Глава 22

Когда Инек вернулся на станцию, Улисс был уже один. Тубанца он отправил своей дорогой, а сиятеля послал обратно на Вегу-XXI. На плите снова грелся кофейник, а сам Улисс разлегся на диване.

Инек повесил винтовку на место и погасил фонарь. Затем снял куртку, швырнул ее на стол и сел в кресло напротив дивана.

– Тело вернут, – произнес он. – Завтра, к этому часу.

– Всей душой надеюсь, что это принесет какую-то пользу, – сказал Улисс. – Хотя сомнений у меня предостаточно.

– Может быть, мне и беспокоиться не стоило? – с горечью спросил Инек.

– В любом случае это послужит доказательством доброй воли землян и, возможно, окажет умиротворяющее действие при окончательном решении вопроса.

– Сиятель мог сам сказать мне, где находится тело. – Инек решил перевести разговор на другую тему. – Если ему стало известно, что тело пропало, тогда он наверняка знал и где оно сейчас.

– Видимо, да, – отозвался Улисс, – но, я думаю, он не мог тебе сообщить. Ему было поручено заявить протест. Все остальное – твоя задача. Как-никак он представитель потерпевшей стороны, их оскорбили. Он должен был помнить об этом и блюсти достоинство.

– Иногда от всего этого с ума можно сойти, – заметил Инек. – Несмотря на рекомендации и подсказки Галактического Центра, я то и дело сталкиваюсь с новыми неожиданностями или попадаю впросак.

– Возможно, наступит день, когда все изменится. Вглядываясь в будущее, я представляю себе, как через несколько тысячелетий жители Галактики сольются в единую культуру, основанную на взаимопонимании. Какие-то местные и расовые различия останутся – так и должно быть, – но превыше всего будет терпимость, которая поможет созданию своего рода галактического братства.

– Ты говоришь почти как землянин, – сказал Инек. – Об этом мечтали и на это надеялись многие наши великие мыслители.

– Может быть. Сам знаешь, я на Земле тоже открыл для себя немало. Нельзя провести столько времени на этой планете без того, чтобы она не оставила в душе какого-то следа… Кстати, ты произвел на веганца очень хорошее впечатление.

– Мне так не показалось, – сказал Инек. – Он, конечно, был доброжелателен, вежлив, но не более того.

– Надпись на камне… Именно она на него и подействовала.

– Я сделал ее не ради того, чтобы произвести на кого-то впечатление. Просто я чувствовал, что так будет правильно. И еще потому, что мне нравятся сиятели. Мне хотелось сделать все честь по чести.

– Если бы не давление со стороны различных фракций содружества, – сказал Улисс, – я бы даже не сомневался, что сиятели предпочтут забыть о случившемся, а это, надо заметить, такая значительная уступка с их стороны, что ты себе и не представляешь… Не исключено, что даже в сложившихся обстоятельствах они в конце концов окажутся на нашей стороне.

– Ты имеешь в виду, что они могут спасти станцию?

Улисс покачал головой:

– Думаю, это уже никому не под силу. Но всем нам в Галактическом Центре было бы гораздо легче, если бы сиятели поддержали нас.

Кофейник забулькал, и Инек пошел его снять. Улисс тем временем отодвинул сложенные на кофейном столике сувениры, освобождая место для двух чашек. Инек наполнил их и поставил кофейник на пол.

Улисс взял свою чашку, но, подержав в руках, поставил обратно.

– Плохо у нас стало, – неожиданно сказал он. – Не то что в прежние времена. Это очень беспокоит Галактический Центр. Ссоры, разногласия между расами, все чего-то требуют, показывают свой гонор… – Он взглянул на Инека и спросил: – А ты думал, у нас тишина и покой?

– Нет, – ответил Инек, – не совсем так. Я знал, что у вас тоже существуют противоположные точки зрения и случаются конфликты. Но я, признаться, думал, что все свои проблемы вы решаете на достойном уровне, по-джентльменски, что ли, цивилизованно.

– Когда-то так оно и было. Разногласия существовали всегда, но если раньше их причиной служили какие-то философские концепции или этические нормы, то теперь это чаще всего специфические интересы. Ты, разумеется, знаешь о вселенской энергии духовности…

Инек кивнул:

– Я читал кое-какие труды на эту тему. Мне не все понятно, но я готов принять ее существование. Насколько я понимаю, у вас есть способ черпать эту энергию…

– Талисман.

