Это рассказ о человеке, который спас мне жизнь и помог поверить в себя, стать той, кем я являюсь сейчас. Он обладал необычайно сильной волей и сам решал, как ему жить и когда умереть.

Вода… Она так и манила меня к себе. Я вот-вот готова была разжать руки и прыгнуть вниз, в это быстрое течение реки. Мне незачем было жить, я хотела умереть, и вода в реке давала мне эту возможность.

Забыться… Забыть все горести и тяготы, невыносимое существование, нет, не существование – прозябание. Отречься от своего прошлого, не жалеть о будущем, которое для меня уже невозможно – вот чего я желала.

Я представила, как вода примет меня в свои объятия, и мы вместе помчимся вперёд. Куда, я не знала. Пустота царила в моём сердце, а вода дарила бесценный покой.

Я давно задумала покончить со своей жизнью в воде. Эта стихия всегда отвлекала меня от реальности, я могла часами слушать журчание воды. Она поражала меня своей подвижностью и способностью мгновенно принимать любую форму.

Я долго дожидалась дня, когда никто не сможет помешать мне совершить задуманное. И вот момент настал. Раннее ноябрьское утро, я стою на Новом мосту. Я сразу решила, что должна сделать это в центре города. На окраине есть большая вероятность, что какая-нибудь ранняя пташка помешает мне с этим делом.

Я не хочу больше жить. Я не могу жить с воспоминаниями о прошлом. Это невозможно.

И я не желала в последний раз осмотреться по сторонам и полюбоваться городским пейзажем. Всё мне опротивело.

Итак, я склонилась чуть ниже, подогнула колени и, напрягшись всем телом, прыгнула вниз, в быстрое течение глубокой и широкой реки. В полёте я полностью расслабилась – по всему телу разлилась приятная лёгкость, а в животе защекотало. Так бывает, когда катаешься на качелях или карусели – тело становится невесомым, а душа чувствует себя птицей.

Удар об воду показался чересчур сильным, а сама она оказалась ледяной. Я не была к этому готова, и у меня сразу перехватило дыхание, а члены онемели. Костлявая рука Смерти схватила меня, чтобы отправить в пустоту. Глаза застлала чёрная пелена, и адский холод проник в каждую клеточку моего тела. Я забылась вечным сном.

Я лежала на кровати, укрытая тяжёлым одеялом, и мне казалось, что мы кружимся вместе с ней, что я плыву по реке Стикс и мерно покачиваюсь в лодке Харона. Я то возвращалась в пустоту, то снова под тяжёлое одеяло. Наконец, мой мозг выбрал последнее в качестве пристанища, и я вернулась в действительность.

Голова раскалывалась на части, а горло горело огнём, отчего чесалось в ушах и немного подташнивало. Я действительно лежала на кровати под тяжёлым одеялом в незнакомой комнате. Справа от меня находилось кресло и большое окно с белым кружевным тюлем и коричневой тяжёлой шторой, на подоконнике стояли в горшках растения; слева стояла тумбочка, у противоположной стены шкаф, а дверь в соседнюю комнату была приотворена, но я не могла разглядеть, что находится за ней.

Я поняла, что моё самоубийство не удалось. Чья-то добрая душа спасла меня, принесла к себе домой и раздела. К счастью, я убедилась, что нижнее бельё всё ещё на мне. Я также поняла, что не смогу встать с кровати, так сильно у меня болели голова и грудь, да и всё остальное впридачу. Я чувствовала себя бесформенной кучей желе, растёкшейся по постели. Глаза мои принялись изучать симметрию рисунка жёлтых обоев на противоположной от изголовья стене.

– Наконец-то пришла в себя. Я уже начал волноваться. Как ты себя чувствуешь? – в дверях появился высокий молодой мужчина, его голос был приятен.

– Плохо, – я подивилась, как хрипло звучал мой голос. – Где я?

От произнесённых слов меня затошнило ещё сильнее, а боль в горле усилилась.

– Ты в моей квартире на Блечли-авеню, 118. Меня зовут Хемиш. Можешь называть меня на «ты». Сейчас я принесу тебе горячего молока.

