одинаковой интенсивностью, но по всем этим путям в центры расселения тюркских племен проникали адепты веры и купцы. Сильнее всего их влияние ощущалось в духовной сфере. Тюрки в большинстве своем относились к тем, кого принято называть «шаманистами», приверженцами определенных верований и практик, в которых их направлял шаман – своего рода прорицатель и колдун. В основном эти верования представляли собой идеи и ритуалы, связанные с землей, возвышенные представления о небе и т. д., носящие весьма расплывчатый характер и не имеющие существенного влияния на повседневную жизнь. Однако похоронные обряды тюрок, во всяком случае для их вождей, предполагали совершенно ясные представления о загробной жизни. Но очень скоро китайские и индийские пилигримы, миссионеры из христиан-несториан и манихеев, шедшие из Ирака через запретные земли Ирана и дальше на запад, иудейские купцы – все они привели к тому, что многие тюрки познакомились и приняли их религии. Это достигало такого масштаба, что сегодня в значительной степени именно на основе индийских, согдийских, сирийских и других текстов, найденных на территории проживания тюрок, за пределами досягаемости преследований, а позже даже на базе текстов на тюркском языке, современные ученые могут дополнить недостаточные документальные источники, сохранившиеся в странах происхождения манихейства и других религий, для реконструкции их истории. Позже за ними последовал ислам, распространявшийся теми же путями и методами.

В X веке давление нового, в большей или меньшей степени монголоидного, населения вынудило тюрок уйти с земель, служивших базой для их экспансии и ареной их независимого культурного развития. Монголия стала тем, что подразумевает ее название, и там (в отличие от китайского Туркестана) почти совсем не осталось тюркского населения, если не считать земель к западу от Алтая. Но благодаря цепной реакции похожего типа рост тюркского населения в этих регионах вынудил некоторых тюрок, живших между Алтаем и Волгой, предпринять новую миграцию на запад и на юг. В то время как карлуки заняли пути между двумя Туркестанами, огузы обосновались к северу от низовий Сырдарьи и Аральского моря, оттеснив своих «двоюродных братьев» печенегов, которые к IX веку сами подвинули своих финно-угорских и слегка отуреченных соседей мадьяров и венгров в сторону Европы. В XI веке печенегам пришлось уйти в низовья Дуная и воевать против Византии, по пути уничтожив государство хазар, которые в это же время подверглись атаке со стороны русо-норманнов^[1]. За ними по пятам последовала часть огузов, которых византийцы называли «узой», и в то же время другие огузы – о них мы поговорим позже – двинулись на юг, напирая на границы Ирана, а их место заняли кипчаки (известные также как куманы, или половцы, в зависимости от региона) и так далее.

С середины VII века у тюрок Центральной Азии появляются новые соседи с юга – арабы-мусульмане^[2]. По мере того как население, которое завоевали арабы, постепенно принимает мусульманство, новые религиозные деятели и купцы – теперь это мусульмане – проникают на тюркские территории по сложившимся маршрутам, и даже военные столкновения и грабительские набеги, за которыми следует обмен пленными, способствуют ознакомлению тюрков с новой религией и культурой соседей или, по меньшей мере, некоторыми ее аспектами. Нет никаких реальных оснований сомневаться, что ислам до некоторой небольшой степени распространился и среди хазар, хотя их верхушка в большинстве своем исповедовала некую разновидность иудаизма. На Балканском полуострове, куда ушла часть болгар, обнаружены надписи из Корана, относящиеся к IX веку, хотя в это время они находились в процессе принятия христианства. Но наиболее впечатляющие успехи в проникновении ислама на территории, которые можно в какой-то степени считать тюркскими, отмечались среди волжских болгар (булгар). По причинам, среди которых военные и политические нужды играли не менее важную роль, чем пропаганда и религиозная эволюция, правитель волжских булгар в 920 году отправил халифу Аббасидов в Багдад просьбу не только спроектировать для него фортификационные сооружения, но и прислать ученых, способных разъяснить ему исламскую религию. В состав миссии, отправленной к нему через Центральную Азию (более отлаженный маршрут, чем тот, что шел через Кавказ, избегая Хазарию), входил некто Ибн Фадлан, который оставил нам свои записки – документ чрезвычайной важности в отношении обычаев, которые он наблюдал, людей, о которых, если бы не он, мы бы почти ничего не знали. Городище Булгар, обширные руины которого сохранились до наших дней, возможно, имело определенную значимость уже в то время. Однако удаленность этого государства от мусульманского мира не позволила ему стать крупным центром исламской культуры или сыграть важную роль в исламизации других тюрков, тем более что их разные ветви говорили на разных языках. Исламизация тюрков, по сей день живущих на территории России, произошла позже, в XIII веке, благодаря монгольским завоеваниям, которые мы, следуя задачам данной книги, оставим в стороне.

С точки зрения последствий огромную роль сыграли контакты ислама с тюрками в Центральной Азии, хотя нужно тщательно различать отдельные их типы и этапы. В то время, когда завоевания арабов достигли Центральной Азии и Афганистана, некоторые тюркские общины уже обосновались там и постепенно интегрировались с коренным населением в то, что впоследствии стало мусульманскими государствами. В Фергане и окружающих ее областях они образовали мелкие княжества, главы которых назывались «афшины», «ихшиды» и т. д. и вели оседлый образ жизни, в отличие от традиций более ранних княжеств, существовавших в приграничных с Ираном областях. Будучи хорошими воинами, они исламизировались ровно настолько, чтобы их ассоциировали с мусульманскими армиями и, в конечном счете, стали нанимать в этом качестве в других регионах исламского мира. Мы знаем знаменитого Афшина (Хайдара ибн Кавуса, известного под этим титулом, ставшим его именем), который в 830-х годах подавил восстание еретика Бабека в Азербайджане, а менее века спустя ихшид (титул, присвоенный халифом князю Ферганы) был назначен аббасидским халифом автономным правителем Египта (Ихшидиды правили здесь в 935–939 гг.).