– Да. Талисман. Что-то вроде машины…

– Видимо, можно и так назвать, – согласился Улисс. – Хотя слово «машина» не совсем точное. В конструкции Талисмана воплощены отнюдь не только механические принципы. Кроме того, он уникален. Некое таинственное существо, жившее около десяти тысяч лет назад, изготовило только один Талисман. Я бы с удовольствием рассказал тебе, что он собой представляет и как устроен, но, боюсь, этого не знает ни один житель Галактики. Многие пытались создать дубликат Талисмана, и никому это не удавалось, а его творец не оставил после себя ни чертежей, ни схем, ни даже единой записочки. Так что Талисман по-прежнему остается загадкой для всех.

– Но надо полагать, – сказал Инек, – против изготовления дубликата никто бы не возражал? Никаких священных запретов тут нет? Это не будет святотатством?

– Ни в коей мере. Более того, нам крайне необходим второй Талисман, потому что первый пропал. Исчез.

Инек даже подскочил в кресле:

– Исчез?

– Да, – подтвердил Улисс. – Потерян. Украден. Никто не знает, что с ним случилось.

– Но я даже не…

– Верно, ты не мог об этом слышать. – Улисс печально улыбнулся. – Потому что мы никому не сообщали. Не решались. Жители Галактики не должны знать о пропаже Талисмана. Хотя бы какое-то время.

– Но как можно скрыть пропажу Талисмана?

– На самом деле это несложно. Ты же сам знаешь, что хранители переносят его с планеты на планету, где Талисман выставляется для обозрения и к нему стекается огромное число жителей, черпающих с его помощью энергию духовности. Но передвижения хранителей не подчиняются каким-то расписаниям или графикам: они просто путешествуют по Галактике. На некоторых планетах между посещениями хранителей проходит порой до сотни лет и больше. Люди не ждут этих визитов к какому-то определенному сроку. Они знают, что рано или поздно хранитель с Талисманом появится и на их планете.

– Но так можно хранить тайну годами.

– Да, – сказал Улисс. – Без всяких сложностей.

– Руководители планет, разумеется, знают? И их помощники?

Улисс покачал головой:

– Мы рассказали очень немногим. Только тем, кому полностью доверяем. В Галактическом Центре, конечно, все знают, но у нас не принято болтать.

– Тогда почему…

– Почему я рассказал тебе? Я не должен был этого делать, знаю. И признаться, сам не понимаю, почему сделал. Хотя, может быть, догадываюсь… Как ты себя чувствуешь, мой друг, в роли исповедника?

– Ты всерьез обеспокоен, – сказал Инек. – Вот уж не думал, что когда-нибудь увижу тебя таким.

– Это очень странная история. Талисман пропал несколько лет назад. И никто об этом пока не знает, кроме Галактического Центра и… – как бы это поточнее сказать?.. – иерархии, что ли. Организации посвященных, которая занимается вопросами духовности. Но даже при том, что никто еще не знает, Галактика уже дает слабину и кое-где трещит по швам. Со временем все вообще может рухнуть. Как будто Талисман незримо объединял все расы Галактики, оказывая свое воздействие, даже когда он находился далеко.

– Но ведь Талисман все равно где-то существует, – заметил Инек. – Он по-прежнему должен действовать. Не могли же его уничтожить?

– Ты забываешь, – напомнил Улисс, – что он не действует без хранителя, без восприимца. Дело не в самом механизме. Он всего лишь связующее звено между восприимцем и энергией духовности. Продолжение восприимца. Талисман только усиливает его талант и действует в качестве некоего посредника, позволяющего восприимцу выполнять свою функцию.

– И ты полагаешь, что потеря Талисмана имеет какое-то отношение к тому, что происходит сейчас?

– Ты имеешь в виду судьбу этой станции? Не прямо, но это одна цепочка событий, и то, что существование станции оказалось под угрозой, очень симптоматично. Те же самые склоки и недостойные разбирательства, что поразили всю Галактику. Случись это в прежние времена, все обсуждения велись бы, как ты выразился, по-джентльменски, достойно и тактично.

Некоторое время они сидели молча, прислушиваясь к негромкому свисту ветра за стенами дома.