Он исчез, а я подумала, что мне повезло оказаться в доме на Блечли-авеню. Это был престижный район в центре города, я же ютилась последние полгода на окраине.

Мой спаситель вернулся со стаканом и таблеткой и уселся в кресло у кровати.

– Съешь её и запей молоком. Тебе должно полегчать, – он передал мне стакан и таблетку. – Пей маленькими глотками. Я проконсультировался с доктором, пока ты находилась без сознания. Не волнуйся, я сказал ему, что ты споткнулась и упала в ледяную воду. Врач посчитал, что опасности нет и ты лишь слегка простудилась. Как тебя зовут?

– Агнесса. Но все зовут меня Агнес. Ударение на первую букву, – я прохрипела последние слова. Мой голос скоро мог сесть окончательно.

– Постарайся много не говорить. Ледяная вода попала в твои лёгкие, а ещё у тебя опухло горло. Твоя одежда сушится на кухне, а вот с сапожками придётся распрощаться. Они расползлись по швам от воды.

Я кивнула в знак признательности. Мне не было жалко своих сапог, ведь даже своей жизни я не жалела.

– Сегодня у меня выходной. Если ты назовёшь мне адрес, я прямо сейчас отправлюсь к твоим родным, чтобы они могли тебя забрать.

– У меня нет родных. Всех забрала война.

– Что ж… Тогда отдыхай. Если понадобится уборная, первая дверь слева. Если понадоблюсь я, шуми погромче, – он забрал у меня стакан и оставил одну.

Я была поражена внешностью этого человека. У него были такие же как у меня обыкновенного коричневого цвета волосы, которые он зачёсывал на косой пробор, и тусклые глаза неопределённого цвета. Они казались серыми, но на свету в них можно было различить каплю зелёного, а иногда что-то бледно-голубое проскальзывало в них. Однако его глаза были полны жизни, в то время как в моих можно было прочесть одну безнадёжность. Хемиш был очень высок и очень опрятен. Одет с иголочки, можно сказать. А ещё очень тактичен. Он даже не намекнул о моём поступке и поступил благородно, солгав доктору. Меня могли забрать в сумасшедший дом на принудительное обследование, если бы не его ложь. И по этой причине я тоже не хотела, чтобы мне помешали, вот почему выбрала раннее субботнее утро.

Впервые мне показалось, что лишить себя жизни было глупой затеей.

Понемногу реальность отступила, и очень скоро я забылась тяжёлым сном с обрывками собственного прошлого.

Когда я снова проснулась, уже был вечер. Я поняла это, потому что шторки были задёрнуты, а настольная лампа с коричневым абажуром, которую я раньше не заметила, была зажжена. Ночной столик был усыпан всяческими таблетками и микстурами, порошками и кулёчками, возглавлял которые стакан с водой. Хемиш сидел в кресле и читал книгу. Пользуясь тем, что он полностью поглощён своим занятием, я стала разглядывать более пристально, чем в первый раз, его лицо.

Его внешность не отличалась привлекательностью, хотя все черты лица были правильными. Поначалу он показался мне некрасивым, но чем больше я вглядывалась, тем более различала, что есть в нём какая-то особая красота, которая не сразу обращает на себя внимание. Он был очень ухоженным мужчиной с тонким ароматом дорогого парфюма.

Я тихонько почесалась, но он сразу же отложил книгу.

– Сейчас я принесу тебе горячее молоко, – сказал он то же, что и в прошлый раз.

Хемиш был одет в рубашку, жилет и брюки. Его длинная тень заплясала по стене, пока он пересекал комнату.

Удивительно, с каким вниманием он относился к незнакомой девушке, не ленясь даже подогреть молоко.

Скорее всего, он жил один. Возможно, здесь дело было нечисто, и он имел на меня какие-нибудь виды. Нужно было скорее покинуть эту квартирку и чужую постель.

– Ты хочешь что-нибудь ещё? – спросил мой спаситель, передавая мне молоко. – Съешь вот эту таблетку.

– Нет, мне ничего не надо. Благодарю за всё, но мне хотелось бы уйти. Принесёшь мою одежду?