– Не забивай себе голову, – сказал наконец Улисс. – У тебя и так забот хватает. Зря я тебе все рассказал. Довольно опрометчиво с моей стороны.

– Ты имеешь в виду, что я никому не должен об этом говорить? Можешь быть спокоен.

– Я знаю, что ты этого не сделаешь. И никогда не думал иначе.

– Но ты действительно считаешь, что отношения между галактическими расами портятся? – спросил Инек.

– Когда-то все они были заодно, – ответил Улисс. – Конечно, по многим вопросам жители Галактики придерживались различных позиций, однако они всегда пытались примирить свои взгляды – порой довольно искусственно, порой не очень успешно, но, когда к этому стремятся обе стороны, они, как правило, достигают цели. Потому что они этого хотят. А целью всегда было создание братства разумных существ. Все прекрасно понимали, что мы располагаем огромным массивом знаний и опыта, что, работая бок о бок, объединяя эти знания и способности, мы добьемся результатов гораздо более значительных, чем в состоянии добиться какая-то одна раса. Трудностей и проблем, как я уже говорил, хватало, но все же содружество прогрессировало. Мелкие обиды и разногласия мы просто отметали в сторону и занимались только крупными проблемами, потому что знали: если нам удастся справиться с ними, мелкие станут еще мельче, а потом и вовсе исчезнут. Но теперь все по-другому. Откуда-то из темных углов извлекаются старые мелкие раздоры и раздуваются до совершенно безобразных размеров, в то время как решения крупных, важных вопросов попросту никто не ищет.

– Это здорово напоминает Землю, – заметил Инек.

– Да, очень, – ответил Улисс. – Внешне. Хотя речь идет о совершенно иных вещах.

– Ты читаешь газеты, которые я тебе отдаю?

Улисс кивнул:

– Похоже, у вас тут тоже не очень спокойно.

– Похоже, у нас будет война, – без околичностей заявил Инек.

Улисс поежился, но промолчал.

– У вас, насколько я понимаю, войн не бывает, – сказал Инек.

– В Галактике, ты имеешь в виду? Нет, при нынешнем устройстве не бывает.

– Слишком для этого цивилизованны?

– Ты меня как будто попрекаешь, – сказал Улисс. – Раза два и мы стояли на грани, но это было давно. В содружество входит много цивилизаций, которые на раннем этапе своего развития тоже познали войны.

– Тогда и у нас, может быть, есть еще надежда. Нужно только переболеть этим.

– На это требуется время.

– Ты не уверен, что мы справимся?

– Нет. Не уверен.

– Я много лет работал над таблицей, основанной на мицарской статистической теории, – сказал Инек. – По таблице выходит, что будет война.

– Тут и без таблицы все ясно.

– Но дело не в таблице. Я работал над ней не только ради точного ответа. Меня не оставляла надежда, что таблица подскажет, как сохранить мир. Должен же быть какой-то способ. Какое-то решение. Если бы мы только нашли его или знали, где искать, у кого спросить.

– Такой способ есть, – произнес Улисс.

– Ты хочешь сказать, что тебе известно…

– Но это радикальная мера. И применять ее можно, лишь когда ничего другого уже не остается.

– А ты считаешь, что у нас еще есть шанс?

– Нет. Наверное, уже нет. Война, которая может разразиться на Земле, уничтожит плоды нескольких тысячелетий развития, уничтожит культуру – все уничтожит, кроме жалких остатков цивилизации. Не исключено, что она убьет почти все живое на планете.

– Этот твой способ… Он уже применялся?

– Несколько раз.

– И помогло?

– Да, конечно. Мы даже не стали бы об этом думать, если бы сомневались в успехе.

– Его можно использовать на Земле?

– Да. Ты должен дать запрос.

– Я?!

– Как представитель Земли ты можешь обратиться в Галактический Центр с просьбой предотвратить войну на своей планете. Тебя обязательно выслушают, и, если ты убедишь Центр, они назначат группу специалистов для подготовки доклада, на основании которого будет приниматься решение.

– Ты сказал, что это должен сделать я. А кто-нибудь еще с Земли может?

– Любой, кто имеет возможность обратиться в Галактический Центр. Но чтобы туда обратиться, нужно прежде всего знать о его существовании, а ты единственный человек на Земле, которому о нем известно. Кроме того, ты сотрудник Галактического Центра. Долго работал смотрителем станции. У тебя безупречный послужной список. К тебе там прислушаются.