Хемиш едва заметно напрягся.

– Ты сказала, что у тебя нет семьи, поэтому тебе незачем возвращаться домой после всего случившегося. К тому же ты больна и доктор прописал тебе постельный режим.

Мой собеседник считал эти доводы очень убедительными, но не я.

– Я благодарна тебе за спасение своей жизни, но всё же мне не стоит пользоваться твоим великодушием, и я считаю, что оставаться здесь долее…, – я задумалась, подыскивая подходящее слово, – неприлично.

– Ты имеешь в виду то, что о тебе могут подумать соседи? Не беспокойся, и им, и доктору я сказал, что ты моя кузина. Моя прислуга уволилась, так что пока я один. Ты мне не помешаешь.

– Я имею в виду твоё отношение ко мне. Тебе ведь что-то от меня нужно, не так ли? Я не поверю, что ты приютил мне просто так.

Хемиш непонимающе на меня уставился.

– Но это так. У меня не было задней мысли. Если хочешь, я готов признаться, что ты не в моём вкусе, поэтому можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. С моей стороны не последует никаких неблагородных действий.

Его признание и то, как просто он всё это сказал, немного задело моё самолюбие.

– Тогда зачем ты мне помог? – скорее потребовала, нежели спросила я, допив молоко.

– Я не мог допустить, чтобы смерть свершилась на моих глазах. Любой бы тебе помог.

– Я не говорю о том, что ты не позволил мне утонуть. Это бы сделал любой. Почему ты принёс меня к себе домой, вызвал доктора? Почему так заботишься обо мне?

Я начинала раздражаться за то, что он не мог понять, что именно я имею в виду.

– Потому что ты нуждаешься в том, на кого бы могла опереться.

Всё же я была недовольна его ответом. Мне показалось, что он неискренен.

Однако мне снова стало плохо: сильно затошнило и бросило в жар. Я попросила своего спасителя открыть окно. Сразу же до меня донёсся шум города: машины, люди.

– Как ты здесь спишь? – удивилась я. – В таком-то шуме.

– Я привык, но работать предпочитаю в тишине. В моём кабинете окна выходят во двор.

– Расскажи о себе, – попросила я. – Тогда я останусь, пока не поправлюсь.

Я действительно хотела остаться. В моей прежней лачуге было невыносимо, а здесь чувствовался уют, да и Хемиш заинтересовывал меня всё больше.

– Я преподаю в N…ском университете.

Он умолк, и я поняла, что он больше не намерен ничего говорить.

– Чем ты занимался во время войны? – задала я первый наводящий вопрос.

– Работал на авиазаводе, – лаконично ответил преподаватель университета. – Знаешь, я, пожалуй, оставлю тебя. Тебе нужно поспать.

Но он оставил меня не сразу и в течение верно десяти минут читал лекцию о том, когда, в каком количестве и какие лекарства принимать. Покончив с инструкциями и более ничего не сказав, он ушёл.

Вероятно, у Хемиша был трудный характер, поэтому он жил один. Его странная манера разговора взволновала меня, сама не знаю почему. Вообще, чем дольше я оставалась с ним, тем более он мне нравился. Теперь я не замечала неприглядные черты его лица, он казался мне симпатичным.

Я пришла в волнение при мысли, что он скоро опять заглянет ко мне. Такое со мной было впервые.

Я снова стала хотеть жить.

Я закуталась в одеяло и подошла к окну. Квартира располагалась на втором этаже, и, как я смогла разглядеть, дом был построен в Викторианском стиле. Окна сразу выходили на оживлённое Блечли-авеню, и я различала автомобили, носильщиков и прохожих, полицейского на дороге и мальчишек-газетчиков. Ранее я никогда не была в этой части города, а теперь вот гостила у такого состоятельного и приличного мужчины.

Что он состоятелен, я не сомневалась. Это был очень престижный район, жить здесь могли себе позволить только богатые. К тому же весь внешний вид Хемиша, то, как он одевался, его правильные черты лица и манера разговора указывали на то, что он вырос в аристократической семье.

И он ничуть не походил на преподавателя.

В этот раз мой сон был спокойным и безмятежным впервые за долгое время.

Я проснулась довольно рано по своим меркам, наверное, потому что хорошо выспалась. Горло уже болело меньше и лишь немного беспокоила грудь, но в общем я чувствовала себя хорошо, будто и не было никакой ледяной воды, а только обычная осенняя простуда.

На спинке кресла лежал бордовый халат Хемиша. Очевидно, он предназначался для меня. Я надела его и туго затянула пояс. Халат был мне велик, пришлось подкатать рукава, и от него ещё исходил слабый запах мужского парфюма.

Я покинула комнату и оказалась в узком коридоре. Свет я решила не включать и на ощупь добралась до первой двери слева. В уборной я по возможности привела себя в порядок, рукой причесав свои длинные коричневые волосы. В зеркале я заметила, что моё лицо совсем исхудало, а глаза выглядели тускло-серыми и болезненными. Покончив со всеми необходимыми делами, я выключила свет в уборной и решила поискать Хемиша. Почему-то мне не пришло в голову, что он может ещё спать.

Я открыла следующую дверь после уборной и оказалась в просторной комнате. Она одна была размером с моё собственное жилище.

Справа от меня находился красный диван с ещё не убранным постельным бельём. Хемиш спал здесь, а мне предоставил единственную кровать, но умолчал об этом, что само по себе было очень галантно. Затем было окно с белым кружевным тюлем и коричневой тяжёлой шторой, как в спальне. У окна стоял стол, заваленный всяческими бумагами и книгами, а рядом с ним ещё один, но поменьше, также заваленный всяческим барахлом. Коробки и какие-то приборы лежали то тут, то там рядом со столами и даже на стуле, а кое-где ещё и на полу. Ещё тут имелась закрытая дверь. Слева от меня стояли шкафы, уставленные книгами. Такого большого их количества в доме я прежде никогда не видела. После шкафов была ещё одна дверь. В комнате также имелся персидский ковёр на полу и хрустальная люстра.

– Хемиш! – громко позвала я, не решаясь открывать двери в незнакомые мне помещения. Мало ли что он мог там делать.

Из левой двери вышел хозяин квартирки. Он был одет в шерстяные брюки и рубашку.

– Доброе утро! Я не помешала тебе?

– Нет. Я встаю довольно рано по меркам обычных людей. Прости, что у меня не убрано.

Хемиш скользнул взглядом по своей постели и пошёл прибирать её, при этом дверь позади него раскрылась, и я увидела довольно уютную кухоньку в жёлтых тонах и свою развешанную повсюду одежду.

– Ничего, это я встала довольно рано.

Хемиш кивнул, свернул рулоном постельное бельё и прошёл в другую дверь, чтобы его убрать.

– Мне неудобно, что из-за меня ты вынужден спать на диване. Давай с нынешней ночи здесь буду спать я, – я указала на диван, потому что мне действительно было неловко стеснять хозяина.

– Нет, – не терпящим возражений тоном ответил он. – Ты моя гостья. Меня ты не стесняешь и вообще не мешаешь никоим образом. К тому же иногда я сплю в кабинете, особенно, если занят научными изысканиями.

Он заметил, что я всё ещё неловко переминаюсь у дверей.

– Идём на кухню. Ты что будешь есть?

Я уселась за небольшой круглый столик, рассчитанный на двоих.

– Всё, что угодно.

– Я вижу, тебе стало гораздо лучше, – отозвался он, колдуя со сковородой.

– Да. Думаю, я отделалась только лёгкой простудой.

– Хочешь поговорить о том, что произошло? – словно невзначай спросил он.

– Нет, прости. Разве сегодня тебе не нужно на работу? – перевела я разговор на другое, чтобы не вспоминать о злополучном падении с моста.

– Сегодня воскресенье, и у меня выходной. Если хочешь, я могу съездить к тебе и забрать необходимые вещи. Твоя одежда высохла, но не думаю, чтобы тебе было удобно в ней ходить по дому, так же как и в моём халате.

Хемиш присоединился ко мне за столом. Он приготовил для меня яичницу, тосты и неизменное молоко.

– Ты хочешь, чтобы я жила у тебя?