– Но я же один! Как может один человек решать судьбу целой планеты?

– Ты единственный представитель человечества, который на это способен.

– Если бы можно было посоветоваться с другими людьми…

– Нельзя. Да и не поверит тебе никто.

– Тоже верно…

Ему самому мысль о галактическом содружестве разумных существ и раскинувшейся среди звезд транспортной сети давно уже перестала казаться странной. Время от времени на него еще накатывало восторженное удивление, но ничего странного он тут уже не находил. Хотя, конечно же, чтобы привыкнуть, потребовались годы. Годы, в течение которых он все это видел своими глазами и лишь потом постепенно принял. Но если рассказать такое любому другому землянину, тот подумает, что рассказчик просто рехнулся.

– Что это за способ? – спросил Инек, хотя внутри у него все сжалось от волнения и он приготовился к самому худшему.

– Оглупление, – ответил Улисс.

Инек судорожно вздохнул:

– Оглупление? Не понимаю. Мы и без того достаточно глупы.

– Ты сейчас имеешь в виду дефицит трезвого мышления. Такое встречается часто не только на Земле, но и по всей Галактике. А я говорю об общем уровне умственных способностей человечества. О состоянии, когда никто не сможет понять науку и технику, которые делают возможной грозящую Земле войну. О неспособности справиться с машинами и аппаратурой для ведения боевых действий. Это означает возвращение людей на такую ступень умственного развития, с которой они уже не смогут дотянуться до научных и технологических вершин, покоренных ранее. Тот, кто знал, забудет. Тот, кто не знал, так и не научится. Назад к колесу и рычагу. И тогда ваша страшная война станет невозможна.

Инек застыл, выпрямившись в кресле, не в силах вымолвить хотя бы слово. Его будто сковало леденящим ужасом, но в мозгу роилось множество мыслей.

– Я же говорил, что это радикальная мера, – добавил Улисс. – Но необходимая: войну так просто не остановишь. Цена здесь высока.

– Я не могу принять такое решение в одиночку, – проговорил Инек. – Это никому не под силу…

– Да, это нелегко. Но подумай: если разразится война…

– Я знаю. Если начнется война, будет еще хуже. Но таким способом войну не остановить. Я совсем не это искал. Люди все равно смогут воевать и убивать.

– Дубинами, – сказал Улисс. – Может быть, луками и стрелами. Винтовками, пока они не выйдут из строя или пока не кончатся патроны. Люди забудут, как делать порох, как добывать металл для пуль и прочие подобные вещи. Пусть вражда и не прекратится, но, во всяком случае, мир избежит катастрофы. Не погибнут в ядерных взрывах города, потому что никто не будет знать, как запустить ракету или как подготовить боеголовку к запуску. Скорее всего, люди просто перестанут понимать, что такое ракета или боеголовка. Исчезнет вся современная связь. Прекратит существование весь транспорт, за исключением простейших повозок. Война – кроме мелких локальных конфликтов – станет невозможна.

– Ужасная картина… – произнес Инек.

– Война не менее ужасна, – сказал Улисс. – Тебе выбирать.

– Но сколько это продлится? – спросил Инек. – Мы же оглупеем не навсегда?

– На несколько поколений, – ответил Улисс. – Потом эффект, если можно так сказать, обработки начнет сходить на нет. Люди в конце концов стряхнут с себя это оглупляющее оцепенение, и снова начнется интеллектуальный подъем. Фактически цивилизация получит второй шанс.

– Но спустя еще несколько поколений они снова могут прийти к той же самой ситуации, что мы имеем сейчас.

– Возможно. Хотя маловероятно. Развитие культуры вряд ли пойдет тем же путем. Есть шанс, что ваша цивилизация станет лучше, а люди будут не столь воинственны.

– Но это слишком большой груз для одного человека…

– Есть одно обнадеживающее обстоятельство, – добавил Улисс, – и тебе необходимо иметь это в виду. Описанный способ предлагается только тем мирам, которые, по нашему мнению, заслуживают спасения.

– Ты должен дать мне время подумать, – сказал Инек.

Однако он понимал, что времени на раздумья практически не осталось.