Всё же меня интересовало, что от меня жаждет заполучить этот молодой элегантный мужчина.

– Да. Во-первых, ты ещё больна; во-вторых, я не хочу, чтобы ты повторила свою вчерашнюю попытку. Прости мне мои слова, но я знаю, что обычно бывают рецидивы после первых неудач. Я спас тебе жизнь и теперь в ответе за тебя.

– Чего же ты от меня хочешь? – почти взмолилась я, страшась услышать то, о чём думала.

– Ничего. Я ведь уже сказал, что ты не в моём вкусе, если ты об этом, – он равнодушно скользнул по моему лицу безынтересным взглядом в подтверждение своих слов. – Если хочешь, считай, что я не хочу нести ответственность за твою смерть, брать такой грех на свою душу, – довольно грубо закончил он.

Я хотела сказать кое-что ещё, но он не позволил, заметив мой порыв.

– Ты точно мне не помешаешь. Я не отпущу тебя, – категорично заявил он.

Я в молчании доела завтрак и поблагодарила прекрасного повара.

– Не забудь через несколько минут принять лекарство, – уже дружелюбнее напомнил он.

Когда я вернулась, мой спаситель заканчивал убирать со стола.

– Иногда мне бывает трудно без миссис Пемберли. Она убиралась у меня и иногда готовила. Её сын стал инвалидом во время войны, и она оставила свою работу, чтобы ухаживать за ним.

Пока Хемиш рассказывал, я снимала своё бельё: шерстяное платье, колготки, кофту, пальто, шарф.

– Разве у тебя нет женщины, которая стала бы твоей женой, или просто подруги, которая помогала бы тебе с домашними делами? Куда я могу положить одежду?

– Пойдём, я найду место, – мы пошли в спальню. – Моя любовь умерла, Агнес, и впредь прошу, больше не заговаривай об этом.

– Мне очень жаль, – пробормотала я.

К списку положительных качеств этого человека я добавила верность первой любви. В том, что она была первой, я не сомневалась. Такое может быть только раз в жизни. Истинная любовь.… Все девочки мечтают о ней.

Хемиш открыл шкаф, в котором хранил свою одежду. Я удивилась, сколь много у него было вещей и как аккуратно они были разложены, все костюмы, например, висели на плечиках. Он вынул рубашки и кальсоны, извинившись при этом, и переложил их на другую полку.

– Вот, можешь пока положить всё сюда. А пальто и шарф я повешу на вешалку у входной двери.

Он забрал у меня верхнюю одежду и вышел.

Я быстро сложила скромные пожитки, но они выделялись на общем фоне своей серостью и неаккуратностью, и последовала за Хемишем.

– Ты действительно можешь съездить сегодня и забрать мои вещи? – спросила я.

– Да, назови адрес, и я могу отправиться прямо сейчас.

– А ты мог бы забрать все мои вещи? – робко попросила я, разглядывая узор паркета. – У меня их совсем немного.

– Конечно. Куда ехать?

Я назвала адрес, сгорая от стыда. Во-первых, этот дом находился на окраине, а во-вторых, я страшилась того, что мог подумать этот джентльмен, когда войдёт в мою каморку и увидит всю безнадёжность моей жизни.

Было и ещё кое-что.

– Я задолжала квартирной хозяйке, – еле слышно пролепетала я.

– Сколько?

Я назвала сумму.

– Не переживай. Это пустяки. Постараюсь вернуться как можно быстрее, а ты отдыхай. Теперь извини, мне надо переодеться.

Он зашёл в спальню и прикрыл дверь, а я прислонилась спиной к стене, не спеша уходить. Этот ещё один благородный поступок Хемиша пробудил во мне какое-то непонятное чувство. Долг квартирной хозяйке висел на мне тяжким грузом и был одной из причин моей невыносимой жизни. Хемиш разом устранил это препятствие. Он словно был прислан небом, хотя я никогда не молила о помощи. А ещё он постоянно извинялся, что выглядело мило, учитывая то, что он был здесь хозяином, а не я.

– Агнес, ты чего здесь? – спросил мой спаситель, когда вышел из комнаты.